Книга Волшебная мясорубка - Станислав Буркин

– … Нам не сдержать их. Кенигсберг падет через несколько часов. Но это не значит, что мы сдаемся. Фюрер приказал стоять до последнего немецкого солдата.

Франк с другими ребятами выслушал очередного раненого солдата и, грустный, съежился на своем месте у кирпичной стены.

– Когда все кончится, – посоветовал Франк котенку, – то ты поселись у какой-нибудь доброй фрау. Лови ей мышей. Подслушивай детские сказки. Гоняй голубей на старом чердаке. – Франк замер, задумался или что-то припомнил. – На старом чердаке, где будет полно всякого старого хлама: граммофонные трубы, сломанные швейные машинки и всякое такое, что уже давно не нужно, но жалко выбрасывать, потому оно и заброшено на чердак – пылиться и растягивать паутину. В детстве я часто лазал туда, чтобы найти какой-нибудь старинный клад или понаблюдать за Грабен-штрассе из тьмы полукруглого чердачного окошка нашего старинного дома. Однажды, когда мне было лет десять, я откопал в пыльных завалах старую-старую книгу огромных размеров. И, представь себе, это оказался самый настоящий старинный атлас. Я листал его желтые страницы с рисунками горных цепей, лесов и рваных морских берегов. По бледно-зеленым потемневшим морям плавали пиратские корабли, а индейцы метали в них свои копья со скалистых американских берегов. А сколько там было разных сказочных стран! По ним ходили белые медведи, слоны и жирафы. А там, где были обозначены белым еще никем не исследованные страны, были надписи: «Осторожно, драконы!»

Сколько приключений обещали путешествия по всем этим странам! Между каждой картой был белый лист с гербом и выведенным готическим шрифтом названием изображаемого за ним королевства. Перелистывая их, я, конечно же, решил стать путешественником и первооткрывателем новых земель. И я уже начинал представлять себе эти путешествия, опасные приключения, встречи с все новыми и новыми друзьями.

Однажды, когда я у полукруглого чердачного оконца листал свою волшебную книгу, над городом завыла сирена и пешеходы бросились в разные стороны. Они бежали от дома к дому, толкаясь и волоча за собой детей. Тут наверху появилась моя мама, тоже схватила меня за руку и потащила вниз. Я хотел вырваться, чтобы забрать книгу, но она не пустила. Нас с сестренкой вывели на улицу, и мы помчались по родной Грабен-штрассе. Потом мы сидели в темном бомбоубежище и слушали, как бомбят наш город. В тот день мой родной дом разрушили тоже, и на его пепелище я нашел только один потемневший от огня уголок своей книги. Вот он, посмотри. – Мальчик достал из нагрудного кармана блокнотик, вытащил из него рваный и обугленный с краю кусок старой карты и показал котенку. На ней была коричневая горная цепь, темный лес и почти черная речка, впадавшая в озеро с мелкими полосками волн. Карта была ручной работы и сделана очень кропотливо.

– Теперь это моя единственная сказочная страна, – печально улыбнувшись, сказал мальчик. – Я ношу ее в своем кармане уже больше четырех лет – почти четверть всей моей жизни. Когда меня убьют, я унесу этот клочок сказки с собой. И спрошу на небе Бога: Ты знаешь эту страну? Он скажет: «Конечно». И я попрошу хотя бы ненадолго, на один годок, пустить меня попутешествовать по ней. И я знаю, что самый добрый, самый милосердный Господь, зная о моей жизни на земле, ведь я ничего дурного не сделал, сжалится надо мной и отпустит меня в страну добрых драконов и говорящих зверей. И, если он будет не против, я приглашу туда своих товарищей Вильке Боргена и Михаэля Кольвица.

Франк открыл свою банку с ливером, съел немного и стал кормить котенка. Тот, видать, сильно проголодался и уплетал за обе щеки. Мальчик не стал ему мешать, а развалился на расстеленной шинели и стал сочинять письмо своему лучшему другу:

«Дорогой Вильке, с нашим Тигром все в полном порядке. Сейчас он ест мой ливер и мурлычет от удовольствия. Я не знаю, дойдет ли это письмо до тебя, но я перепишу его три раза. Два попробую переслать полевой почтой, а одно отдам в штаб, в личное дело до востребования. Авось догадаешься поинтересоваться о моей судьбе.

