Книга Хижина на берегу моря - Ольга Любомудрова

– Кость цела, но рана глубокая. Стоит показаться Нате Ди.

Сказочный конь кивнул и пошел к лестнице. По дороге он опустил нос в вазу с камешками и бросил один из них в черную чашу весов. Весы колыхнулись, и черная чаша еле заметно опустилась вниз.

Латте продолжила наблюдение за уборщиками. Собирая в себя кровь и грязь, они становились разноцветными и увеличивались в размерах. Достигнув примерно высоты кофейника, они ползли к стене кухни и замирали. Студенистые существа полезли на Мавэрика, превратив того в желеобразную статую, потом на Апполлонию… Вскоре все участники битвы были сухие и чистые, а пол блестел, словно его только что помыли и натерли. Только рваные платья путешественников напоминали о трагедии.

Неморино подошла к стене и поставила портал, куда дружно попрыгали все уборщики.

– Они питаются грязью. А еще они запечатывают раны, собирают и перерабатывают в себе кровь, потом очищают, а потом сдают в Дракоре. Там производят синтетическую, обогащенную витаминами и минералами кровь, которую потребляют вампиры, – пояснила Таля Латте.

– Вампиры? – охнула Латте. Таля усмехнулась.

– И Апполония, и Мавэрик, и Марк – вампиры, – сказала она. – Кстати, я тоже, но мы питаемся только очищенной и обогащенной синтетической кровью. Это вкуснее и безопаснее, чем охотиться за кем-то и пить неизвестную кровь. Я лично не собираюсь долго лежать в гробу и болеть, а тем более уходить в Дракор на лечение. Остальные думают так же.

Неморино тем временем растащила детей и усадила их снова за стол, выдав каждому по большой банке с пауками. Злобно зыркая друг на друга, демонята продолжили свой пищевой марафон.

Апполония и Мавэрик отправились в госпиталь проведать Агамеду, по пути они оба опустили по камешку в черную чашу весов, которая уже заметно сдвинулась вниз.

Эльза раскрыла перепончатые крылья, несколько раз сильно ими взмахнула и, пролетев над кухней, умчалась куда-то на верхние этажи.

Лягушалка продолжила вычесывание репьев из шерсти Мерзавчика, пегас задремал, Еж принялся за еду, пододвинув к себе поближе большую тарелку с овощами и фруктами, а темно-голубой заяц отправился к плите заваривать свежий чай.

– А Риммель? – спросила Латте Талю. Та покачала головой.

– Когда такой же крылатый паук утащил Тэйлару, мы потеряли еще четверых, но не смогли найти даже клочка ее одежды. – Таля смахнула слезу. – Нам нужно подготовиться к следующей вылазке.

Латте увидела, как Неморино направилась в угол, где компания неизвестных пока Латте существ окружила плачущее большое создание с длинными заячьими ушами.

– Мы вытащим ее, Рум, обещаю, – Неморино присела возле создания и, протянув руку, погладила кого-то по голове.

Латте подошла поближе и увидела удивительного зверя: размером с взрослого медведя, покрытый странной длинной шерстью, он больше всего напоминал большую землеройку. Латте разглядела длинный смешной хобот, заячьи уши, сейчас грустно опущенные, два больших несчастных глаза и коротенькие лапки.

– Я без нее ничто, ничто, – повторял долгоносик вновь и вновь, смахивая слезы длинным, голым, как у крысы, хвостом. – Я совершенно бесполезна! Рим! Рим! Как мне тебя не хватает!

Таля взяла Латте за руку и увела за собой подальше.

– Пойдем, посмотрим, как там Агамеда, – предложила она Латте. – Остальные знакомства сейчас лучше отложить.

– Кто это? – спросила Латте, кивнув на плачущее нечто.

– Это Руммель, сестра пропавшей Риммель. Это очень интересные существа – катунны, – Таля сделала ударение на букве «у». – Они намертво обхватывают друг друга лапками с присосками, прячут хоботки, хвосты и головы внутрь, затем раздуваются в несколько раз и катаются по земле. При этом их шерсть превращается в иглы, которые встают дыбом, а они очень острые и прочные. Представляешь, что может сделать на поле боя такой шар?

– А до какого размера они могут раздуться? – спросила Латте.

– До размера Хижины, если смотреть на нее с моря, – ответила Таля.

Латте вздрогнула, когда фантазия услужливо нарисовала ей картину войска, в которое врезается этот огромный колючий клубок.

Они подошли к лестнице, где Таля положила камешек в черную чашу весов, а затем поднялись на второй этаж, который был как две капли воды похож на третий. Такой же ковер, те же картины с цветами и фруктами. Различались только двери. Первые же двери оказались двойными, массивными, из резного дерева. Таля открыла одну из створок, и они вошли внутрь.

За дверями оказался еще один коридор. Пол, стены и потолок здесь были сделаны из странного материала, больше похожего на непрозрачное белое стекло. По коридору милая брюнетка в коротком белом платье везла блестящую тележку, накрытую белоснежной тканью.

– Привет! Я – Рута! – представилась она, потом подошла ближе и помахала рукой Латте. Короткая задорная стрижка открывала тонкое изящное лицо, большие голубые глаза смотрели ласково и по-детски наивно. Именно такой взгляд хочет увидеть любой больной, когда приходит в себя, – подумала Латте и почувствовала к Руте явную симпатию.

– Латте, – ей показалось, что делать реверанс будет слишком чопорно, и она помахала рукой в ответ.

– Пойдемте со мной! Агамеда вполне пришла в себя, – Рута открыла одну из дверей.

Большая комната была окутана полумраком. Затянутые чем-то дымчатым окна, выходящие на море, были наполовину открыты. Свежий морской воздух и шелест прибоя наполняли палату. Две кровати с открытыми белыми шторами были пусты, а на двух других лежали раненые. Шторки у одной из кроватей были плотно задернуты.

– Агамеда! К тебе еще гости! – весело сказала Рута и исчезла за шторой у другого больного.

Таля и Латте подошли к кровати. Агамеда оказалась яркой блондинкой в просторном белом одеянии. Длинные светлые волосы девушки уже были вымыты и высушены, голова забинтована, синяки и ссадины обработаны, а взгляд голубых глаз, который встретил их, был вполне веселым и жизнерадостным. Рядом с Агамедой, держа ее за руку, сидела Эллейн.

– Не хочет, чтобы я залечила синяки и царапины, – пожаловалась она.

Простое длинное платье нежно-голубого цвета и распущенные черные волосы придавали Эллейн неземной вид, а легкое свечение, которое окутывало ее, усиливало это впечатление. Латте почувствовала себя буквально на седьмом небе от счастья, когда Эллейн взглянула на нее и улыбнулась.

– Пусть будут! – упрямо произнесла Агамеда. – Шрамы украшают воинов!

– Ты же знаешь, что я не дам тебе выйти отсюда в таком виде, – не сдавалась Эллейн.

– Пусть будут пока я здесь! Привет! Я – Агамеда!

Последние слова она произнесла, уже обращаясь к Латте. Латте назвала себя и поинтересовалась самочувствием блондинки.

– Небольшая царапина, – мотнула головой Агамеда.

– Если бы Ната Ди вовремя не оказала помощь или тебя вытащили бы немного позднее, ты бы так не веселилась, – вздохнула Эллейн.