Книга Узы крови - Крис Хамфрис

Тишина, а потом — хриплый шепот: испанская фраза, выражавшая ужас и мольбу:

— Матерь Божья!

Стоя на коленях, Хакон нащупал пальцами отверстие, просверленное в верхней части тромбы. Вторая рука уже опускала горящий фитиль. Вспышка пороха в грубом запале высветила его лицо, на короткое мгновение залила светом два туннеля, которые теперь стали одним. Два обнаженных по пояс человека держали кирки: один был засыпан, застигнутый врасплох своим ударом и обрушившейся стеной, второй высоко занес инструмент для удара. За этими двумя вспышка показала другие лица, искаженные испугом, блеснула на оружии, которое медленно поднималось, словно готовясь отразить какой-то невидимый удар. Только эти мечи, короткие копья и кирки и двигались в туннеле, словно жили своей собственной жизнью; державшие их люди окаменели, словно превратились в барельеф, воплощение страха.

Это длилось всего одно мгновение, которое потребовалось для того, чтобы пороховой запал добрался до камеры внутри тромбы, а потом подземный мир взорвался грохотом, пламенем и разящим металлом. С вражеской стороны провала находились факелы, закрепленные в земляных стенах, и их свет вырвал из темноты людей, которые там находились — и вдруг исчезли. Рев оглушил стоявших с обеих сторон — тех, кто еще не был мертв. Вот почему крики умирающих показались тихими тем, кто выжил. Однако рык, раздавшийся прямо позади Хакона, был достаточно мощным, чтобы достичь сознания скандинава:

— Хаконсон! Хаконсон!

Это был голос Эрика. Молодой человек перепрыгнул через отца, который лежал ничком там, куда его отбросило взрывом тромбы, и понесся перед ним по туннелю, чуть опережая одну из своих обнаженных сабель.

— Эрик! — Хакон поднялся на колени, потом встал на ноги. Тряся головой, которая еще гудела от взрыва, он вытащил из чехла свой боевой топор и заорал: — За Сиену! Хох! Хох!

С этим кличем он бросился следом за сыном. Фуггер, которого оттолкнули в сторону бегущие солдаты, крикнул:

— Хакон! Только недалеко! Я скоро взорву!

Однако спины солдат уже исчезали в туннеле, и единственным ответом ему стали звуки боя, завязавшегося чуть дальше. Ткнув пальцем в мужчин с пороховыми бочонками, Фуггер знаком приказал им следовать за ним и прошел в тайный ход противника.

Эрик перескакивал через тела, как конь, преодолевающий изгороди, и только через добрых двадцать шагов встретил противника для своей кривой сабли. Перед ним сверкнуло дуло, свинцовая пуля просвистела мимо уха. Решив, что там, где был один, встретятся и другие, Эрик пригнулся и побежал вдоль стены. Еще две пули подтвердили его предположение, и вот он уже оказался рядом с тремя стрелками, которые подняли свое оружие в тщетной попытке остановить сверкающие дуги сабельных ударов.

Здесь факелы были установлены не так часто, и Эрик только в последнюю минуту заметил лопату. Для хорошего замаха не хватило места, но удар плоской стороной пришелся скандинаву по голове и был таким сильным, что отбросил молодого человека к стене. В глазах у него закружились белые пятна. Сквозь пелену он не столько увидел, сколько ощутил новый замах лопатой, острый край которой теперь был повернут в сторону его лица. Саблю он придавил своим телом, так что защититься можно было, только вскинув руку.

«Ну и ладно, — подумал Эрик. — Фуггер неплохо управляется и с одной!»

Лопата на секунду застыла, раздался треск — и она упала прямо вниз: черенок разлетелся под ударом топора. Тело нападавшего отлетело спиной в темноту.

— Кто здесь командир? А? Не слышу!

Яростное лицо отца находилось всего в дюйме от глаз Эрика, мощная рука схватила его за ухо и встряхнула голову, словно погремушку.

— Ой! Ты, отец. Ты командир!

Ухо сына оказалось липким, и, отняв руку, Хакон увидел на ней кровь. Гнев превратился в тревогу.

— Как ты? Дай, я посмотрю рану! Эрик оттолкнул заботливые руки отца.

— Только задело. Пустяки. — Глядя, как мимо с боевым кличем пробегают их товарищи, Эрик с ухмылкой напомнил: — По-моему, ты только что говорил, будто ты тут командир!

Улыбка Хакона выражала и гнев, и радость. Он схватил Эрика за воротник и поставил на ноги.

— Держись за мной!

Отвесив сыну оплеуху, которая была почти такой же мощной, как удар той лопатой, он зашагал по туннелю.

— Как прикажешь, отец.

Эрик поднял упавшую саблю. В ушах у него звенело. Подумав секунду, он извлек из ножен на спине ее близнеца. Приближаясь к вражеским траншеям, туннель постепенно расширялся, так что вскоре будет достаточно места для обоих клинков.

К тому моменту как скандинавы догнали свой отряд, солдаты уже справлялись с первым серьезным сопротивлением, которое им оказали у широкого выхода из туннеля, у ступеней, ведущих во вражескую траншею. Двое бойцов пали, получив огнестрельные раны, а остальных остановили шесть наемников, которым хватало места для замахов алебардами. Силы были примерно равны, но Хакон не мог оставить этих шестерых: они последовали бы за ними в туннель и не дали бы спокойно унести раненых. А ведь туннель должны скоро взорвать!

— Думаю, шансов сдаться нет! — крикнул он по-немецки через стену вздернутых пик.

— …Твою мать! — откликнулся заросший бородой швейцарец. — И твою жену — тоже, как только мы войдем в ваш крысиный городишко!

Его товарищи расхохотались, выкрикивая новые оскорбления. А потом, заглушая насмешливые голоса, раздался резкий звон: два изогнутых клинка столкнулись идеально заточенными краями.

— Не люблю, когда люди угрожают моей покойной матери, — заявил Эрик. — Да и моей праведной бабке, да упокоит Бог души обеих.

Хакон повернулся, хотя и понимал, что напрасно тратит время. Он уже начал поднимать свой боевой топор, чтобы принять участие в том, что неизбежно должно было последовать за обменом «любезностями».

Он стоял вполоборота, готовясь заговорить, когда мимо него стремительно пролетели два кривых клинка, ослепляя своим блеском.

— Божья кровь! Эрик! — Эти слова были еле слышны, но совсем иначе прозвучал боевой клич, с которым Хакон рванулся следом за сыном: — Сиена! Хох, хох!

Наскок Эрика разделил шестерых швейцарцев: четверо с одной стороны и двое — с другой. Поскольку сын уже убил одного противника и вступил в бой со вторым, Хакон поднырнул под алебарды большей группы, упал на колени и ударил топором низко, параллельно земле. Первому швейцарцу удалось перепрыгнуть через летящее лезвие, но второму оно впилось в икру, заставив завопить от боли. Раненый повалился назад, на двух своих товарищей. В следующие мгновения солдаты Хакона оказались среди них — и бой закончился еще за несколько мгновений.

Хакон повернул голову и увидел, что Эрик весь залит кровью. Лицо сына превратилось в кровавую маску, с которой смотрели белые, дикие глаза. И в эту секунду молодой человек резко вскинул голову, принюхиваясь.

— Отец! Чуешь? Жареные цыплята!