Книга Мясорубка для маленьких девочек - Тонино Бенаквиста

3 мая 1972 года. «Адский небоскреб».[9]Тридцать пять этажей, охваченных огнем. Невиданное зрелище. Кажется, именно тогда Жанна последний раз схватила меня за руку. В тот день я с трудом вытащил ее в кино. «Годовщина нашей встречи? Ну что за ребячество! — так она говорила. — И потом, мне некогда». Ей нужно было написать письмо в Министерство образования, с отказом от перевода в Гренобль. Притом даже не из-за меня. Она просто не хотела расставаться со своим классом из тридцати пяти учеников, вот в чем была причина. Тридцать пять малышей — и ни одного ее собственного. А в чулане пылились выигранные в тире плюшевые мишки. Но это была не моя вина. Не совсем моя.

Меня вырвал из дремоты треск порванной пленки. Вспыхнул свет, и это как раз было приятно. Словно антракт начался. Внезапный покой, которым наслаждаешься, зная, что скоро фильм продолжится. Но мальчишки — эти ничего не хотят знать, они возмущены до глубины души. Механик входит в зал и объявляет, что ждать придется не меньше пяти минут. Можно пока выпить чего-нибудь в баре. Я подумал, что за это время, глядишь, и Жанна подойдет.

Отпивая лимонад, я бросил взгляд на улицу. Чья-то заскучавшая овчарка подошла и обнюхала мои ботинки. Я стал разглядывать афиши ближайших фильмов. «Мачисте и сто гладиаторов». «Любовницы Дракулы». Повезло мне, что я попал на фильм про каратэ, — не люблю фильмы ужасов, даже старые, те, которые знаешь наизусть от слова до слова. И Жанна тоже не любит. Троица юных крикливых Вонг Йи, распираемых энергией, взялась крушить в технике кунфу один из флипперов. Вывеска «БАР-КУРИТЕЛЬНАЯ-ИГРОВЫЕ АВТОМАТЫ» судорожно мигает над моей головой, и я спрашиваю себя, продержится ли бельэтаж до 3 мая 2002 года. Если, конечно, меня еще будут носить ноги. И если тогда еще будет существовать кино. И если Жанна опять не забудет прийти. Интересно, какой фильм покажут в тот день? Каратэ в космосе? Кибернетическое порно? Интерактивный пеплум? Нам машут, давая понять, что сеанс возобновляется.

Я начинаю думать, что этот Вонг Йи — герой народной драмы, а его странный способ сражаться — не что иное, как мистический танец. Но все равно ни один кадр из этого фильма меня не захватывает, я снова погружаюсь в грезы о прошлом. Что же здесь показывали 3 мая 1982 года?

Кажется, что-то связанное с археологией. Н-да, вот уже и память начинает давать сбой. Я абсолютно уверен только в одном: Жанны тогда тоже не было. Ах да, «Авантюристы с пропавшего ковчега». Потрясающая штука, немного напоминает «Человека из Рио»,[10]только стоил он дороже. Помнится, сеанс пришелся на субботу, и я почти не глядел на экран, прилагая все усилия, чтобы сохранить свободным место № 159 и вздрагивая всякий раз, как хлопали двери и в проеме появлялся чей-нибудь силуэт. Я тогда жил у площади Бастилии. Мне сообщили, что Жанна поселилась на юго-западе, близ Биаррица. На работе мне дали понять, что Австралия уже не нуждается в рабочей силе, особенно если речь идет о пятидесятилетнем типе, который так и не приобрел никакой приличной специальности. Тем не менее после развода я ощутил что-то вроде прилива энергии. Хотя в глубине души сознавал, что «энергия» — не то слово. Но все же хорошо помню тот эпизод про гнев Божий, когда открывали священный ковчег и прекрасные неземные лики превращались в маски смерти, казалось, парившие над нашими головами. Выйдя на свет, я даже рассердился на Жанну: могла бы сделать над собой усилие и прийти! Не ради меня — ради себя самой. Ради кино, бельэтажа, смеха своего отца при виде Фернанделя, ради своей скромной клетчатой юбочки, ради тридцати лет приключений, эскимосов и взгляда маленького Лео, ради слова «КОНЕЦ», на целую минуту повергавшего нас в растерянность, ради обсуждения увиденного в кафе напротив, да, в конце концов, хотя бы ради гнева Божьего посреди пустыни. Неужели все это не стоило отказа от какого-то жалкого Биаррица?

