Книга Невинность - Дин Кунц

Стеллажи делились пополам сплошной перегородкой, поэтому я не мог заглянуть поверх книг в соседние проходы. Мягко ступая, продолжал идти на восток, добрался до следующего прохода север – юг, параллельного первому, но и в нем девушку не обнаружил.

Стеллажи образовывали большую решетку – не лабиринт, как в старой видеоигре «Миз Пакман». Но мне казалось, что совсем это не решетка, а что-то куда более запутанное, и шел я осторожно, выглядывая из-за углов, поворачивая то в одну сторону, то в другую, как подсказывала мне интуиция.

Теперь я шел на юг, приближаясь к перекрестку, где намеревался повернуть налево, когда что-то услышал, возможно, едва слышный скрип туфли с мягкой резиновой подошвой. Я замер между двумя бра, не в тени, но и не ярко освещенный.

Высокий худощавый мужчина проскочил перекресток передо мной, справа налево, вероятно так уверенный в местонахождении девушки, что даже не взглянул в тот проход, где стоял я. Через мгновение исчез. Я подумал, что периферийным зрением он уловил мое присутствие и сейчас вернется, чтобы заглянуть в проход, но нет, он продолжил преследование. Был он в брюках от костюма, белой рубашке с закатанными рукавами и галстуке. Не хватало только пиджака. Из этого я сделал вывод, что он не просто работал здесь, но и занимал высокую должность. Но что-то в нем – может, маниакальная решимость найти девушку, или закаменевшее лицо, или пальцы, сжатые в кулаки, – подсказывало мне, что девушке крепко не поздоровится, если он все-таки ее найдет, и он постарается сделать так, чтобы об этой встрече никто больше не узнал.

Я решился последовать за ним, но к тому времени, когда обогнул угол, в проходе его не увидел. Пусть я хорошо знал библиотеку, этот лабиринт принадлежал ему – не мне. И если он являл собой Минотавра, а я примерял к себе роль Тесея, который уничтожал таких чудовищ, тогда все могло закончиться печально для положительного героя, учитывая, что я никогда не убивал ни монстров, ни кого-то еще.

Девушка вскрикнула, и тут же раздался крик мужчины: «Сучка, маленькая сучка! Я тебя убью!» Девушка вскрикнула вновь. Грохот от лавины падающих книг подсказал, что кто-то необычным образом использовал источники знания.

Акустика в этом огромном зале путала карты. Золоченые сводчатые потолки, стены из известняка, мраморный пол, стеллажи, набитые книгами, впитывали и отражали звуки, и вскоре казалось, что битва идет во всех проходах, со всех сторон. И тут же все стихло.

Я застыл на перекрестке, склонив голову, потом повернулся на триста шестьдесят градусов, сердце ухало. Я боялся, что с ней что-то случилось. Вспомнил, что Минотавр в пещерах под Критом жрал человеческую плоть.

8

С надвинутым капюшоном на голове, опустив голову, насколько возможно, чтобы видеть, куда иду, я поворачивал налево, направо, налево, туда, сюда, вперед, назад, проскочил «Историю» со всеми ее войнами, «Естественные науки» со всеми их открытиями и тайнами. Несколько раз я улавливал какое-то движение, легкое, быстрое дыхание девушки, сдавленное ругательство, произнесенное мужским голосом. Дважды я видел его, поворачивающего за угол, девушку – нет, и меня это устраивало: все лучше, чем наткнуться на ее труп.

Я обнаружил проход, где книги валялись на полу, вероятно сброшенные с полок девушкой, чтобы задержать преследователя. У меня защемило сердце от такого обращения с книгами, но она прожила на свете, как мне показалось, не больше шестнадцати лет, и весила каких-то сотню фунтов. Рост мужчины в рубашке с закатанными рукавами превышал шесть футов дюйма на два, весил он как минимум в два раза больше, чем она, определенно не мог контролировать свою злость и угрожал ее убить. Даже если бы ей пришлось уничтожить всю библиотеку, чтобы спастись, она поступила бы правильно. Каждая книга – живой разум, открытая для всех жизнь, мир, ожидающий своего исследователя, но все это есть и у живых людей… и даже больше, потому что их истории еще не написаны полностью.

Тут что-то изменилось, и я поначалу подумал, что тихие звуки, которые издавали два человека, дичь и охотник, сменились гробовой тишиной. Но в этот миг послышался легкий шорох, возникло ощущение, что где-то на границе слышимости находится фонтан и тысяча тоненьких струек воды переливается из каскада в каскад.

Вместе с едва слышным звуком пришел запах, не свойственный библиотеке; не трехсотлетней бумаги, не легкого цитрусового аромата известняка, определенно не отдушек полироли для дерева или не воска для мрамора. Пахло улицей, по которой только что проехала поливальная машина, и сопровождал запах прохладный ветерок, слишком слабый, чтобы шелестеть страницами сброшенных на пол книг.

Осознавая, что меня могут заметить, я поискал источник ветерка, определился с направлением и двинулся к южному краю стеллажей, где и остановился, не решаясь выйти на открытое пространство. Слева от меня находилась стойка возврата книг, справа – большой стол их выдачи, а между ними широкий, вымощенный полированным темно-коричневым мрамором проход вел к круглому фойе с куполообразным потолком. В дальнем конце фойе одна из четырех пышно декорированных бронзовых дверей открылась в ночь.

Из-за стеллажей до меня донеслись звуки бегущих шагов. Я отступил в проход, где царила относительная тень, когда появился разъяренный мужчина. Бежал он с восточной стороны, проскочил мимо стойки возврата книг. Смотрел на фойе и открытую дверь, так что меня бы не заметил, стой я на пьедестале в луче прожектора.

Происходящее на моих глазах – я по-прежнему ничего не понимал – волновало меня по причинам, определить которые я не мог, и я вдруг повел себя опрометчиво, чего никогда не случалось со мной раньше. Уверенный, что мужчина минует открытую дверь и спустится по двум длинным маршам наружной лестницы, пытаясь разглядеть в ночи убежавшую девушку, я решительно последовал за ним, хотя, обернувшись, он сразу заметил бы меня.

Действительно, он проскочил дверь, и я добрался до нее в тот самый момент, когда он пересекал широкую площадку между лестничными маршами, после чего сбежал вниз, на тротуар, где и огляделся в поисках преследуемой девушки в серебряных туфельках. По широкой улице недавно проехала поливальная машина, и ближняя к библиотеке половина блестела водой. Отсюда и проникший в библиотеку запах свежести, не столь сильный, как после дождя. Стало понятным, откуда взялся и шорох: редкие послеполуночные автомобили шуршали шинами по влажной мостовой.

Когда мужчина сошел с бордюрного камня на мостовую, по-прежнему оглядывая улицу, до меня дошло, что открывшаяся дверь не привела к включению охранной сигнализации. Потом заметил, что тяжелая дверь, снабженная доводчиком, удерживается в открытом положении длинным Г-образным откидным болтом, который девушка достала из гнезда в полу, где он обычно находился, и перекинула к распахнутой двери. Времени на то, чтобы вставить конец в фиксатор, ей не хватило, и болт просто завис над гранитом верхней лестничной площадки, упираясь в дверь.

Как я понял, открытая дверь требовалась девушке, чтобы преследователь почувствовал ветерок и понял, что она уже упорхнула из библиотеки.