Книга Ночь человека - Сергей Слюсаренко

– Я так и знала! У вас площадь по паспорту больше, чем у нас в базе! Вы недоплачивали два квадратных метра! Ну, вы попали! Вы скрывали это десять лет!

– Извините, я просто платил квартплату по вашим счетам. И ничего не скрывал.

– Как же не скрывали! У вас в квитанциях напечатано 71, а у вас 73!

– Вы меня, конечно, извините, но в квитанциях есть много других цифр и чисел. Какие-то шестизначные коды, какие-то счета и ещё много всякого. Вы писали сумму, я столько и платил, что ещё? — господи, о чем я? Какой счет, какие метры? Это опять напоминает бред. Что они от меня хотят?

– Вот я вас заставлю доплатить за десять лет, тогда быстро поймете!

И тут меня перемкнуло.

– Уважаемая госпожа, не знаю, кто вы там и как вас зовут, но я знаю законы. Вы не можете меня заставить что-либо доплачивать из-за ваших ошибок. Если вы будете очень назойливы, то я постараюсь, со своей стороны, потребовать от вас все виды сервиса, что вы мне задолжали за десять лет, я имею на это право.

Бухгалтерша позеленела, молча вернула бумагу и уже в спину мне пробурчала:

– Вот только попробуйте прийти за третьей формой…

О чем это она?

Звонок телефона застал меня за дремотой у телевизора. Звонил однокашник, которого я не видел двадцать пять лет. Мы когда-то были приятелями. Примерно двадцать шесть лет назад. Он тут пролетом, и сейчас едет ко мне.

Отличная белорусская водка хорошо сочеталась со всем, что у меня нашлось в холодильнике. Уже через час после всяких — «а где, а как, и чем», наплыли воспоминания. Первое откровение — нет Поскребыша. Санькова повесилась. Причем очень давно. И ещё смерти. Слишком много. Сережка со смешной фамилией Завтрак — в Новой Зеландии. А вот комсорг факультета дослужился до министра. Смешно, я недавно его видел на конференции. Да и сам мой приятель сожалел, что не сработался с давним шефом. А тот взял — и стал президентом, и страну распустил. Не в смысле поведения, а просто разогнал. Объявил, что её нет, страны. Как назло, мой бывший приятель совсем ничего не знал именно о тех, кто мне до сих пор если не дорог, то хоть интересен. Потом гость долго, на жлобском суржике (почему я раньше этого не замечал?), рассказывал о своей жену, которая ему надоела. О подруге, которая надоела ещё больше. О работе, связанной с проверкой электроизмерительных приборов регулярно, раз в квартал, а начальник не дает средств на проверку. Но самое главное, что приборы все старые и не работают, потом… В общем, самолет у него сегодня, и скоро все кончилось. Спать, спать…

Глава 3

Авиетка фиксировалась бугелем прямо под брюхом салона, ближе к капитанской рубке. Громада межконтинентального лайнера «Грюнвальд», превосходящая размерами все известные аэропланы в несколько раз, превращала авиетку в смешного комарика под брюхом у бегемота. На неё вообще никто никогда не обращал внимания.

Это был первый полет «Грюнвальда». Несмотря на гигантские размеры двенадцатимоторного монстра, строительство которого сохранялось в полной секретности, выглядел самолет даже изящно. Сама процедура посадки и обустройства в комфортабельных креслах не запомнилась. В памяти остался белобрысый рослый пацан, сидевший в ста метрах от взлетной полосы, построенной специально для «Грюнвальда», громко распевавший йодли. Его тирольские шорты из светло-серых давно превратились в грязно-заношенные, но пел он самозабвенно, не обращая ни на кого внимания.

Все замерли, наблюдая в иллюминаторы разбег аэроплана. Публика изо всех сил старалась выглядеть привыкшей к подобным полетам. Однако, как только пейзаж за окнами начал менять привычный масштаб, все, не выдержав, загалдели и прилипли к иллюминаторам.

После взлета стюард в белом кителе пригласил всех в хвост самолета — в изюминку лайнера — ресторан. Плевать мне на пассажиров, нормандские устрицы и старую Клико в меню. Я сидел в уголке ресторанного зала, рассеянно наблюдая за публикой. Угрюмый датчанин в попытках произвести впечатление на свою желтушную даму возвращал официанту уже третью бутылку фалангины. Он нюхал и кривился от вина. Правда, было очевидно, что про фалангину он узнал только что, из меню. Я себя поймал на мысли, что нормальному человеку мои наблюдения могут показаться снобизмом, жлобством и придурью.

Инженера Сойфера я узнал сразу. Прижимая к груди свою шкатулку, он занял самое почетное место в зале. Удивительная личность. Серый, массового пошива костюм, очки с залапанными стеклами. Старые, давно не чищенные туфли. На руке «ролекс», усыпанный бриллиантами. Живет в однокомнатной квартире в Кицканах. Купил дочке имение в Ницце. Автор сотен работ, меняющих все прежние воззрения на оптику. Украл изобретение у своего аспиранта и сейчас, в шкатулке, тащит его на продажу за океан. Хотя, кому оно нужно?

– Извините, у вас место свободно за столом? Извините, но все кругом занято…

Ей, наверное, лет двадцать пять, смешные веснушки вокруг носа. Небесно-голубые глаза. Судя по фигуре — итальянка.

– Да, конечно, я буду только благодарен, если вы разделите моё одиночество.

Её звали Соня, она летела к своему жениху в Аргентину. Он там управлял чайными плантациями Италии. Она доверительно сообщила мне, что повар здесь из Калабрии, и что надо обязательно попробовать суп из мидий, а вот прецемоло прямо из Салерно привозят, и что если попросить, то в пасту, для своих, положат не обычную сушеную петрушку, а именно то, что надо. Потом я узнал, что дуче присоединил Эфиопию совсем без кровопролития, а на последней уборке хлеба, он, такой милый, сам стоял у молотилки и…

Все — сомнений нет. Через мгновение тот тип, рядом с Сойфером, разрядит в него пистолет. Так глупо выпирающий из-под смокинга. Явно маузер. Дальше тянуть нельзя. Коротко извинившись, я уверенно иду прямо к столу Сойфера. Он как чуял, заметил меня ещё метров за пять до своего стола и судорожно прижал шкатулку к груди. Тип за соседним столом начал медленно тянуть ствол из-за пазухи. Выстрел люггера на фоне тихой ресторанной музыки эпохи барокко и невнятного бормотания публики прозвучал вызывающе. Тип обмяк за столом. Белая манишка вмиг стала темной от крови из аккуратной дырочки во лбу. А стена красной от размозженного затылка.

Сойферу — бутылкой по темечку, большего не заслуживает. Шкатулка у меня в руках, жаль, я не могу её уничтожить здесь, придется тащить, заботиться. А тип был не один. Несмотря на сутолоку и панику среди ресторанной публики выделяются человек шесть в разных местах зала. Вкладываю все силы в рывок к двери «Servizio». Быстрее, быстрее! Вот он, кураж погони, вернее ухода от нее. Стало получаться все! Даже никому не нужный, но такой эффектный толчок ногой от декоративной колонны, позволивший мне резко изменить направление движения. Ещё один толчок, несколько выстрелов в кратком полете. Все — погони нет. Лабиринты грузового отсека пролетаю на одном дыхании. Вот он, люк выхода, точнее, вылаза, в авиетку. Как все-таки хорошо придумано — бугель аппарата управляется не из капитанской рубки, а прямо из моей кабины. Как Соня оказалась здесь раньше меня? На пассажирском месте?