Книга Телохранитель - Сюзанна Брокман

Алессандра подъехала к торговому центру и припарковалась перед булочной.

Было четыре часа пополудни, но в помещении клуба «Фэнтэзи», не имевшем окон, время не играло роли — женщины появлялись на сцене и танцевали днем и ночью, а мужчины смотрели на них из зала.

Джордж занял место в дальней части помещения, поближе к бару, и с улыбкой приветствовал барменшу Кэрол, когда та подала ему его обычный напиток — водку с тоником и соком лайма.

— Скажешь Ким, что я здесь? — попросил он, и Кэрол послушно направилась к телефону.

Джордж отпил глоток из бокала, закурил сигарету и окинул взглядом зал. Многие лица были ему знакомы. И уж конечно, он знал имена всех девушек. На сцене была Моник. Она кружилась, заученно улыбаясь и делала это так, что описать было трудно; но Джордж полагал, что это было для нее привычным. Он улыбнулся, представив новую категорию олимпийских гимнастических соревнований для взрослых, состоящую из спортсменок по имени Трикси Дивайн[2]или Банни[3]Ла Флер[4].

— Следующий выход Ким, мистер Фолкнер, — сообщила ему, возвратившись, Кэрол. — Она сказала, что после выступления поговорит с вами.

— Спасибо.

Джордж глубоко вдохнул дым сигареты и, не переставая следить за танцем Моник, потянулся за пепельницей.

Лимузин остановился возле товарного склада, расположенного в том районе Нью-Йорка, где Алессандра никогда прежде не бывала, возле реки и поблизости от доков.

Человек с акцентом, тот, что говорил с ней по телефону, открыл для нее дверцу и сделал знак выйти. Он был высоким и широкоплечим, со светлыми, соломенного цвета, волосами и плоским лицом с широкими скулами и лбом, слегка приплюснутым носом и бледно-голубыми глазами.

— Где мы? — спросила Алессандра.

Он посмотрел на нее совершенно бесстрастно, и в глазах его не отразилось ровно ничего. Никакой реакции на ее красоту, ни малейшего интереса, никаких признаков человечности или сочувствия. Он смотрел на нее как на пустое место или как если бы она уже стала трупом.

— Будет лучше, если вы воздержитесь от ненужных вопросов, — посоветовал он голосом, напомнившим ей Арнольда Шварценеггера в роли торговца произведениями искусства из высшего света.

Глубоко вздохнув, она попыталась овладеть собой.

— Мне показалось, вы упомянули, будто со мной хочет поговорить Майкл Тротта. Не понимаю, зачем вы потащили меня сюда. Он ведь живет недалеко от…

— Пожалуйста, следуйте за мной.

Это просто нелепо. У нее не было причины так пугаться. Она была знакома с Майклом и его женой Оливией уже семь лет, и даже если слухи, доходившие до нее в течение этих семи лет, были правдой и кое-что из того, чем занимался Майкл, являлось незаконным, она не думала, что у нее есть основания бояться его. К тому же она ему нравилась. Совсем недавно, на прошлое Рождество, она была у него в гостях и он сам смешал для нее коктейль, развлекал ее солеными анекдотами о рабби, патере и аллигаторе. Да, она нравилась Майклу Тротта, но ведь ей всегда казалось, что и Гриффин ему ужасно нравился…

Человек с акцентом открыл для нее дверь склада, и она последовала за ним. Внутри помещение было разделено перегородками на несколько секций. Вместо просторного ангара она оказалась в длинном коридоре; ее каблучки постукивали по полу, выложенному дешевой плиткой. В этой части коридора не было дверей и направо вел тускло освещенный проход. Здесь стояла жутковатая тишина, и не хотелось задерживаться.

Господи! Да что же она такое сделала? В чем была ее ошибка? Что, если Майкл Тротта стоял за всеми обрушившимися на нее несчастьями, за разгромом ее дома и за ужасным вчерашним телефонным звонком?

«Где деньги? Найди их, и поскорее. А иначе будешь следующей».

Что, если на его совести была и смерть Гриффина?

Человек с акцентом остановился возле двери, единственной во всем проходе. Он постучал и приоткрыл дверь так, что образовалась щелка, а потом заглянул в комнату. Она не услышала ответа, и дверь снова закрылась.

— Что? — выдохнула Алессандра.

— Придется подождать.

— Я знала, что найду тебя здесь.

Голос вовсе не походил на голос его бывшей жены. Он не хотел верить, что это она, но, подняв глаза, увидел ее сидящей на табурете за стойкой бара.

— Я звонила тебе домой. — Она обмахнулась рукой, разгоняя табачный дым, повисший между ними. — Боже, когда это ты снова начал курить?

Он еще раз глубоко затянулся, потом положил сигарету в пепельницу.

— Примерно месяца за четыре до нашего развода.

На Николь были мешковатые штаны цвета хаки и свитер, но, несмотря на это, все в ее внешности выдавало федерального агента. Ее короткие каштановые волосы были аккуратно зачесаны за уши, а косметика выглядела скромной и неброской: рот чуть тронут блеском для губ, щеки — румянами, придававшими коже свежий вид.

Джордж попытался вернуться к созерцанию Моник.

— Это мой первый выходной за много недель. Должно быть, у тебя серьезный повод, раз ты не отложила дело до понедельника.

На сцене Моник, стоя на коленях, расстегнула бюстгальтер, и он соскользнул с ее плеч. Она откинула голову назад, подставив огням рампы свои обнаженные груди с непомерно огромными сосками.

— Ой! — воскликнула Николь. — Неужели они настоящие?

Джордж кивнул:

— Мне кажется, да.

— Это Ким? — спросила она.

Он повернул голову и встретил ее взгляд — она смотрела на него с таким же вниманием, с каким он взирал на Моник. В ее светло-карих глазах таилась едва заметная печаль. Он снова переключил внимание на Моник, не позволяя себе поверить в то, что их недавний развод мог задеть и Николь — в ней была именно та бессердечность, в какой она постоянно уличала его. И что бы сейчас ему ни померещилось в ее глазах, что бы он в них ни увидел — все являлось игрой и притворством.

— Нет, — решительно возразил он. — Ким будет выступать следующей. К этому времени ты уйдешь.

Теперь Моник двигалась. Ее груди были совершенной формы — две упругие полусферы. Скептицизм Николь вполне понятен и объясним. Конечно, на помощь танцовщице пришла хирургия, скорее всего так.

— Я собираюсь подключиться к команде, разрабатывающей Тротта, — сообщила ему Николь.

— В полевых условиях? — Голос Джорджа дрогнул. — Со мной и Гарри?

Ее улыбка была полна снисходительной уверенности.

— Успокойся, большей частью я буду обрабатывать материалы в офисе. Но ты будешь сдавать их мне.