Книга Сотня - Кэсс Морган

Задыхаясь, Гласс ввалилась в проход, ведущий к неприметной двери. Ее правое колено подогнулось, и, чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за стену. Коридор поплыл у нее перед глазами. Повернув голову, она с трудом смогла различить контур вентиляционного люка. Гласс подсунула скрюченные пальцы под один из прутьев закрывающей люк решетки и потянула. Ничего не произошло. Застонав, она снова дернула прут и почувствовала, что решетка поддалась. Она дернула сильнее, и вход в темный узкий туннель, полный каких-то древних труб, наконец открылся.

Гласс подтянулась, встала на небольшой козырек под люком, втиснулась в туннель и ползла на животе, пока наконец не появилась возможность подтянуть колени к груди. Металл холодил разгоряченную кожу. Из последних сил Гласс протиснулась еще глубже и вернула решетку на место. Напряженно прислушиваясь, она пыталась уловить шум погони, но не было слышно ни криков, ни топота бегущих ног: тишину нарушал лишь отчаянный стук ее сердца.

Гласс на миг зажмурилась в окружающей тьме и стала подводить итоги. В обе стороны тянулся тесный, очень пыльный туннель. Наверное, она находилась в одной из старых вентиляционных шахт, существовавших еще до того, как Колония построила новые системы, обеспечивающие фильтрацию и циркуляцию воздуха. Гласс понятия не имела, куда ее выведет этот туннель, но выбора не было, и девушка поползла вперед.

Когда она добралась до развилки туннеля, ее колени онемели, а ладони пылали от боли. Если она правильно сориентировалась, левый рукав тянется на Феникс, а правый проложен параллельно крытому мосту и ведет на Уолден. И к Люку.

К Люку. К парню, которого она любила и от которого вынуждена была отказаться несколько долгих месяцев тому назад, к парню, в мыслях о котором проходила каждая ее ночь, проведенная в Тюрьме, в прикосновениях которого она нуждалась так отчаянно, что порой почти ощущала тяжесть его рук на своих плечах. Она глубоко вздохнула и свернула направо, не зная, куда теперь движется: к свободе или к верной гибели.

Спустя десять минут Гласс тихонько выскользнула из вентиляционного люка на пол. Шагнув вперед, она закашлялась, и вокруг ее лица поднялся столб серой пыли, мигом налипшей на потную кожу. Девушка оказалась в какой-то кладовой. Ее глаза уже привыкли к темноте, поэтому она смогла различить на стене странные письмена. Гласс сделала несколько шагов вперед, и ее глаза расширились. На стене были высечены эпитафии.

Покойся в мире

In memoriam

От звезд к Небесам

Она находилась на карантинной палубе, в старейшей секции Уолдена. Когда ядерная и бактериологическая войны грозили уничтожить Землю, единственным местом для тех, кому посчастливилось выжить после первых стадий Катаклизма, стал космос. Но некоторые из тех, кто выжил, были инфицированы. Они пробирались в транспортные модули – и обнаруживали, что отрезаны от Феникса. Им оставалось только умереть на Уолдене. Теперь, стоило возникнуть хоть малейшей угрозе инфекционного заболевания, всех заразившихся помещали на карантин и держали в изоляции от остального населения Колонии – в изоляции от последних представителей рода человеческого, беззащитных перед лицом древних хворей.

Вздрагивая, Гласс устремилась к входной двери, молясь, чтоб замки не заржавели. К ее облегчению, они, тихонько щелкнув, открылись, и девушка заспешила по коридору. Стянув взмокшую от пота куртку и оставшись в белой футболке и тюремных штанах, она стала похожа на одного из сантехников. Во всяком случае, она на это надеялась. Гласс бросила нервный взгляд на запястье – там красовался браслет. Она не была уверена, станет ли он работать на корабле или предназначен лишь для передачи данных с Земли. В любом случае, от него следует как можно скорее избавиться. Даже если она будет избегать проходов, где установлены сканеры сетчатки глаза, браслет все равно выдаст ее охранникам, каждый из которых сейчас занят тем, что ищет ее.

Гласс оставалось только надеяться, что никому и в голову не придет искать ее на Фениксе. Что никто никогда не догадается, куда она пойдет. А сейчас девушка поднималась по главной лестнице Уолдена, пока не оказалась у входа в жилой блок Люка. Войдя в холл, она остановилась, вытирая о штаны внезапно вспотевшие ладони. Неожиданно оказалось, что она нервничает сильнее, чем на челноке. Гласс даже представить не могла, что скажет, как посмотрит на нее Люк, когда она возникнет на его пороге, после того как больше чем девять месяцев тому назад без следа исчезла из его жизни.

Но, может быть, ему не понадобятся слова. Возможно, он не станет дожидаться, когда она начнет говорить. Возможно, едва лишь увидев ее, он просто закроет ей рот поцелуем, и она поймет, что все хорошо. Что она прощена.

Оглянувшись через плечо, Гласс выскользнула за дверь. Вряд ли кто-то мог ее увидеть, однако следовало соблюдать осторожность. Уходить с Церемонии Партнерства, не дождавшись финального благословения, очень невежливо, но Гласс сомневалась, что смогла бы еще хоть минуту высидеть возле Кассиуса с его грязными мыслями и зловонным дыханием. Его беспокойные руки напомнили Гласс Картера, лицемерного соседа Люка, гнилое нутро которого проявлялось, лишь когда сам Люк уходил на ночное дежурство.

Гласс поднималась по лестнице, ведущей на смотровую площадку, не забывая при каждом шаге приподнимать подол платья. Глупо было потратить столько с трудом накопленных рационных баллов на ткань для этого наряда – он казался бесполезным и ненужным, когда ее не видел Люк.

Гласс была ненавистна сама мысль о том, чтобы провести вечер с каким-то другим парнем, но мать запрещала ей появляться на общественных мероприятиях без пары, а в этот раз, как ей стало известно, дочь была одна. Мать не могла понять, почему Гласс не заарканила Уэллса. Гласс миллион раз объясняла, что любит Уэллса лишь как друга,– но мама только вздыхала и бормотала что-то о дурно одетой заучке, которая увела у доченьки такого прекрасного парня. Сама-то Гласс была просто счастлива, что Уэллс влюбился в симпатичную (хотя, может быть, чересчур серьезную) Кларк Гриффин. И ей очень хотелось рассказать маме всю правду: что она влюблена в красивого, замечательного юношу, который никогда не сможет сопровождать ее на концерт или на Церемонию Партнерства.

– Я могу пригласить вас на танец?

Гласс ахнула и развернулась. Когда ее глаза встретились с другими, хорошо знакомыми карими глазами, девушка расцвела в улыбке.

– Что ты тут делаешь? – прошептала она, озираясь, чтобы убедиться, что они одни.

– Я же не мог уступить тебя сразу всем парням Феникса,– сказал Люк, отступая на шаг, чтобы полюбоваться ее платьем.– Только не сейчас, когда ты так прекрасно выглядишь.

– Ты понимаешь, какие неприятности у тебя будут, если тебя тут застукают?

– Постараемся этого не допустить.

Он обвил руками талию Гласс. Музыка внизу усилилась, и Люк крутанул девушку в такт звукам.

– Оставь меня! – полупрошептала-полухихикнула Гласс, игриво шлепнув парня по плечу.

– Ах, вот как юная леди должна обращаться со своими поклонниками? – Он произнес этот вопрос с жутким, утрированным акцентом: в действительности на Фениксе никто так не говорил.