Книга Пять рассерженных жен - Людмила Милевская

— Ну что вы, Сонечка, напротив, костюм так удачно васоблегает, — заверил Фрол Прокофьевич и тут же очень искренне восхитился: —Такие формы! Такие роскошные формы! Давайте теперь примеряем этот платок, — ион протянул мне леопардовый.

— Вы все же решили остановиться на нем? — удивилась я. — Накостюме чёрная отделка, поэтому платок должен быть тоже чёрным.

— Нет, нет, чёрной будет шляпа, — решительно возразил ФролПрокофьевич.

Я вскипела и уже хотела повторить ему ту историю с моейчёрной шляпой, париком, воронами и Марусей, историю, которая поссорила Марусю иТамару, но в этот миг заметила в руках у Фрола Прокофьевича огромную картоннуюкоробку, в которых хранят только шляпы.

— Я захотел вам сделать подарок, — немного смущаясь, пояснилон и снял с коробки крышку.

Давно я не испытывала подобного потрясения, а потому застылакак вкопанная, что совсем нетрудно понять: элегантная чёрная шляпа из натуральнойсоломки лежала на дне коробки.

Чудо! Прелесть!! Очарование!!!

Представляю сколько это стоит!

— Фантастика! — прошептала я, не отрывая глаз от шляпы. —Просто фантастика!

— Это вам, — скромно тупясь, произнёс Фрол Прокофьевич.

Я все ещё столбенела. А мой Евгений сидит в гостиной.Смотрит телевизор. А здесь происходит такое! Боже, перед таким чудом у любойженщины померкнет разум! Таким состоянием легко воспользоваться, как это частои происходит. Да, да, я просто разум теряю, глядя на шляпу. Евгений, правда,сидит в гостиной. Смотрит телевизор. Но он в любой момент можетзаинтересоваться: чем же мы тут заняты?

А здесь происходит такое!

— Нет, я не могу принять ваш подарок! — воскликнула я,устремляясь на шляпу всею собой и хищно простирая к ней руки. — Это не в моихправилах.

— Но, Сонечка, я же от всей души, — взмолился ФролПрокофьевич.

— Нет, нет, об этом не может быть и речи, — возразила я,спешно накручивая на голову леопардовый платок. — Даже не просите!

— Сонечка, не так, два раза вокруг шеи и побольше на щеки, —сказал Фрол Прокофьевич и поправил на мне платок, сделав с ним что-то такое,после чего мой «фарш» на щеках стал совсем не виден.

Если бы не фингалы, я была бы даже прелестна.

— Сонечка, я вас просто умоляю, вы должны мой подарокпринять, — снова начал упрашивать Фрол Прокофьевич.

— Нет, нет, это исключено, — ответила я, водружая шляпу наголову поверх платка.

Фрол Прокофьевич глянул на меня, я тоже глянула на себя и…

— Очаровательно, — произнёс он. — Просто очаровательно, ночего-то не хватает. Очков!

— И туфель! — воскликнула я. — Чёрных туфель и очков влеопардовой оправе. Возьмите в тумбочке туалетного столика.

Он полез в тумбочку, а я устремилась к шкафу и в два счетаотыскала чёрные туфли на высоченной золотой шпильке, все в тон моему«леопарду». Туфли просто шик! Ходить на них невозможно, но как роскошно можнона них стоять!

Тут же к туфлям я подобрала сумочку и заткнула её под мышку.Фрол Прокофьевич водрузил мне на нос леопардовые очки, и мы снова застыли передзеркалом.

— Роскошно! — восхищённо выдохнула я.

— Просто классика, — констатировал он. — Кто теперь скажет,что вы упали с третьего этажа?

— Да, теперь это даже трудно предположить. Щёк и фингалов невидно, а остальное прекрасно сохранилось. Я довольна.

— Но опять чего-то не хватает, — озабоченно проворчал ФролПрокофьевич. — А! Понял! Локона на лбу!

— Точно! И губной помады.

Фрол Прокофьевич опешил:

— Зачем на лбу губная помада?

— Губная помада не на лбу, а на губах, — пояснила я. — Ипудру на нос не помешает.

В одно мгновение я напудрила нос, подрисовала губы и плойкойсделала из чёлки локон. И вновь застыла перед зеркалом, безмерно любуясь собой.

— Фантастика! — воскликнул Фрол Прокофьевич и рухнул накровать, которая жалобно под ним заскрипела. — Фантастика! Это должны увидетьвсе!

Я же, глядя на себя, дар речи вовсе потеряла и издавала однилишь междометия, поахивая, постанывая и даже повизгивая от удовольствия.

В какой-то миг мне показалось, что кто-то стоит за дверью,но разве мне было до этого?

— Все! Это решает все! Умоляю! Соглашайтесь! — с жаромвоскликнул Фрол Прокофьевич, нещадно скрипя кроватью. — Я больше не могу! Этотак неподражаемо! Вы должны! Вы должны…

— Нет, — прервала его я. — Не смогу решиться. Не просите, несмогу, к тому же у меня муж. Как он на это посмотрит?

— Но при чем здесь муж? Соня, как же? Я так хочу вам сделатьприятно! — окончательно разволновался Фрол Прокофьевич, нервно ёрзая накровати.

«Боже, как она скрипит! — подумала я. — Матрасы совсемразболтались.»

— Ну что мне, на колени что ли стать? — в отчаянии вопросилФрол Прокофьевич и пригрозил: — Сейчас стану, если вы не согласитесь.

— Согласна, — ответила я и с визгом бросилась его целовать.

Он на кровати, конечно, сидел, но когда я на него прыгнула,он упал, и мы оба, ужасно скрипя, покатились — кровать широкая, слава богу былокуда. И в это время распахнулась дверь, и на пороге вырос мой Евгений. Яиспугалась, вскочила, одёргивая юбку и готовясь буквально ко всему. ФролПрокофьевич тоже изрядно струхнул и с бормотанием «простите, простите» началпоправлять покрывало. Однако, произошло чудо: мой Евгений, смущаясь не меньшенашего, пролепетал «извините» и закрыл дверь спальни с другой стороны.

«Он меня не узнал!» — обрадовалась я.

Словно в подтверждение моих слов, Евгений сквозь едваприоткрытую дверь заглянул в спальню опять и спросил:

— Простите, а Соня где?

— Да вот же я! — с дуру завопила я.

Евгений тут же вошёл.

— Фрол Прокофьевич подарил мне вот эту шляпу, — приняласьоправдываться я, не подозревая, что все выглядит ещё более двусмысленно, чеммне представлялось, — надо же было его поблагодарить, вот я и бросилась…

— Все ясно, — мрачнея сказал Евгений и, хлопнув дверью,вышел.

— Надеюсь, он не подумал ничего такого? — озабоченно спросилФрол Прокофьевич, делая игривое движение рукой.

— Я тоже надеюсь, — ответила я и случайно глянула на себя взеркало.

Впрочем, «случайно» здесь не подходит. Мой взглядпритягивало туда, словно магнитом. Я глянула и горе, как рукой сняло.