Книга Свастика над Таймыром - Сергей Алексеевич Ковалев

В то же время радиостанции в Дудинке и Игарке ежедневно передавали на Диксон открытым текстом сводки с перечислением всех находящихся в порту судов и проводимых ими грузовых операций. Вместе с тем связь между Диксоном и транспортными судами в море до 27 августа (то есть практически до появления здесь фашистского рейдера, а частично — и вслед за тем) оставалась открытой. Даже после гибели «Куйбышева» и «А. Сибирякова» отдельные капитаны умудрялись открыто выходить в радиоэфир («Уссури», «Щорс»), А «Беломорканал» при переходе к острову Диксон также открыто сообщил по радио время своего предполагаемого выхода из Кожевникова и о первоначальном пункте своего захода.

Не отставали от них и полярные станции ГУ СМП. Некоторые из них, не имея средств для скрытной связи, открыто сообщали на Диксон обо всех проходящих в зоне видимости станции судах. Лучшей подсказки дня немецких радиоразведчиков и быть не могло. И ярким примером тому стал случай с хорошо известным всем советским полярникам мотоботом «Мурманец».

В расчетное время 6 сентября 1942 года «Мурманец» пришел к острову Уединения дня того, чтобы передать груз и продовольствие на местную полярную станцию. Внезапно с нее в радиоэфир полетело: «Всем, всем, к нам подходит неизвестное судно». А затем последовало требование к мотоботу назвать себя. В ответ «Мурманец», также по радио, предложил прекратить передачу, но берегового радиста уже было не остановить, он продолжал настойчиво запрашивать название подходившего судна. И капитану «Мурманца», чтобы не привлечь внимание врага к себе или полярной станции, не выполнив задания, пришлось увести судно в море.

Не прошло и суток, как поблизости от острова Уединения всплыла нацистская подлодка и несколькими артиллерийскими выстрелами зажгла строения станции. Не исключено, что внимание немцев и было привлечено к полярной станции недавними открытыми радиоразговорами. Все приведенные здесь Данные были рассказаны автору ветеранами Северного флота и ветеранами Мурманского и Архангельского морских пароходств. Но не стоит упрекать их в какой-либо «корпоративной предвзятости» или «влиянии перестройки». В литературе советской поры, посвященной войне в Арктике, нет-нет да и прорывались их отдельные воспоминания. Другое дело, что все они были разрозненны и «сглажены» пресловутой политической конъюнктурой тех лет. Лишь сегодня удалось собрать их воедино и сравнить с мнением германской стороны. К сожалению — здесь нашлись точки совпадения. В виде подтверждения, не приводя здесь подробно мнения известного немецкого военного историка Юрга Майстера, предлагаю несколько выдержек из его работы «Восточный фронт. — Война на море 1941–1945 гг.»:

— Советская оборона в этих удаленных районах[5]в 1942 году оказалась очень слабой и носила временный характер. Во время операции «Вундерланд» подводная лодка U-255 25 августа 1942 г. обстреляла русскую радиостанцию в районе мыса Желания, однако это действие не нашло одобрения в Штабе руководства войной на море… Летом-осенью 1943 г. немецкие подводные лодки проводили операции в Западно-Сибирском и Карском морях. Выяснилось, что русские, проводя весьма скромные оборонительные мероприятия, были не в состоянии своевременно реагировать на быстрое перемещение направления главного удара немецких подводных сил. И эти слова могут стать прекрасным подтверждением тому, как германское военное руководство оберегало свое арктическое «детище» от порой совершенно неразумной инициативы своих же командиров.

О том, что фашистские морские разведчики на вахте старались всегда быть внимательными и профессионально использовали откровенные промахи советских моряков, говорит все тот же августовский рейд «Адмирала Шеера». Радисты «карманного линкора» быстро вычислили, что советские полярники чаще всего используют шестисотметровые радиоволны. И сразу же приступили к «забиванию» их радиопомехами.

