Книга Остров. Тайна Софии - Виктория Хислоп

Интересно, что могли бы рассказать эти стены? Несомненно, они были свидетелями великих страданий. Заболеть проказой и оказаться изолированным в обществе себе подобных на этом каменистом островке – более тяжелую судьбу сложно себе представить. Однако Алексис привыкла делать выводы на основании археологических находок, а того, что она здесь увидела, было достаточно, чтобы понять, что эмоции здешних обитателей не ограничивались грустью и отчаянием. Если бы существование этих людей состояло из сплошных страданий, зачем нужны были бы кафе? Или официальное здание, которое могло быть чем-то вроде муниципалитета или ратуши? Да, над городком плотным облаком висела застарелая грусть, тем не менее жизнь здесь была во многих отношениях вполне нормальной – очевидные признаки этого стали для Алексис большой неожиданностью. Если судить по достаточно развитой инфраструктуре, на этом крошечном островке существовала целая община, кусочек общества – то есть это было не просто место, в которое люди попадали, чтобы прожить остаток жизни и умереть.

Время на Спиналонге пролетело очень быстро: взглянув на часы, Алексис увидела, что уже пять. Солнце по-прежнему стояло высоко, а жара была такой сильной, что девушка напрочь утратила чувство времени. С бьющимся сердцем она вскочила на ноги: несмотря на то что местная тишина и умиротворенность пришлись ей по душе, мысль, что Герасимо может уплыть без нее, наполнила Алексис страхом. Она торопливо прошла по длинному темному тоннелю и вышла на причал за стеной. Старый рыбак сидел в лодке и ждал. Увидев ее, он повернул ключ и завел мотор – несомненно, он не собирался оставаться на острове дольше, чем было необходимо.

Обратное плавание до Плаки заняло лишь несколько минут. Алексис облегченно вздохнула, увидев бар, с которого началось ее путешествие, и взятую напрокат машину, которая стояла прямо напротив входа. Деревня уже успела возродиться к жизни. На порогах сидели, беседуя о чем-то, женщины, а под деревьями на улице играли в карты, пуская в воздух клубы табачного дыма, мужчины. Алексис и Герасимо все так же молча зашли в бар, где их встретила барменша – по всей видимости, она приходилась старому рыбаку женой. Отсчитав несколько мятых купюр, Алексис передала их женщине.

– Хотите пить? – на плохом английском спросила та.

Алексис почувствовала, что ей хочется не только пить, но и есть. За весь день у нее во рту не было и маковой росинки, а от жары в сочетании с морской качкой стало даже дурно.

Вспомнив, что подруга матери работает в деревенской таверне, она сняла рюкзак и нашла там мятый конверт с письмом Софии. Когда она показала адрес барменше, та сразу закивала в знак того, что адресат ей знаком, и, взяв Алексис за руку, вывела ее на улицу и повела параллельно берегу.

Таверна стояла метрах в пятидесяти от бара, на небольшом причале, выступающем в море. При виде покрашенных синей краской стульев и клетчатых сине-белых скатертей на столиках Алексис показалось, что она очутилась в оазисе посреди пустыни, а когда ее поприветствовал хозяин таверны Стефанос (заведение так и называлось – «У Стефаноса») уверенность, что здесь ей понравится, лишь окрепла.

«Я буду сидеть за одним из этих столиков и наблюдать за закатом», – промелькнула мысль.

У всех владельцев таверн, которых ей довелось видеть, было нечто общее – густые, аккуратно подстриженные усы, и Стефанос не стал исключением. Но, в отличие от большинства своих коллег, он не выглядел человеком, который сам ест не меньше, чем подает посетителям. По-видимому, местные жители приходили в таверну попозже, так что Алексис была единственным клиентом. Она села за столик на краю пирса.

– Скажите, Фотини Даварас здесь? – несмело спросила она. – У меня для нее письмо.

Стефанос говорил по-английски намного лучше, чем супруги из бара. Он дружелюбно ответил, что его жена, разумеется, на месте и выйдет к Алексис, как только закончит дела на кухне, а пока предложил принести гостье фирменные блюда, на которые та не обратила внимания в меню. Чтобы Алексис немного утолила голод, Стефанос принес ей стаканчик охлажденной рецины и ломтик грубого хлеба. Доев хлеб, девушка ощутила, что голод и впрямь отступил. Она получала большое удовольствие от этого дня и поездки, а одиночество лишь подчеркивало давно не испытываемое ею чувство свободы и независимости.

Алексис перевела взгляд на Спиналонгу за проливом. Больных проказой уж никак нельзя было назвать свободными людьми, но, быть может, в обмен на свободу они получали нечто не менее важное?

Стефанос вернулся с несколькими белыми тарелочками, которые нес в одной руке. На них лежали крошечные порции каких-то очень вкусных на вид блюд, которые, по словам хозяина таверны, были «с пылу с жару». Здесь были креветки, фаршированные цукини, миниатюрные сырные пирожки… Алексис подумала, что еще никогда не видела такой аппетитной еды. Или все дело в том, что она целый день ничего не ела?

Подходя к столику, Стефанос обратил внимание, что девушка задумчиво смотрит на остров. Его заинтересовала симпатичная англичанка, которая, по словам жены Герасимо Андрианы, в полном одиночестве провела полдня на Спиналонге. В разгар сезона на остров каждый день отправлялось несколько лодок, набитых туристами, однако большинство из них оставались там не более чем на полчаса, после чего возвращались на свои комфортабельные курорты, расположенные дальше по побережью. Почти все эти люди приезжали сюда, движимые нездоровым любопытством, и если судить по обрывкам разговоров, которые Стефанос слышал, когда туристы останавливались в его таверне, то увиденное чаще всего их разочаровывало. Видимо, они ожидали лицезреть нечто большее, чем кучка полуразрушенных зданий и церковь с заколоченными досками окнами. «И чего же вы ждали? – всегда хотелось спросить греку. – Трупов? Брошенных костылей?» Бестактное любопытство туристов неизменно его раздражало, но эта девушка была совсем не такой.

– Как вам остров? – спросил Стефанос.

– Он удивил меня, – ответила Алексис. – Я ожидала, что там будет ужасно грустно, да так оно и было, но одной грустью дело не ограничилось. Видно, что люди, которые там жили, не просто сидели на одном месте и жалели себя, – по крайней мере, мне показалось именно так.

Такое впечатление от посещения Спиналонги было нетрадиционным, но, в конце концов, эта девушка пробыла на острове дольше, чем большинство туристов. Алексис охотно ответила на вопрос Стефаноса, а поскольку владелец таверны всегда был не прочь попрактиковаться в английском, беседа обещала быть интересной и плодотворной.

– Сама не знаю, почему мне так показалось… Скажите, я права? – спросила Алексис.

– Я могу присесть? – поинтересовался Стефанос, не дожидаясь ответа, подтянул от соседнего столика плетеный стул и опустился на него. Он сразу почувствовал, что эта молодая женщина по-настоящему прониклась магией Спиналонги.

– У моей жены была подруга, которая когда-то жила там, – продолжал он. – Она одна из немногих местных жителей, жизнь которых была связана с островом. Все остальные, как только было открыто лекарство от лепры, постарались уехать как можно дальше – кроме нее и, разумеется, Герасимо.