Книга Я смотрю на тебя - Ирэне Као

* * *

Поздним вечером влажного, но необычно теплого для Венеции воскресенья мы с Гаей договорились встретиться на аперитиве в «Стене» в Риальто. Совсем недавно она пригрозила мне по телефону: «Если не придешь одетой как нормальная девушка, клянусь, я позову вышибалу!» Обычно я игнорирую ее советы, но иногда мне нравится подыгрывать ей. Итак, о туфлях на 12-сантиметровой шпильке даже и речи быть не может, поэтому я выбрала босоножки из зеленой парчи с каблуком восемь сантиметров и открытое короткое платье с черным блейзером сверху. Для меня это большое достижение: мне трудно представить себя еще более женственной (ну, может, если что-нибудь сделать с моим школьным каре…). Догадываюсь, что скоро буду ругать себя за каблуки, потому что вечером в Венеции все ходят пешком между мостами – такси заламывают непомерные цены, а водные трамвайчики курсируют реже. Гайя просто обязана будет признать, что мне это дорого обошлось!

Вечером в Венеции все ходят пешком между мостами – такси заламывают непомерные цены, а водные трамвайчики курсируют реже.

В «Стене» уже полно народу, все толкаются между барной стойкой и стеклянными витринами, выходящими на площадь. Я не горю желанием войти в эту толчею, но обязана, по крайней мере ради оправдания нечеловеческий усилий, дойти сюда на каблуках. Проталкиваясь локтями и вышагивая, как модель в конце карьеры, прокладываю себе дорогу от входа. Наконец оказываюсь внутри клуба, живая и невредимая. Там царит хаос: ритмичная громкая музыка, танцующая толпа, и все уже напились до запрещенного законом градуса, хотя еще только семь вечера. Поскольку я редко пью, мне никогда не удавалось вписаться в обстановку чисто алкогольного удовольствия, в то время как, скажем, Гайя может спокойно выпить три мохито за вечер без видимых признаков опьянения.

А вот и она, светская львица! Переходит от одного стола к другому, ослепительно улыбаясь и приторно приветствуя всех визгливым тоном, перекрывающим ультразвуковой предел. Блондинистый хвост мелькает в толпе: и без того высокая, Гайя ни за что не откажется от высоких каблуков. Вот она остановилась возле группы наших общих знакомых. Поднимаясь на цыпочки, подаю ей знак издалека. К счастью, она меня заметила. Машет руками, приглашая подойти. Столкнувшись с десятком человек, ныряю в толпу – и вот я уже рядом с ней.

– Ну, наконец-то! Ты где была? – целует меня в щеку. Потом, как по сценарию, ее взгляд падает на мои ноги. – А эти босоножки? Какой стильный зеленый цвет! Молодец, Эле, мне нравится!

Проверку я прошла, теперь по крайней мере не рискую быть выдворенной вышибалой.

– Ну что, как все прошло с твоим велосипедистом вчера вечером? – шепчу ей на ухо, щипая ее за бок.

– Мы с ним так и не встретились, – лицо Гайи принимает удрученное выражение, которому сложно поверить. – Боюсь, у него сейчас совсем другое в голове.

– Да ну?! – притворяюсь удивленной.

– Ой, ну я же не позволю какому-то Белотти так со мной обращаться! Об этом даже и речи быть не может, – хорошее расположение духа возвращается к ней моментально. – Ну… конечно, местечко в моем сердце для него всегда найдется, но оставляю выбор за ним. Если я ему нужна, пусть завоевывает мое внимание.

– Ну-ну… – Я продолжаю недоумевать, почему ее так интересует этот тип. Необъяснимые загадки любви. Или, скорее, гормонального всплеска в случае Гайи.

– А еще вчера вечером в «Пикколо Моло» я наткнулась на Тиаго Мендозу. Это он позирует для Армани. Обменялись телефонами.

– Я смотрю, ты время не теряешь, да? – Не знаю, кто этот новый фигурант, но для Гайи типично в пику любовному разочарованию бросаться в водоворот новых завоеваний.

В ответ она громко смеется, потом продолжает, обращаясь к остальной компании:

– Ну что, выпьем? Еще по спритцу[11]каждому?

Все соглашаются единогласно. Гайя берет меня под руку и опять затаскивает в толпу.

– Нико, сделаешь мне восемь спритцев с аперолем? – спрашивает она у бармена, облокачиваясь на барную стойку и взмахивая густо накрашенными ресницами.

– Конечно, amore![12]

Это так типично для венецианцев, мужчин и женщин, обращаться друг к другу «amore», даже если вы знакомы менее часа. И бармен Нико – он будущий актер – не исключение.

Это так типично для венецианцев, мужчин и женщин, обращаться друг к другу «amore», даже если вы знакомы менее часа.

– А еще одну кока-колу для моей подруги, – добавляет Гайя, предвосхищая мой заказ.

Все остальные подходят к стойке, и в одно мгновение стаканы переходят из рук в руки, соединяясь для тоста.

– Пошли покурим? – предлагает кто-то. Стая мирно следует в направлении выхода. Гайя остается со мной и усаживается на барный табурет напротив. Кока-колы что-то долго нет.

– Филиппо подойдет к ужину? – спрашивает она.

– Похоже, да.

– Я буду рада снова увидеть его.

В начале нашей дружбы с Филиппо Гайя уже окончила университет, но когда я их познакомила, они сразу же нашли общих знакомых: Венеция – довольно маленький город, здесь все друг друга знают, особенно если вы светская тусовщица вроде Гайи.

В этот момент ее кто-то зовет из угла с дива-нами.

– Извини, пойду поздороваюсь, – говорит она, спрыгивая с табурета.

– Иди, иди, – отвечаю, – занимайся работой!

Гайя подмигивает, она уже готова к импровизированному модному показу в своих новых джеггинсах (совсем недавно и конечно же благодаря ей я обнаружила, что так называются джинсы, облегающие ноги до удушья). Гайя их часто надевает, хотя у нее полные икры (существенный для нее повод для отчаяния).

Я наслаждаюсь спектаклем со своего барного табурета: кошачья походка и майка, искусно обесцвеченная на груди линялыми пятнами – ради эффекта пуш-апа, потому что на самом деле природа наделила Гайю лишь вторым размером (но об этом знаю только я и мужчины, с которыми она спала).

Нико наконец-то подает мне кока-колу.

– Добавь мне льда, пожалуйста, – прошу его.

– Amore, и лимончика тоже положить?

– Да, спасибо.

Делаю первый глоток через соломинку и чувствую вибрацию телефона. СМС от Филиппо:

Биби, я опаздываю.

Буду через полчаса.

Целую.

Отвечаю ему сразу же, надеясь, что он придет побыстрее:

ОК, мы тебя ждем!

Я только закончила писать сообщение, как вдруг чья-то рука трогает мое обнаженное плечо. Отшатываюсь в испуге, передо мной – Леонардо Ферранте, жилец.