Книга Татарский удар - Шамиль Идиатуллин

Шеф сиял: такого рейтинга цитируемости, какой мы заработали легким движением хвоста, не было, возможно, ни у одного регионального издания в истории упомянутого человечества. И кого волнует, что причиной стали не столько объективные достоинства опубликованного материала, сколько — я это прекрасно понимал — временное малотемье, поразившее СМИ. Апрель выдался на удивление спокойным, «горячие» точки остыли, самолеты не падали, думцы не дрались, ньюсмейкеры помалкивали. А газетные полосы и эфирные минуты надо ведь чем-то забивать. Забивали, получается, мною — и меня.

Коллеги называли меня исключительно поджигателем войны — им, балбесам, было смешно. Жена нервничала и страшными словами хаяла моих ругателей. Сын истошным голосом звал меня к телевизору, когда там вновь начинали склонять нашу несчастную фамилию, и торжествующе озирал всех ее носителей, закусив щеки изнутри — чтобы сдержать ликующую улыбку. Дочь болтала ногами и пыталась засунуть кулак в рот примерно до локтя. А я ни на что не реагировал и почти ничему не удивлялся. Впал в ступор еще в понедельник, после знакомства с рецензией Newspaper. Меня сразила фамилия бабы, давшей мне отлуп от имени НАТО, — Элленбоген. Именно так в прошлом году я назвал представителя НАТО, упоминавшегося в насквозь придуманной для первоапрельского номера статье о том, что Татарстан не сегодня-завтра вступит в Североатлантический альянс в статусе наблюдателя-партнера. И статус, и все фигуранты заметки были рождены моим воспаленным воображением. Гильфанов потом специально забежал в редакцию, чтобы выразить свое восхищение и рассказать, какая паника царила в соответствующем департаменте Конторы сразу после прочтения первоапрельского номера «Нашего всего» (там еще много чего было: нормативы отжимания и подтягивания для чиновников Кабмина, репортаж из хранилища Нацбанка, в котором ждет своего часа валюта республики, сообщение о том, что все иномарки, якобы ввезенные автосалонами республики, на самом деле собираются в спеццехе КамАЗа, и так далее).

В жизни фамилию Элленбоген я никогда не встречал, поэтому и назвал так придуманного парня. А слово, по-немецки означающее локоть, я узнал и запомнил только по собственной дури — едва ли не единственный результат упорной работы над переводом мюнхенского руководства по айкидо, которым я занимался на третьем, кажется, курсе, когда пытался стать теоретиком кунфу и прочей боевой науки (вру, были еще результаты: я узнал слова катана и хакама, благодаря чему воспринял появление на политической сцене Ирины Хакамады как визит симпатичной родственницы).

Объявление настоящей Ханны-Лоры Элленбоген, представляющей именно НАТО, из меня словно жилы вынуло.

Вот я, дурак, и сообщил Джейсону, что ощущаю себя без малого Демиургом, который придумывает совершенно нереальную вселенную, а потом сталкивается с ее вещественными — и довольно твердыми — проявлениями, смело против меня, Демиурга, и выступающими. Джейсон прилежно записал эту мудрость и даже переспросил, кто такой Демиург. Я объяснил как мог.

Джейсон Крюгер был корреспондентом газеты Washington Times. Он примчался в Казань через неделю после публикации моего треклятого шедевра и напросился на встречу. Вообще-то я давно зарекся давать интервью — просто исходя из того, что по жизни должен решать прямо противоположную задачу. А после того, как насладился винегретом из себя по различным телеканалам (сдуру согласился объяснить причину и смысл появления «В ожидании интервенции» Алсушке, любимой воспитаннице и лицу ГТРК «Татарстан», а та, раз использовав, очевидно, поставила продажу пятнадцатиминутной беседы на поток, и даже авторские мне, гада такая, не заплатила), понял, что в глупом ящике для идиота я смотрюсь соответственно и аутентично.

Но из уважения к проделанному господином Крюгером пути я согласился принять американского коллегу в своем кабинете. Коллега оказался щупленьким белесым парнишкой лет двадцати пяти, в тертых джинсах, сильно ношенном пуловере и изуродованных нашими лужами желтых замшевых ботинках, зато с могучим цифровым рекордером. Беседа с вашингтонцем получилась вполне цирковой: он толком не знал русского, и, наверное, только врожденная интеллигентность и меланхоличность удерживала господина Крюгера от истерического хохота над моим пиджин-инглиш. Но в итоге мы друг друга поняли. Так я думал.

Через неделю в Washington Times вышла статья «Враг, придуманный в мусульманском сердце России», после прочтения которой мне поплохело. Джейсон с грехом пополам, но без особых передергиваний пересказал суть моей статьи и привел пару моих аргументов. Правда, я был отрекомендован как «помощник главного редактора казанского журнала „Все для нас“. Но то божия роса по сравнению с пургой, которую намел Джейсон, вырвавшись за тесные рамки основной темы. Он написал, что господин Летфуллин, молодой интеллектуал с нехарактерными для азиатов зелеными глазами (во дальтоник-то, подумал я, оторвался от чтения и пошел к зеркалу, которое, впрочем, никакого утешения не принесло), в беседе с ним сослался на древнюю легенду о Деммиурге, которого татары, ведущие свой род от Чингисхана, называют создателем Вселенной для их избранного народа. Дальше Джейсон уже от себя сообщил, что именно эта избранность заставляет Татарстан противостоять имперскому нажиму, и борьба сия будет вечной.

Уже на следующий день Washington Post, видимо, ревниво следящая за успехами младшего товарища, ехидно принялась рассуждать о новых мифологиях, зарождающихся на просторах бывшего СССР: сотрудник научного журнала в азиатской мусульманской республике уже приписал себе авторство древнейшей легенды, восходящей к библейским источникам. То ли еще будет, ой-ей-ей.

Стыдиться положено было не мне — но объяснять эту тонкость каждому встречному я не собирался и мучился молча. И даже не стал ничего писать балбесу Крюгеру — все равно изменить ничего невозможно, так что пусть уж парень гордится своей взрослой поездкой в страшную Россию, а не стыдится ее плачевных результатов.

К счастью, отечественные СМИ к тому времени уже закончили пережевывание «казанской паранойи» и на вашингтонские запоздалые залпы не отреагировали. Этим все и закончилось. Говорю же, так я думал.

Глава вторая

1

Зато мы делаем ракеты.

Юрий Визбор

ВАШИНГТОН. 5 МАЯ

Джереми Майер, помощник президента по национальной безопасности, традиционно выступал перед шефом с получасовым докладом в понедельник после обеда. Традиция эта за все время нарушалась лишь дважды, когда резко обострялся очередной конфликт в зоне действия американских миротворцев — тогда Майер на полторы-две недели переводил общение с президентом в ежедневный режим. На сей раз арабы, персы, южные славяне и прочие варвары, по всем признакам, от привычки к запредельному зверству и нарушению железных договоренностей отдыхали. Однако уже в среду утром Майер запросил у президента аудиенции, на которой, по его словам, должны присутствовать руководители министерств обороны и безопасности, а также ЦРУ.

— Что, русские готовы высадиться на Аляске? — пошутил президент.

Майер без улыбки ответил: