Книга А если это был Он? - Жеральд Мессадье

Первое, что пришло в голову президенту: уж не сошли ли все с ума? Ведь Пакистан — одна из ядерных держав XXI века; неужели они хотят, имея под боком Индию, другую ядерную державу, чтобы он перед всем миром объявил себя бессильным? Он попытался втолковать им это. Напрасный труд.

— Наш учитель, — ответил глава делегации, — напомнил нам, что нельзя мириться с нечестием или заключать сделку с шайтаном. Он нам это напомнил, и он прав: величайшая уловка шайтана — это компромисс, любезный безразличным душам. Горе безразличным!

— Но кто он, ваш учитель? У него даже имени нет!

Мулла посмотрел на него долгим взглядом.

— При чем туг его имя, президент? Допустим, его зовут Эманалла.

— Эманалла?

Это имя означает: «С нами Бог».

— Как же этот незнакомец стал вашим учителем, ведь вы же ученые люди?

— Как раз потому, что мы ученые люди, мы и признали в нем божественную силу. Этот человек — воплощение доброты на Земле. Он исцеляет смертельно больных. Каждый его вздох пронизан истиной. Все, кто воспротивится ему, президент, обречены на провал и несчастье. И, как он сам сказал, они будут выброшены в море, словно солома.

Президент понял предупреждение: не будет даже гражданской войны, потому что армия не окажет сопротивления. Генералы и полковники, которых он повидал немало, не умели обороняться от слова Божьего. Только половина лейтенантов последует за ними, а солдаты не последуют вовсе.

Он, президент Пакистана, не имел даже власти над телевидением: и вправду, тем же вечером проповедник появился на экранах.

— Все страны, забывшие слово Божие, вверглись в грязный разврат и разложение, — объявил он без предисловий. — Мы — народ мира и сострадания, а не народ торговцев оружием и биде. Мир нуждается в вере, а не в банках и воеводах.

Даже скептики, прозападно настроенные, холодные (если не сказать фригидные) умы, признали, что этот человек красив и обладает харизмой. «Charisma», выговаривали они на английский лад. Тем не менее они были недовольны творящимся в стране балаганом — еще одним в ее истории. Но в какой стране не бывало своего балагана?

Явления — определение было почти буквальным — безвестного проповедника производили в семьях бурное волнение.

Ночная жизнь в больших городах, не только в Карачи, но также в Лахоре, Пешаваре, Кетте, Равалпинди, совсем захирела. Если и оставались открытые по ночам лавки, то там продавали масло, бобы, сушеную рыбу, фрукты. Или же это были аптеки.

Золотая молодежь Карачи сочла обстановку унылой. И решила веселиться дома, но этому воспротивились родители. Не самое подходящее время, чтобы нарываться на скандал. Многие кинотеатры решили закрыться.

Журналисты национального телевидения, директор которого, уволенный накануне, вернулся через несколько часов чуть ли не героем, взялись за дело: они были вынуждены по требованию масс без конца прокручивать кадры, запечатлевшие нового пророка. Все прочие программы были приостановлены, за исключением тех, где показывали сынишку полицейского и женщину с исцеленным вывихом руки.

Мелькали на экране и Мурад Танзиль, раскаявшийся торговец оружием, чтобы рассказать про ракеты, превращенные в крыс, и Ради Зуль'Анзар — шпион ISI, пытавшийся привлечь к этому внимание своего начальника, Ияда Абу-Бакра.

Осажденный собственным разгоряченным народом, который устраивал под его окнами шествия со знаменами, столкнувшийся с опасностью какого-то неизвестного типа, с какой ему еще не приходилось иметь дела, президент все же попытался выиграть время и собрать полки, устоявшие перед головокружительным божественным откровением. Так, он поручил шефу ISI убить этого безумного смутьяна, этого шарлатана, этого вражеского агента, который, по его словам, толкал страну в пропасть. Но и сами секретные службы были в разброде, поддавшись смеси священного ужаса и угрызений совести. В самом деле, на этом большом базаре, каким всегда была каждая страна Востока и где субстанцию общественной жизни формируют слухи, уже шептались, что таинственный проповедник предрек конец времен.

Скоро каждый предстанет перед Творцом вместе с воскресшими мертвецами. Так что ни мужчина, ни женщина уже не пренебрегали пятью предписанными ежедневными молитвами.

Лучшие снайперы ISI отказались выполнить поручение. Убить посланца Божия — значит обречь себя на вечное проклятие!

— Да кто же он такой, этот тип? — спросил президент начальника ISI. — У тебя есть какая-нибудь информация?

— Никакой, ваше превосходительство. Трюк обстряпан мастерски. Если судить по его владению урду, этот субъект — пакистанец. Но не сомневаюсь, что он — лишь острие заговора, устроенного «Аль-Каедой»: либо Усамой бен Ладеном, либо его стратегом, Айманом эль-Завахири. Возможно, при участии талибов. Нужно избавиться от него как можно скорее. Иначе нас захлестнет волной исступленного фанатизма!

Казалось, президент задумался. Ему было очевидно, что начальник ISI питает изрядную неприязнь к наби. Хотя сам тайно связан с экстремистами. Правда, проповедники мира никогда не пользуются благосклонностью секретных служб. Оставшись один, президент долго тер себе подбородок, потом протянул руку к телефону.

Его никак не покидала одна мысль, назойливая, словно муха, бьющаяся о стекло: в войне Синедриона против Иисуса в конечном счете проиграл Синедрион. А в войне жителей Мекки против Магомета проиграли мекканцы.

Стало быть, опасно выступать против пророков.

6

Со своим бледным лицом, казавшимся еще бледнее по контрасту с черной бородой, и очень темными, словно нарисованными, глазами любезный и вкрадчивый мавлана Хикам Факр эль-Дин напоминал кота из какой-то неизвестной сказки «Тысячи и одной ночи».

Он был неофициальным советником пакистанского президента по религиозным делам. Это означало, по меньшей мере, что прислушивались к нему так же, как и к официальному. В самом деле, стоящие у власти люди всегда озабочены расширением своей клиентуры, тогда как те, что держатся в тени, удовлетворяются одним-единственным клиентом и гораздо больше склонны говорить то, что думают.

Он опять налил себе чаю, китайского, который предпочитал, и наконец ответил на вопрос, заданный ему президентом.

— Боюсь, ваше превосходительство, что ISI умышленно ошибается. Наби Эманалла — полная противоположность фанатику.

Выражение «умышленно ошибается» вызвало улыбку президента.

— По-твоему, это посланец Божий? — спросил он.

— Я ведь всего лишь твой советник, ваше превосходительство, а не Всевышнего, и не могу притязать на знание Его тайн. Могу сказать лишь, что наби Эманал-ла не просто знает Писания пророка наизусть, но и постиг их дух. Его слова вполне согласуются с духом мира и милосердия, пронизывающим Коран, как в том убедились муллы, принявшие его сторону.

Он отпил долгий глоток своего напитка и продолжил: