Книга Королевская охота - Инна Брюсова

— Я ничего не знаю о страхах моей жены. Чего ей было бояться? Мы были женаты четырнадцать лет. Доверяли друг другу. Елена не отличалась особой живостью, была скорее домоседкой, да ведь и я никогда не был душой общества… — «Надеюсь, мой голос звучит достаточно убедительно?» — подумал он. — У нее было все — деньги, дом, одежда! — И добавил про себя: «У нее не было главного. А у меня было?» — Знаете ли вы, как важно иметь деньги? Говорят, они не дают счастья, но я думаю, без счастья, но при деньгах все-таки легче, чем без счастья и без денег. Деньги — это свобода, это выбор, это когда ты создаешь обстоятельства, а не обстоятельства давят на тебя, заставляя принять решение. У тебя прекрасная квартира, а не унижающая достоинство нора. Первоклассные еда и питье. Красивая одежда. Путешествия наяву, а не во сне или по телевизору. У нее это было, а ведь это есть далеко не у всех. Да, я уходил рано и приходил поздно. Но ведь работа требует полной самоотдачи, времена сейчас, сами знаете, какие, нельзя терять ни минуты. Или — ты, или — тебя. Я ей ни разу не изменил. — «Правда, наш союз был вечной, мучительной изменой другой женщине, но это совсем вас не касается», — последняя фраза опять про себя. — Друзья? Откровенно говоря, у меня так мало свободного времени… А потом, после смерти сестры, как-то не до этого стало… Жена очень переживала, я даже боялся за ее психику. Она целыми днями не поднималась с постели. — «Слава Богу, у меня работа, а то и моя психика бы не выдержала», — про себя. — Чем она занималась целыми днями? Ну, я уходил, когда она еще спала, я ухожу в семь, а то и раньше. — Он задумался, вспомнив, как она пыталась готовить ему завтраки, но он быстро поломал эту затею, сказав, что утром не голоден — скотина, даже этого не смог ей дать… — Ходила по магазинам, ей нравилось делать покупки. Звонила подругам. Нет, я их не очень хорошо знаю. Застал как-то одну, кажется актрису, экстравагантно одетую, раскрашенную, как индейский вождь.

Он тогда поразился перемене, произошедшей с Еленой, — она была счастлива. Они хватали друг друга за руки, перебивая, рассказывали что-то, хохотали. На это стоило посмотреть. Школьницы! Елена всегда была маленькой девочкой, вечной младшей сестричкой, она так и не повзрослела. В свои тридцать два она выглядела на семнадцать. В ее жизни не было ничего того, от чего взрослеют, — ни забот, ни проблем, ни необходимости принимать решения. Сначала решения принимала Алина, а потом он, Александр. А она была милой, послушной и любила их обоих. Ему завидовали мужья работающих, постаревших, растолстевших и крикливых жен. А он завидовал им. Смешно сказать, завидовал их скандалам — раз скандалят, значит, у каждого свое мнение. А у них в семье было только одно мнение — его.

Как-то раз он застал жену в слезах. Захлебываясь и глотая слова, она рассказала, что у них в подъезде под чьей-то там дверью пищат от голода три крошечных котенка, а их мать дворовые хулиганы сбросили с восьмого этажа, и она разбилась вопреки бытующему мнению о живучести кошек. Елена рыдала от жалости, а принести котят в дом не решилась, не посмела. Побоялась? Не сообразила? Не умела принять решения?

— Иди и принеси их сюда, — разрешил он.

— Всех? — Слезы сразу высохли.

— Ну разумеется, всех!

Она побежала за котятами, но их уже не было, разобрали добрые люди. А ему подумалось, что судьба не приняла его жертву за ту собаку, значит, он еще не прощен…

Отец его был заядлый охотник, в доме их всегда были ружья. Как-то раз, очень давно, еще в другой жизни, Саша предложил Алине научить ее стрелять. Им было тогда… сколько же им было? Десятый класс… шестнадцать, семнадцать? Авантюристичная и смелая, как мальчик, она тут же согласилась.