Живем мы в настоящем подземном замке, и думаю, что пробудем здесь до конца войны. Кстати, кроме нас, в этой пещере живет один дракон. Но ты не пугайся, это добрый дракон. Правда, он хворает и от его чихов нас немного потряхивает, но мы его лечим. Батальонный врач сказал, что в его возрасте с насморком шутки плохи и прописал ему горчичники и банки. Но не обыкновенные банки, какие ставила тебе старуха Кольбе, а настоящие – трехлитровые. Так что нам пришлось срочно освобождать от твоего любимого яблочного джема двадцать банок. Жаль, что тебя не было, мы бы сделали это быстрее. А я его теперь и видеть не могу. Зато дракон сразу пошел на поправку, и батальонный хирург сказал, что гланды можно не удалять, а то без гланд он не сможет дышать огнем и будет по этому поводу переживать.

Что касается твоего решения перебраться в Раушен, то я считаю, что это просто здорово. Летом я буду к тебе приезжать. А лето в Раушене, наверное, в тысячу раз прекрасней зимы. Будем гулять и купаться. Купим или построим сами хижину на берегу и будем там играть в пиратов все каникулы. Даже пригласим всех наших друзей, включая фрау Гретту, ведьму Кольбе и ее друга, лавочника и мага господина Гольдена. Так что, думаю, лето мы с тобой проведем просто чудесно.

Ну а если, дорогой Вильке, у нас не получится, (ты понял, о чем я), то приезжай в мою страну. Приглашаю! И поверь мне, там нам будет еще лучше, чем в Раушене. Ведь там есть небольшой городок, Гуттон. Он совсем как Раушен, стоит на обрывистом берегу, только с берега его окружают горы, жизнь там веселая и живет там милый народец, похожий нравом и бытом на гномов. Так что, если что, приезжай, буду ждать. Береги себя.

Твой боевой товарищ и друг Франк Бёме».

Мальчик заплакал. Он очень не хотел плакать. Он и письмо писал, и говорил с котенком только затем, чтобы не плакать. Франк вскрыл еще одну банку с ливером, взял котенка на руки, начал гладить его и мысленно беседовать с ним.

«Обязательно найди себе такую фрау, чтобы с чердаком. Ну, ты понял, дружище».

Вдруг в туннельных лабиринтах четвертого форта крепости Кенигсберг замигали красные, закрытые сеткой лампы, и на стенах затрещала система оповещения: «Ахтунг! Ахтунг! Газ! Ахтунг! Ахтунг! Газ! Надеть противогазные маски!»

– Вот тебе и конвенция, – вскинул глаза мальчик. – Над нами русские.

Как и все ребята кругом, Франк стал судорожно расстегивать противогазную сумку.

Поднялась суета, сразу почувствовался едкий запах сырого сена. Через минуту все кругом засопели в противогазах, озираясь и пытаясь хоть что-то разглядеть в глубине туннеля. Вдруг Франк запаниковал и засуетился, глядя на своего фыркающего и задыхающегося котенка. Он ведь был без маски!

Недолго думая, мальчик вскочил, зажал мордочку друга ладонью и помчался во весь опор по забитому солдатами темному туннелю четвертого форта.

– Стоять! Назад! – кричали ему, но он не обращал ни на кого внимания и мчался среди сидящих в противогазах солдат.

Ему ставили подножки, пытались поймать, но он вырывался и продолжал бег. Наконец, он нырнул в низкую дверцу в стене бункера и побежал по узкой темной лестнице вниз. Потом – через тесный коридор, и по лестнице добрался до бронированной двери, ведущей в каземат бетонного дота, стоявшего перед их фортом. Скользнул за дверь, протиснулся между двумя пулеметчиками, ведущими огонь из MG-42, и вышвырнул из глубокой амбразуры пушистый комочек на ослепительно яркий дневной свет. Ошалевший котенок под оглушительный треск и грохот боя полетел вниз, свалился на взрыхленную снарядами рыжую землю и помчался зигзагами прочь.