Книга Моргенштерн - Михаил Харитонов

— Ни черта не понимаю, — полковник демонстративно набычился. — Какая-то звезда взорвалась. Было это хрен знает когда. Очень интересный научный факт. При чём тут евреи? В каждой бочке затычка эти евреи. Лезут везде, себя пропагандируют. А если хочешь знать, они-то всё и развалили. Тут жили и против нас же работали. И теперь нами правят. Я вот читал…

— Ещё раз, совсем просто, — Роберт явно терял терпение. — Если взрывается звезда, от неё идёт… ну, скажем — особое излучение. На самом деле это не лучи, это поток негэнтропии. Но сейчас это нам пофиг, пусть будут лучи. На том месте, куда падает луч, возникают новые народы. Понятно?

— По-моему, чушь какая-то, — сжал губы полковник. Но было заметно, что он уже ухватил суть и ждёт продолжения.

— Значит, так, — начал Роберт, торопясь и слегка запинаясь. — В советское время все разработки по физике минус-вероятности были строго засекречены. Но в восьмидесятые годы были проведены кое-какие опыты. К сожалению, Земля почти полностью экранирована от всех основных космических источников негэнтропии. Наши придумали фазовые зеркала, отклоняющие вероятностные потоки. И вот, когда запустили спутник с таким зеркалом…

— Когда запустили спутник? — поинтересовался Геннадий Михайлович, любивший точные даты.

— В восемьдесят восьмом. Возможно, были какие-то идеи насчёт использования потока в качестве оружия. А может быть, просто ради науки. Я точно не знаю. Документы, которые есть у Миниха, довольно двусмысленны… Да не в этом дело. Как бы то ни было, сейчас идёт поток. Очень мощный поток. К сожалению, он идёт мимо вероятностной плоскости системы. Задача стоит так: надо повернуть фазовое зеркало спутника, чтобы отклонить часть потока сюда, на Землю.

— Зачем? — Шацкий уже понял, к чему идёт дело, но во всех случаях предпочитал выслушать собеседника до конца.

— Чтобы вызвать искусственный пассионарный толчок. Если мы направим минус-поток на местность, где живут люди, там образуется новый народ. Не сразу, конечно. Лет через тридцать, когда вырастут дети, зачатые в момент прохождения импульса. Но результат обещает быть грандиозным. Мы подсчитали мощность пассионарного толчка. Мы переродимся как нация. У нас появятся великие вожди. Чудотворцы. А главное — воскреснет русский народ.

— Вы сказали — «у нас». Куда конкретно вы хотите… того… облучить? Направить эту штуку? — Геннадий Михайлович хрустнул пальцами.

Герман недоумённо поднял бровь.

— На Москву, естественно. Самый большой российский город, максимальная плотность населения… Куда же ещё?

Соединённые Штаты Америки, Нью-Йорк.

— Одну минуту. Подождите одну минуту, — Гомес замолчал и закрыл глаза.

Сначала он попытался себе представить одновременно небо и землю. Этой медитации его научил один знакомый китаец. Парень говорил, что это старинный даосский способ очищения ума. Возможно, возможно — хотя, насколько помнилось Гомесу, китайца звали Джим, родился он в Калифорнии, и был стопроцентным калифорнийцем во всём, исключая физиономию. Как бы то ни было, медитация помогала.

Гомес сосредоточился на тёплых бетонных квадратах внизу, потом вообразил бледное сухое небо, в белесоватой дымке от жары. Потом стал осторожно сводить их вместе, пока в голове не осталось ничего, кроме бесконечной равнины, мощёной плитами, и бесконечным небосводом над ней.

Незваный гость ему не мешал. Удобно устроившись в красном кресле, он разглядывал безделушки, украшавшие стол хозяина кабинета. Кроме фотографии жены, на нём стояли индийские слоники, стакан с игральными костями, рядом с нам — маленькая серебряная копия какого-то спортивного кубка. Фарфоровая бульдожья голова скалилась и подмигивала.

Гость выглядел, как типичный, почти киношный, агент: характерно неприметная внешность, серый костюм, галстук с зажимом. Не хватало разве что значка с надписью ЦРУ.

Аксель Гомес искренне считал ЦРУ позором Америки. Кроме того, серый человечек говорил неприятные Гомесу вещи, что было само по себе было скверно. Впрочем, это не отменяло необходимости быть вежливым и держаться в рамках. Гомес знал, что клопы из Управления могут больно кусаться. Так что оставалось держать лицо и полагаться на интуицию.

Интуиция не подвела. В прозрачном воздухе, наполняющем пространство под закрытыми веками господина правительственного эксперта, вырисовалось примерно следующее.

Во-первых, человечек пришёл сам. И, скорее всего, по собственной инициативе. Гомес не почувствовал за ним той вяжущейся тени, которая ощущается за представителем значительных людей. Хотя — не исключено, что его таким образом прощупывают. Но кто и зачем? Заинтересованные лица не стали бы играть на таком уровне. Впрочем, кто знает? Его решительная политика по отношению к русским могла не понравиться кому-нибудь из старой гвардии. Но сейчас старая гвардия досиживает последние годы… Нет, нет, это невозможно.

Но даже если у человечка из ЦРУ есть какие-то резоны, их ни в коем случае не следует признавать. Нет ничего глупее, чем менять однажды принятые решения. Это верный способ лишиться доверия — в том числе и доверия Президента. Президент не любит людей, у которых два мнения по одному вопросу. И, по большому счёту, он прав. Да-да, совершенно прав. Во всяком случае, это хороший аргумент для вашингтонских — в случае, если к этой теме придётся когда-нибудь вернуться.

— Чего стоит ваша информация? — Гомес, наконец, счёл возможным вернуться к разговору. — И даже если она чего-то стоит… Вы же должны понимать, какая это чушь. Какие-то русские националисты… Это смешно. У русских нет никаких националистов. Национализм поощряют государства, когда хотят стать сильнее, и готовы ради этого пожертвовать управляемостью. Русские своих националистов уничтожают, потому что управляемость им важнее. Есть несколько клоунов, которые потешают народ. Я знаю их всех, они совершенно безопасны. Нет, нет, это невозможно. Скорее всего, какая-нибудь мелкая московская тварь хочет денег, и пытается нас обмануть. Ещё раз: русским верить нельзя.

Человек в красном кресле пожал плечами.

— Возможно, это так, — спокойно ответил он. — Но я не имел в виду какую-то националистическую организацию. Это маленькая группа, собранная для выполнения одной-единственной задачи. Такие группы практически невозможно отследить. Нам просто повезло. Вы когда-нибудь имели дело с господином Миниха из российской Комиссии по науке?

Гомес с облегчением расхохотался. Он смеялся долго, утирая слёзы.

— Это он пытался иметь дело со мной, — наконец, выговорил он. — Безмозглый уродец в клетчатом костюме. Господин Миних готов продать свою маму за десять долларов. Можете спать спокойно.

— И, тем не менее, нам известно, что кое-кто из окружения Миниха имеет специфический интерес к спутнику… — попытался развить тему серый человек.

— Оставьте это дерьмо в покое, — Гомес демонстративно зевнул. — Его окружение — такие же обезьяны, как и он сам. У вас есть что-нибудь ещё?

Российская Федерация. Ближнее Подмосковье.