Книга Частная жизнь Пиппы Ли - Ребекка Миллер

Пиппа почувствовала, как на ягодицы легла ладонь. Через пару секунд ее отпустили, но следующее прикосновение получилось куда настойчивее. Будто какой-то зверь носом тыкался! Она повернулась, закрыла глаза и нежно поцеловала Герба.

Пиппа с влажным от слез лицом лежала рядом с мужем, когда в дверь постучали. Пришлось встать на колени и, раздвинув занавески, выглянуть в окно. Снова Дот!

— Неужели у этой женщины нет телефона? — едко спросил Герб.

Пиппа накинула пеньюар и вышла на кухню.

— Привет! — замурлыкала с порога Дот. Тем утром она выглядела совершенно иначе. Даже испещренная морщинами, высушенная солнцем кожа не портила впечатление от волевого подбородка и сияющих карих глаз. Да, в свое время Дот наверняка считалась красавицей!

— Ты просто обворожительна! — похвалила Пиппа.

— Шутишь? Я как раз к косметологу иду. А ты что, плакала?

— Нет, аллергия! — отмахнулась хозяйка. — Может, зайдешь?

Глаза Дот метнулись к камере слежения, затем снова к Пиппе.

— Хочу пригласить тебя познакомиться с Крисом, — объяснила она. — Герба, естественно, тоже приглашаю. Просто неловко его тревожить…

— С Крисом?

— Ну да, с моим сыном. Он переехал к нам, так что все законно.

— Да, конечно.

— Устав комплекса разрешает принимать гостей моложе пятидесяти на срок до шести месяцев. Я позвала еще нескольких соседей. Пусть не думают, у нас с Джонни тайн нет!

— Приду с удовольствием. Скажи — во сколько?

— Часам к четырем. Выпьем по паре коктейлей и к ужину освободимся. Надеюсь, ничего страшного, если не накормлю гостей ужином?

— Конечно нет!

— Просто не люблю готовить в больших количествах. Почему-то нормально никогда не получается.

Закрывая дверь, Пиппа старалась не строить догадок относительно Дот. В соседке чувствовался какой-то трагизм, незатягивающаяся сердечная рана. Пиппа вообще страдала от избытка различных «со»: содружества, сочувствия, сопереживания. Иногда думать об окружающих становилось невмоготу: откроешь одну дверь, а за ней еще одна, потом еще и еще, — бесконечные лабиринты противоречивых качеств, желаний, воспоминаний, отражающих друг друга, словно гравюры Эшера, непостижимых, как головоломки. Здорово видеть людей такими, какими им хочется быть увиденными. В конце концов, именно к этому стремилась сама Пиппа — чтобы ее принимали такой, какой она кажется.

Материнство

Когда пробило четыре, Пиппа не спеша отправилась к Дот. В руках бутылка вина, припасенная для особых случаев, в голове сомнения: не забеременеет ли она, несмотря на спираль, по-прежнему находящуюся в ее матке, словно груз, забытый космонавтами на луне? Каким бы редким ни был секс с Гербом, защита все-таки требовалась. Детородный возраст стремительно приближался к концу, но в организме еще вызревали яйцеклетки. Сейчас мысли о младенце казались абсурдными, даже угнетающими. А ведь когда-то беременность приводила ее в восторг, а мягкие детские темечки и запах нежных щечек воспринимались как чудо. Нет, та книга прочитана и наглухо закрыта, заглядывать в нее больше не стоит.

Герб предпочел остаться дома: коктейли в компании вышедшего на пенсию стоматолога, его супруги и их сына-полуфабриката никакого энтузиазма не вызывали. Пиппа брела по аллее, разглядывая узловатые ветви старого дуба и темно-зеленые листья, трепещущие на фоне синей полоски неба. Кошмарная видеозапись уже отступила на второй план, хотя неприятный осадок остался — ветер, гнущий высокую придорожную траву, старик, отчаянно налегающий на педали велосипеда, — во всем чудилось предзнаменование, как в пушистых белых облаках, со временем превращающихся в жуткий ураган, который делает полеты опасными и пугает домашних животных. Остановившись, Пиппа взглянула на ближайший дом: № 1675. Так, владения Надо она проскочила. Пришлось возвращаться к подъездной аллее, отличающейся от ее собственной разве что керамическим мухомором, красовавшимся посреди лужайки: шляпку покрыли блестящей красной краской и усеяли желтыми точками. Пиппа постучала в металлическую раму сетчатой двери. Ответа не последовало, и, нажав на ручку, она шагнула в холл, идентичный своему по планировке, но совершенно иной по отделке.

Гостиная Надо была настоящим испытанием для привыкших к спокойной палитре глаз: обои с алым плющом, диван с узором пейсли, кресла пастельные, но разных оттенков. На комоде из красного дерева викторианский город в миниатюре: литые металлические домики, лавочки и вагонное депо стояли внутри кольца железной дороги, по которой с неиссякаемой механической энергией бегал блестящий красный поезд. Остаток полезной площади занимали фотографии. Целые иконостасы незнакомых лиц: младенцы, школьники, пожилые люди, солдаты, невесты поколениями, начиная с конца девятнадцатого века. Пиппа старалась не упустить ничего, взгляд метался по комнате, словно испуганная птичка, и наконец опустился на Дот, неподвижно сидящую в персиковом кресле. Бледно-зеленая шелковая блузка, отглаженные белые слаксы, лежащие блестящей волной волосы, несчастные глаза. Пиппа подошла к хозяйке.

— Привет!

Дот медленно подняла голову.

— Гости во внутреннем дворе, — хрипло объявила она.

— Что-то случилось? — испуганно спросила Пиппа.

— Он не выходит.

— Твой сын?

— Заперся в своей комнате. Представляешь? Тридцатипятилетний мужчина заперся в комнате, когда родители устроили прием в его честь!

С улицы донесся смех. Глянув в тонированное зеркальной пленкой окно, Пиппа увидела во дворе весело болтающих людей. Джонни Надо, сжимая в руке бокал, внимательно слушал пожилого мужчину. Хм, даже голову на бок склонил. Муж Дот был задиристым коротышкой с кривыми ногами и лоснящейся розовой кожей.

Неуверенно встав, Дот взяла у Пиппы вино.

— М-м-м, холодное! Право же, не стоило… Давай попробуем! — она провела гостью на кухню и, открыв бутылку, разлила вино по бокалам. — За материнство! — провозгласила она и залпом уничтожила половину.

Выйдя во двор, Пиппа познакомилась с соседями. Среди приглашенных оказались бывшие стоматологи, саксофонист, хиропрактик и хрупкая старушка, в свое время написавшая книгу по детской психологии. Вдовец-саксофонист явно ухлестывал за пышнотелой женой хиропрактика, а ведь обоим хорошо за семьдесят! Пиппа старательно запоминала увиденное, чтобы потом рассказать Гербу. От вина кружилась голова. Опершись на шпалеру, она позволила себе расслабиться и изящно отвела левую ногу в сторону. Мэриголд-виллидж снова подарил ей молодость. В первые годы замужества Пиппа тоже была самой молодой в компании, а сейчас, наблюдая за веселящимися старухами, гордо расправила плечи, и высокая грудь тут же натянута тонкую ткань блузки. Вернулась даже свойственная молодым надменность: возраст словно возвышал ее над окружающими.

Неспешно, вперевалочку к ней подошел Джонни Надо.