Книга Русская книга - Илья Стогов

— Я читал, вы даже откопали его замок?

— Ну, откопал. На замке не написано, что он принадлежал именно богатырю. Просто тысячу лет назад на месте Ростова существовал довольно большой город, выстроенный местным финским племенем меря. Как он назывался, кто там правил и даже кто именно в нем жил, историкам не известно. О том, что творилось здесь в те времена, не существует даже неправдоподобных легенд — вообще ничего. Известно лишь, что вскоре после прихода на эти земли славян город вымер и исчез. О том, как это происходило, сказать нам тоже нечего. Зато известно, что еще лет через двести на руинах древнего поселения был выстроен небольшой деревянный замок. И летописи утверждают, будто хозяином замка был ростовский боярин Александр Попович.

3

За окном директорского кабинета бабы в кокошниках торговали сувенирами: матрешками и балалайками. Именно так, считается, и должна выглядеть русская старина. Притом что кокошник — финно-угорский головной убор, неизвестный в древней Руси, балалайка — татарский музыкальный инструмент, официальное название которого — «бас-домбра», а матрешек русские военнопленные навострились строгать в Японии после поражения в войне 1905 года.

Я поблагодарил Андрея Евгеньевича за то, что он нашел время пообщаться, вышел на улицу и огляделся. Пора было подумать о том, где бы перекусить. Выбор в центре Ростова был невелик: либо пиццерия имени богатыря, либо ресторан, который в фильме про Ивана Васильевича играл роль московского Кремля. Я вытащил из нагрудного кармана куртки оставшиеся деньги, три раза подряд пересчитал их и сделал выбор в пользу ресторана.

Администратор, провожавший меня до столика, был немного пьян. На ногах у подошедшей официантки виднелись подзажившие синяки. Зато в меню я отыскал такой изыск, как медвежьи лапы. Правда, рядом с лапами ручкой было приписано «Временно отсутствуют», и поэтому официантку я попросил принести всего лишь окрошку, какой-нибудь салат, блины с брусникой и в самом конце — кофе.

Официантка подняла бровь:

— Водочки?

Я сказал, что, пожалуй, воздержусь. Тогда она посоветовала хотя бы попробовать знаменитую переславскую селедку. Я согласился.

Кухня ресторана позиционировалась как «русская». Русская кухня в русских палатах самого русского города России. Я курил сигареты, смотрел в окно и думал: кто бы объяснил мне, что означает это слово? Тысячу лет назад на том месте, где я сидел и ждал свою селедку, находился городок племени меря. В лесах вокруг лежало еще несколько городков, принадлежащих другим финским племенам. Где в тот момент была Россия? Или эти городки, населенные черт знает кем, и были Россией?

Каждое из местных племен говорило на собственном языке. У каждого имелись собственные вожди или князья. Столица племени эрзянь называлась Рязань, столица муромы носила имя Муром, а у большого племени меря было аж две столицы: Ростов да Суждаль. Выглядело все это неплохо, да вот беда: у племен будущего нет. Приходит момент, когда им все равно придется стать частью более могучей империи. И единственное, что от них зависит, это выбор, к какой именно империи присоединиться. Чью именно сторону принять.

Шансов на спокойную жизнь у залесских язычников было не больше, чем у каких-нибудь бедуинов, в наши дни населяющих нефтеносный район. Эти берендейские леса были слишком богаты и слишком беззащитны, чтобы не достаться более сильным соседкам. Всего соседок было две. К западу от будущей России лежала могучая Киевская Русь. К востоку — еще более могучая Волжская Булгария. Державы были похожи, как близнецы, но посматривали друг на друга безо всякой симпатии.

Ростов и пара соседних княжеств признали над собой власть далеких русских князей. Иго их было легко: раз в год из Киева или Чернигова приезжали сборщики дани, вроде богатыря Алеши Поповича, и племена сдавали им положенные меха. В остальное время в жизнь подданных никто не вмешивался. А если находились те, кто, как епископ Леонтий, решал проявить лишнюю инициативу и попробовать крестить залесских дикарей, то для такого случая у племен всегда находилось зазубренное копье.

Однако большинство племен предпочло подчиниться не Киеву, а Булгару. Тут простой уплатой дани новые хозяева не ограничивались. От вчерашних язычников требовали полного подчинения, зато и взамен давали приобщиться к наиболее свежим достижениям цивилизации. Прекрасные храмы и дворцы. Возвышенная литература. Доля от участия в прибыльной торговле. Впрочем, известно об этих племенах мало. Почти совсем ничего. Раскапывать их города толком еще никто и не начинал. Где-то около Нижнего лежит известная лишь по древним сказаниям столица языческого царя Пургаса. Ближе к Арзамасу — еще несколько ушедших под землю городков. Рядом с Пензой было открыто (и тут же зарыто обратно) громадное городище Мохша. Исследовать все это некому. И некогда. И незачем.

Странное дело: оглядываясь назад в поисках предков, современная Россия сразу же отыскивает там Киевскую Русь. Притом что то, давнее, государство на то ведь и киевское, что располагалось на территории современной Украины. Ее города лежали далеко на западе. А первым государством, сумевшим объединить земли сегодняшней России, была как раз Волжская Булгария. И если путь до Киева из современной Москвы занимает больше двадцати часов, то дорога до Булгара — всего восемь.

Осматривать древний Булгар я ездил пару лет назад. Когда-то это был самый большой и самый богатый город Восточной Европы. Но вот то, что осталось от него сегодня, можно обойти минут за пятнадцать. Руины мечети. Здоровенный восстановленный минарет. Погрызенные временем фундаменты. Два склепа, в одном из которых реставраторы грудой свалили собранные по территории надгробные плиты. Крепостные валы. Перед входом на городище стоит ларек, в котором сонная продавщица торгует выкопанными из земли булгарскими монетками восьмисотлетней давности. Покупателей нет.

По винтовой лестнице я забрался на самый верх минарета и просидел там несколько часов, просто любуясь на окрестности и иногда украдкой выкуривая еще одну сигарету. В те годы, когда в Киеве жило двадцать пять тысяч человек, а в Суздале полторы тысячи, здесь, говорят, жило целых пятьдесят тысяч. Вон там стоял громадный дворец правителя. За ним начинался бесконечный торговый квартал. Восемьсот лет назад в Булгаре имелось несколько дюжин бань и полтора десятка учебных заведений. Сегодня от всего этого остался пустырь и пасущиеся на пустыре гуси.

Я прикуривал еще одну сигарету. Когда-то в этом городе жил поэт Кул Гали. На Руси собственных поэтов никогда не было, а в Булгарии — пожалуйста. Этот Кул Гали написал поэму о библейском красавце Иосифе, который всегда помнил: как бы прекрасна ни была жизнь, за ней обязательно последует смерть. В этой поэме девушка говорит Иосифу, что у него красивые глаза. «Глаза — это первое, что сгнивает после смерти», — отвечает Иосиф. Она восторгается его волосами, но Иосиф в ответ сообщает, что в могиле волосы не разлагаются, так и лежат поверх пустых черепов. Она говорит, что его лицо — будто лицо ангела.

— Через три дня после того, как я умру, открой мой гроб, — говорит возлюбленной Иосиф. — И с отвращением взгляни на то, что казалось тебе таким красивым.