Они отправились в заброшенный песчаный карьер, и он преподал ей первый урок стрельбы. И последний. Чудом было то, что их не поймали там.

Туда же забрела бродячая собака, и он, опьяненный близостью Алины и стрельбой, закричал: «Сейчас поохотимся!» Выстрел и ее вопль «Не надо!» раздались одновременно. Он попал в собаку, но не убил ее. Окровавленное животное, визжа от боли, пыталось отползти, чтобы спрятаться… Алина бросилась на него с кулаками: «Сволочь, сволочь, убийца! Ненавижу!»

Он в ужасе перезарядил ружье и выстрелил еще раз, и еще раз, страстно желая только одного: чтобы прекратился этот ужасный собачий визг…

Потом он долго сидел на земле, даже, кажется, прилег и уснул. Очнулся, когда было совсем темно. Подошел к мертвой собаке, прикладом ружья несколько раз ударил в песчаную стену, пока стена не обрушилась и не погребла под собой животное.

На другой день он не мог подняться с постели. Все тело ломило от боли. То ли нервное, то ли простыл, лежа на земле. Он не пошел в школу и пролежал весь день в постели. Никто бы никогда не подумал, что сильный, независимый, несгибаемый Сашка может так переживать из-за жалкой собаки… Алина так и не позвонила…

Он думал тогда, что сойдет с ума от стыда и горя. Но все проходит в конце концов. Алина не разговаривала с ним несколько месяцев. Потом они стали перебрасываться словом-другим, даже бывали вместе в компаниях, но все это было уже не то. Совсем не то. Что-то закончилось для них, а они не знали, как это восстановить и, вообще, возможно ли.

Выпускные экзамены прошли, как в тумане. Потом нужно было поступать, учиться, сдавать сессии. А потом он узнал, что Алина вышла замуж за Володю Галкина, одноклассника и друга. Он воспринял новость спокойно, даже с легким презрением — как она могла? За этого тюфяка? Разве он стоил ее? Остроумной, самоуверенной, темпераментной! Да разве он с ней справится? Предатель! А еще друг! Там ему и место — под ее каблуком.

Они не искали с ним встреч. Он — тоже. Как-то он встретил в читальном зале Елену, сестру Алины. Что-то дрогнуло в сердце — Елена смотрела на него глазами, так похожими на глаза старшей сестры.

Они стали встречаться, а спустя полгода поженились. На свадьбе он увидел Алину. Впервые за несколько лет. Она поздравила молодых — сияющую хорошенькую невесту в длинном платье из белого гипюра, с букетом красных тюльпанов, и его, скорее озадаченного, чем обрадованного происходящим.

— Совет вам да любовь, — сказала Алина и прижалась губами к его щеке. И он понял, что ничего не прошло…

Они дружили домами, то есть собирались вместе на праздники. Иногда выбирались на природу или в театр. Но их отношениям недоставало тепла, они не были нужны друг другу в таком составе. А сестры могли видеться и так, без мужчин.

Он иногда спрашивал себя: неужели Володька не знал об их с Алиной отношениях? Неужели не помнил их вместе? Неужели его не интересовало, почему они расстались? Он понял, что ничего не прошло и этих лет словно не было, что он по-прежнему любит Алину, теперь вдвойне недосягаемую и вдвойне желанную. Он любил ее и ненавидел — за жесткость, неумение прощать, беспощадность. Из-за его дурацкого мальчишеского поступка она погубила две жизни — свою и его. Да, да, свою тоже!

Они оба это понимали — иногда их взгляды встречались, огонь вспыхивал в ее глазах, и, словно одержимая дьяволом, она начинала дерзить, издеваться над его работой, деньгами, называя мафиозо. Он резко отвечал ей, и они, не стесняясь тех двоих, что сидели молча (что они чувствовали при этом?), начинали скандалить, не выбирая выражений, ненавидя и желая друг друга. «Гицель!» — однажды крикнула она злобно, подхватила мужа и была такова.