Книга Ганнибал Великий - Алексей Живой

Глава третья В степь далекую

Грандиозный поход на запад, за пределы покоренной Ольвии, начался не так быстро, как ожидал Леха Ларин. Он был уверен, что не успеет Иллур стать царем крымских скифов, как тотчас бросит своих солдат в новый поход, тем более что он уже объявил об этом. А у Иллура слова с делами никогда не расходились. На первый взгляд все было готово: и флот под командой проявившего себя настоящим адмиралом Ичея, и конная армия, численность которой уже перевалила за шестьдесят тысяч всадников.

Армия, стоявшая сейчас лагерем под Ольвией, была готова в любой момент двинуться в поход по первому слову вождя. Но, вернувшись из столицы, где проходил совет старейшин, новый царь был не слишком весел. Едва прибыв в свое стойбище, (даже став царем, он предпочитал юрту в степи роскошному дому на греческий манер) Иллур вызвал к себе Леху.

Явившись по первому зову с несколькими приближенными всадниками в походное стойбище Иллура, Леха Ларин обнаружил своего друга, вознесшегося на самый верх власти, сидящим в большой юрте на ковре у огня. Рядом стоял кувшин с вином и фрукты. Иллур казался задумчивым. Но, увидев вошедшего, отогнал думы и указал ковер.

— Садись, Аллэксей, выпей вина. Поговорить хочу.

Тотчас, словно из ниоткуда появился слуга, налил Лехе вина в красивую золотую чашу, а затем снова испарился из юрты. Леха сел на ковер.

— Благодарствую, — ответил он, отпив терпкого вина.

Помолчал немного, дожидаясь пока Иллур начнет говорить, но не выдержал.

— О чем разговор будет? — задал он наводящий вопрос царю. Иллур по старой дружбе, как никак когда-то Леха ему жизнь спас, терпел подобные вольности, — Людей готовить, что ли, к походу? Завтра выступаем?

— Выступаем, — кивнул Иллур, — только не на запад. Возьми две тысячи отборных бойцов. Со мной поедешь, в степь.

— Это еще зачем? — удивился Леха резкой смене направления, — мы же собирались вдоль берега ударить, по греческим городам пройтись. Давно уже на месте сидим, засиделись. Того и гляди, греки флот пришлют Ольвию с Херсонесом отбивать, опять увязнем. Надо их опередить.

Иллур все молчал, продолжая размышлять.

— По берегу моря города богатые, есть что пощупать, — резонно добавил Леха, — А в степи-то что интересного?

— Греки нам ничего не сделают, — уверенно заявил Иллур, обернувшись наконец и бросив взгляд на сидевшего рядом воина, — Херсонес пал, Ольвия тоже, Боспорскому царству недолго жить осталось. У себя на родине, как и здесь, греки живут городами и друг с другом договориться не могут. Меж собой грызутся. Чтобы нас победить им объединяться надо, силы копить, а им сейчас не до нас.

Не дожидаясь слуги, Иллур сам плеснул себе вина, сделал большой глоток и встал. Прошелся по юрте. Толстый ковер погасил шорох его шагов.

— Мне доносят, что Карфаген напал на земли римлян и уже близок к победе, — сообщил он Лехе, — греки выжидают, и никого сейчас не пошлют сюда. Им самим корабли нужны и солдаты. Неизвестно как дело обернется. Так что, время для нашего похода удачное. Но, не это важно. Есть и другая сила, что может сокрушить нас, ударив в тыл. И Фарзой уверен, что сначала я должен усмирить ее.

— Что за сила такая? — удивился Леха, уставившись на своего покровителя.

— Сарматы,[4]— коротко ответил Иллур.

Леха попытался сделать умное лицо. Он хоть и ведал конной разведкой, но не всей армии, а лишь одного из ее отрядов насчитывающего пять тысяч воинов и входившего в двадцатитысячный корпус вождя по имени Арчой. За всю свою новую жизнь в этом времени бывший морпех выбрался с территории Крыма впервые только когда пришлось начать войну против Ольвии. И на этом греческом фронте, не считая штурма Херсонеса, весь свой боевой опыт и получил. Слово «сарматы» ему мало что говорило. Ну, слышал он его несколько раз краем уха в разговорах солдат и вождей, но не придавал особого значения. Знал, что есть такой народ, что обитает в приграничных со скифами степях на севере, но и не подозревал, что Иллур его так уважает. Словно сарматы были опаснее греков. Но именно такой вывод и напрашивался из разговора с вождем.

— Фарзой уверен, что с походом на дальних греков можно немного повременить, — заявил Иллур, — а вот с сарматами нет. Доносят, что в последние дни они слишком нагло ведут себя на наших степных границах.[5]А несколько раз отряды их разведчиков даже осмелились войти в наши пределы. Их царю Гатару не нравится, что скифы под моей рукой стали сильнее и уже захватили почти все царства греков на полуострове.

— Значит, будем воевать с сарматами? — бестактно уточнил Леха.

Услышав столь простой вывод, шагавший в задумчивости вокруг очага Иллур, даже остановился.

— Сарматы сейчас в силе, у них большая армия, — ответил вождь, — они быстры, так же как мы, и потому мы должны обратить их в друзей. Хотя бы временно, пока не окрепли настолько, чтобы уничтожить. Иначе они уничтожат нас. Так считает мудрый Фарзой, а он никогда не ошибается.

Иллур сел и допил свое вино.

— Фарзой уверен, — проговорил он, — что надо как можно дальше отодвинуть кровопролитие. Ведь по крови мы с сарматами родня. Так что с войной придется повременить, хотя я уже отдал приказ строить оборонительный вал со стороны степи в самой узкой части перешейка. Никто не знает, на что решится Гатар.

Он снова встал. Поймав взгляд царя, поднялся и Леха.

— Собирайся, завтра на рассвете мы выступаем в степь, — приказал Иллур, — Двинемся на север, вдоль Борисфена[6]и сами вступим на их землю, что была некогда нашей. Уверен, мы найдем их быстро. Мне сообщили, что ближняя к нам армия сарматов стоит в среднем течении Борисфена, перекрывая путь на Метрополь.[7]Думаю, и царь Гатар находится где-то поблизости.