Апофеоз. Финальный бой между злодеями в черных трико и крестьянами, натренированными неустрашимым Вонг Йи. Вернее, неумолимым. Вспыхивает свет, мне что-то не по себе. Слезы наворачиваются на глаза. Мальчишки ржут, один из них внезапно останавливается и толкает локтем остальных, указывая на меня. Надо же, этот старикашка плачет в конце фильма, несмотря на триумф Вонг Йи! Я с трудом спускаюсь по лестнице. Спуск дается мне еще труднее, чем подъем. «Обратный вход запрещен».

Возле кассы другие мальчишки, не те, что были в зале, уже возбужденно галдят, принимая позы Вонг Йи с афиши. Каждый старается как можно выше задрать ногу. Они видят, что я утираю глаза платком, и один из них спрашивает меня: разве у фильма плохой конец? Я выхожу. На улице, под ярким солнечным светом, меня встречает голос. Красивый, теплый, чуточку хрипловатый голос, которому по-прежнему так идет тон упрека:

— Неужели ты думаешь, что я проделала бы всю эту дорогу ради фильма про каратэ? Ты бы еще пошел на фильм ужасов!

— Почему бы и нет? Это тоже кино, — возражаю я. И кладу платок в карман.

ЛОГИЧЕСКАЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ

Ненавижу тесты на проверку интеллекта.

А когда я говорю, что ненавижу, это означает следующее: не желаю, чтобы кто-нибудь проверял уровень моего интеллекта. Тест и интеллект — не переношу даже соседства двух этих слов. И если на свете есть что-то, что я презираю еще сильнее, так это люди, подвергающие вас тестированию с добродушным садизмом знатоков, которым ведом правильный ответ. Эта процедура возбуждает у меня желание расквасить такому типу физиономию ударами каблука, чтобы слегка перетряхнуть его суперорганизованные мозги.

Еще когда я был маленьким, врач настаивал, чтобы мне запретили играть в шахматы. Добрый доктор лечил также наших соседей, в частности моего приятеля Жиля, который обучил меня этой дьявольской игре. Юный поганец измучил меня своими «матами», и лекарю не удалось остановить кровь, которая так и хлестала из его башки; пришлось ему срочно звонить в «скорую». Я глядел вслед умчавшейся машине с чувством умиротворения и вновь обретенного покоя. С тех пор я больше никогда не играл в шахматы. Не люблю насилия.

Шесть лет спустя, стоя у доски, я увидел ту легкую ехидную усмешку нашей училки по математике. Она спросила: «Ну так сколько же будет А в квадрате минус В в квадрате??? Нам что, до утра здесь ждать? Чем больше квадратов, тем хуже они прокручиваются у вас в голове, бедняжка Кантелоб…» Класс зашелся от хохота как раз в тот момент, когда я собрался было написать ответ. Математичке так и не удалось доказать, что именно я искорежил монтировкой ее машину, но я постарался, чтобы до нее дошли слухи об этом.

Затем настал черед сволочи сержанта, проводившего тестирование призывников. Он показал мне плакат с тремя фигурами: футболист, каменщик, бакалейщик. Вопрос: который из них пользуется мячом? На это я ответил без проблем, но дальше дело пошло хуже: 2, 4, 12, 23… какое число продолжает эту серию? Я бы, наверное, смог найти ответ, если бы парень не глядел на свой хронометр с таким видом, будто хотел сказать: «Еще тридцать секунд, и ты отправишься чистить сортиры в 3-й танковый дивизион Монбельяра». За эти тридцать секунд я успел представить себе, как вбиваю ему хронометр в глотку ударами кулака. Но, кажется, впервые в жизни здравый смысл взял верх над моими агрессивными намерениями, и я вышел из его кабинета с унизительной оценкой и глубоким убеждением, что едва уберегся от штрафбата. Тем же вечером я долго разыскивал его по всей казарме. Увы, мне не удалось его найти.