25 августа 1942 года радисты «Адмирала Шеера» с помощью радиопомех мешали переговорам между «А Сибиряковым» и радиостанцией на острове Диксон. А через двое суток — радиопереговорам между сторожевым кораблем «Дежнев» и радиостанцией на мысе Челюскин. В следующем году в работу «арктической системы» были включены уже новые элементы.

Вот еще некоторые факты ранее не известной работы нацистской радиоразведки, которые также удалось узнать лишь в послевоенные годы.

1. Полярники новоземельских станций на мысе Выходной (пролив Маточкин Шар) и в заливе Благополучия в июле-августе 1943 года часто отмечали поблизости работу неизвестной корабельной радиостанции большой мощности. Вскоре после того, как радист станции «Залив Благополучия» доложил об этом на Диксон, рядом со станцией всплыла фашистская субмарина и уничтожила артогнем станционные постройки. Лишь после окончания Великой Отечественной войны мурманские моряки в прибрежных скалах обнаружили заброшенное укрытие на восемь человек, в котором все еще лежали обрывки немецкого обмундирования и пустые консервные банки с маркировкой Кригсмарине.

2. В северном районе у Новой Земли (С-101 патрулировала в восточном районе) одновременно с подлодкой Трофимова находилась другая советская «эска» — С-54 (командир — капитан 3-го ранга Дмитрий Братишко). Она пришла к Новой Земле в паре со 101-й, только с небольшим разносом по времени. За время нахождения на позиции с «эски» Братишко неоднократно слышали шум неизвестного происхождения и наблюдали силуэт неизвестного корабля, который кому-то передавал световые сигналы. Однако советский командир не стал выяснять, кто и с кем здесь, в ледяной пустыне, ищет встречи. Если исключить из расчета подводную пару «эсок»,[6]о которой ни Вихман, ни безвестный капитан вражеского судна (а советских судов здесь быть не могло) не догадывались, «незнакомец», скорей всего, дожидался именно U-639. При этом в снежных зарядах он принимал 54-ю за германскую подлодку. (По силуэту советская подводная лодка типа «С» очень похожа на свою немецкую «прародительницу» VII серии.) И эта информация может прямо указывать на то, что пришедшее к северной оконечности Новой Земли судно ожидало подлодку Вихмана именно для пересадки личного состава, не входившего в состав экипажа субмарины, либо для приема с подлодки некоего важного груза Для обозначения своего места оно использовало бортовой гидроакустический маяк наведения и прожектор. Интересно, что после войны подобные гидроакустические маяки были обнаружены советскими моряками на танкере «Кернтерн», который всю войну был кораблем-снабженцем для немецких «полярных волков». Чем не косвенное подтверждение ранее высказанного предположения о причине откровенного невнимания верхней вахты с подлодки оберлейтенанта Вихмана.

А таких «снабженцев» в Северной Атлантике у Кригсмарине было два «Пелагос» и «Кернтерн». Причем первый до 1940 года был плавбазой норвежских китобойных судов в Антарктике, а последний спроектирован и построен в 1937–1940 годах. Оба танкера стали кораблями специального назначения и имели на борту две спецемкости под дизельное топливо и пресную воду, которые можно было спускать на воду (по двадцать тонн каждая), вместительные рефрижераторные камеры для хранения продуктов, спецхранилище для торпед, а также специальные грузоподъемные средства. Районы походов, в частности «Кернтернш> удалось установить лишь после окончания Великой Отечественной войны из нескольких случайно сохранившихся журналов солености забортной воды. Эти журналы были найдены нашими моряками в одной из его необитаемых выгородок («Кернтерн» к этому времени стал советским танкером «Полярник»), Именно из записей в данных журналах удалось установить, что этот полярный «снабженец», приписанный к норвежскому порту Гаммерфесг, редко находился у родного причала. Практически ежемесячно он курсировал между Шпицбергеном, Землей Франца-Иосифа и северной оконечностью Новой Земли. Конечно, неплохо было бы увидеть вахтенные журналы «Пелагоса» да и недостающие документы «Кернтерна», которые позволили бы более точно установить всю географию походов этих весьма интересных судов, которые еще, вероятно, хранятся в спецархивах (в том числе — и российских). Однако пока ограничимся тем, что удалось найти.