Книга Трансмиграция Тимоти Арчера - Филип Киндред Дик

— Что такое «бабушка»? — спросил Джефф.

— Русская крестьянка, — ответил епископ Арчер.

Внимательно посмотрев на него, Кирстен сказала:

— Да, это так. Должно быть, я упомянула не то слово.

— Вы упомянули то слово, — успокоил епископ. — Название отреза материи, которым повязывают голову, происходит…

— О боже, — выдохнул Джефф.

Кирстен улыбнулась и пригубила вина.

— Я так понимаю, вы член ФЭД, — продолжил епископ.

— Я и есть ФЭД. — ответила Кирстен.

— Она — одна из его основательниц, — пояснила я.

— Знаете, у меня весьма строгий взгляд на аборты, — уведомил епископ.

— Знаете, — парировала Кирстен, — у меня тоже. В чем заключается ваш?

— Мы убеждены, что нерожденные обладают правами, которыми их наделил не человек, но Всемогущий Бог, — произнес епископ. — Право отбирать человеческую жизнь отвергается еще со времен десяти заповедей.

— Вот об этом я и спрошу вас. Как вы думаете, у человека остаются права, когда он или она умер?

— Простите? — не понял епископ.

— Ну, вы предоставляете им права до того, как они родились. Почему бы им не предоставлять те же права после того, как они умерли?

— На самом деле права после смерти у них все-таки есть, — заметил Джефф. — Без распоряжения суда вы не сможете воспользоваться трупом или органами, изъятыми у него для…

— Я пытаюсь доесть эту оскаровскую телятину, — прервала я, предвидя бесконечный спор впереди, который мог бы закончиться отказом епископа Арчера бесплатно выступить для ФЭД. — Можем мы поговорить о чем-нибудь другом?

Ничуть не смутившись, Джефф продолжил:

— Я знаю парня, который работает в конторе коронера. Он рассказывал мне, что однажды они ворвались в отделение интенсивной терапии в… забыл, какой больницы. Короче, женщина только что умерла, а они зашли и вырезали у нее глаза для трансплантации еще до того, как приборы прекратили регистрировать признаки жизни. Он сказал, что подобное происходит постоянно.

Какое-то время мы сидели, молча — Кирстен потягивала вино, остальные ели. Епископ Арчер, однако, продолжал смотреть на Кирстен с сочувствием и беспокойством. Позже, не тогда, мне пришло в голову, что он почувствовал, что в скрытой форме она физически больна, почувствовал то, что мы все упустили. Возможно, это было результатом его пасторской заботы, но я замечала подобное за ним неоднократно: он улавливал чью-то нужду, когда никто больше — порой даже сам нуждающийся — не осознавал ее или же, если и осознавал, не удосуживался остановиться и проявить заботу.

— Я испытываю большой интерес к ФЭД, — мягко сказал он.

— Как и большинство людей, — ответила Кирстен, но теперь она казалась неподдельно довольной. — Епископальная церковь допускает рукоположение женщин?

— В священники? — уточнил епископ. — Этого еще нет, но грядет.

— То есть, как я понимаю, лично вы это одобряете.

— Безусловно, — кивнул он. — Я весьма активно интересуюсь осовремениванием норм для дьяконов мужского и женского пола… Что касается меня, в своей епархии я не позволю употреблять слово «дьяконисса». Я настаиваю, чтобы как дьяконы-мужчины, так и дьяконы-женщины назывались «дьяконами». Нормализация образовательных и воспитательных основ для дьяконов обоего пола позже сделает возможным рукополагать дьяконов-женщин в священники. Это представляется мне неизбежным, и я активно над этим работаю.

— Что ж, я действительно рада слышать это от вас, — сказала Кирстен. — Тогда вы заметно отличаетесь от католиков. — Она поставила свой бокал. — Папа…

— Епископ Римский, — прервал ее епископ Арчер. — Вот кто он на самом деле: Епископ Римский. Римская католическая церковь. Наша церковь тоже католическая.

— Вы думаете, у них никогда не будет священников-женщин? — спросила Кирстен.

— Только когда настанет Parousia. — ответствовал епископ.

— Что это? — поинтересовалась Кирстен. — Вам придется простить мне мое невежество. У меня и вправду нет религиозного образования или наклонностей.

— И у меня тоже. Я лишь знаю, что, как выразился философ-идеалист Мальбранш, «не я дышу, но Бог дышит во мне». Parousia — Пришествие Христа. Католическая церковь, частью которой мы являемся, дышит и дышит лишь посредством живительной силы Христа. Он — голова, а мы лишь тело. «И Он есть глава тела Церкви»,[22]как сказал Павел. Это представление известно еще с древнего мира, и это представление, которое мы в силах постигнуть.

— Как интересно, — отозвалась Кирстен.

— Нет, правда. Интеллектуальные вопросы интересны, равно как и случайные факты — например, количество соли, добываемое одной шахтой. Тема, о которой я говорю, определяет не то, что мы знаем, но то, что мы есть. Мы живем Иисусом Христом. «Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари; ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, — все Им и для Него создано; и Он есть прежде всего, и все Им стои́т».[23]

Голос епископа был низким и глубоким, говорил он ровно. Во время своей речи он смотрел прямо на Кирстен, и я видела ее ответный взгляд, взгляд едва ли не раненого — как будто она одновременно и хотела услышать, и не хотела, пребывая одновременно и в страхе, и под очарованием. Я слышала проповеди Тима в соборе Божественной Благодати множество раз, и сейчас он обращался к ней, единственной, с той же энергией, какой воздействовал на огромное количество людей. Все это было для нее.

Какое-то время все опять молчали.

— Многие священники все еще говорят «дьяконисса», — сказал, наконец Джефф, неловко ерзая, — когда рядом нет Тима.

— Епископ Арчер, вероятно, более всех борется за права женщин в епископальной церкви, — сообщила я Кирстен.

— Как ни странно, я думаю, что слышала об этом, — ответила она. Повернувшись ко мне, она спокойно начала: — Интересно, считаешь ли ты…

— Я был бы рад выступить перед вашей организацией, — прервал ее епископ. — Именно за этим мы здесь и собрались. — Он вытащил из кармана пиджака свою черную записную книжку. — Давайте ваш телефон, обещаю позвонить вам в течение нескольких дней. Мне придется проконсультироваться с Джонатаном Грейвсом, викарным епископом, но уверен, у меня будет для вас время.

— Я дам вам оба своих номера — в ФЭД и домашний. Хотите ли вы… — она заколебалась. — Хотите ли вы, чтобы я рассказала вам о ФЭД, епископ?

— Тим, — поправил епископ Арчер.

— Мы отнюдь не воинственны в смысле обычных…

— Я неплохо знаком с вашей организацией, — заявил епископ. — Я хочу, чтобы вы обдумали следующее. «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если я имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто». Первое послание к Коринфянам, глава тринадцатая. Как женщины, вы находите свое место в мире из любви, а не из злобы. Любовь не ограничивается христианством, она не принадлежит одной лишь церкви. Если вы хотите победить нас, покажите нам любовь, а не презрение. Вера движет горы, любовь движет человеческие сердца. Люди, противостоящие вам, — люди, а не вещи. Ваши враги не мужчины, но невежественные мужчины. Не смешивайте мужчин с их невежеством. На это ушли годы, и уйдут еще. Не будьте нетерпеливыми и не ненавидьте. Сколько времени? — Внезапно обеспокоившись, он огляделся вокруг. — Вот, — он протянул свою визитку Кирстен. — Позвоните мне. Я должен идти. Приятно было с вами познакомиться.