Книга Стрела Бодимура - Михаил Рашевский

Оставив Сорди на базе, мы с Сарделькой с утра отправились в поселок. Марион проследовала в дом имуха Муши, а я, сверившись по диск-компьютеру с планом расположения жилищ в деревне, потопал к приземистой сакле Хина.

Смуглый абориген сидел у самого порога и из кривых сучковатых прутьев плел некое подобие корзины. Услышав мои шаги, он развернул ко мне свое продолговатое амимичное лицо и в ожидании разговора вытянулся.

— Скажи, Хин, — спросил я у него, присев на пригорок. — Когда ты последний раз видел Мархуна живым?

— Мархун мертв? — проговорил квибл, нисколько не удивившись моему вопросу.

Казалось бы, известие о смерти соплеменника должно было быстро разойтись среди аборигенов, подумал я. Неужели деградация общественных отношений уже задела такую живучую сторону любого сообщества, как слухи и сплетни?

— Его вчера нашли убитым, — пояснил я.

— Это плохо, — с печалью в голосе резюмировал Хин, осторожно поглядывая на меня. — Это очень плохо…

Ах вот как! Оказывается, чувства жалости и сострадания еще не покинули сердца апатичных туземцев. После этих слов мне стало как-то особенно приятно — вот что значит приобщение к цивилизации! Однако следующая фраза квибла чуть не убила меня.

— Мархун пять дней назад взял у меня миску муки и пообещал отдать две, как только снуксы двинутся на север. Кто теперь вернет мне муку?

Не знаю, как чувство сострадания к соплеменнику, но чувство жалости к своему добру явствовало налицо. И похоже, Хину было все равно, жив ли его должник или уже покинул бренный мир.

— Получишь шипучки, если ответишь на мои вопросы, — пообещал я. — Так когда ты видел Мархуна живым в последний раз?

— В ночь перед охотой, — приободрившись, тут же отозвался квибл. — У Бабука…

— А что произошло у Бабука?

— Ничего. Мы сидели и пили «хуру». Пришел Мархун и потревожил нас. Бабук вышел из дома, стал говорить с ним. Потом ударил. Мархун поднялся и ушел.

— А ты? Ты выходил из дома?

— Выходил. Когда Мархун поднялся, я подошел к нему и вытолкал его с порога жилища. Нехорошо прерывать беседу достойных квиблов своим бесцеремонным вторжением!

— Мархун сильно расшибся?

— Уже было темно, я не видел. Но он ушел на своих ногах.

— А куда он пошел?

Хин на секунду задумался и медленно, вспоминая, произнес:

— Он пошел домой…

Этот ответ привлек мое внимание. Кажется, обнаружилась первая нестыковка в показаниях.

— Но его нашли у кустов рядом с домом старейшины!

Мое утверждение вызвало у Хина некоторое замешательство. Не испуг, а именно замешательство. Я бы даже сказал — оторопь.

— Рунцак Латислаф говорит неправду…

— Но разве я вас когда-нибудь обманывал?

— Нет… — протянул Хин.

— Тогда что значат твои слова?

— Как Мархуна могли найти у дома старейшины, когда мы с Лугом, покинув Бабука, видели его лежащим недалеко от своего жилища?

— Но ведь было уже темно!

— Мы видели его фигуру. И слышали, как он что-то мычал.

— А что он мычал?

— Мархун ругался и говорил, что скоро у него будет много «хуры» и что он скоро станет вождем. Квиблу смешно слышать такие слова. Мы с Лугом посмеялись и разошлись по своим домам.

— Это еще ни о чем не говорит. Мархун мог встать и вернуться, например, к тому же Бабуку.

— Не мог. Он был сильно пьян. И ему незачем было возвращаться.

— А вы не могли ошибиться? Ведь вы тоже пили брагу.

— Умный квибл знает меру. Мы хорошо держались на ногах.

Итак, оказывается, Мархун был уже почти у своей сакли, но почему-то не отправился спать, а побрел в центр поселка. Интересно зачем? Марион еще вчера обратила на это внимание.

Я поднялся — мой собеседник поведал обо всем, что знал.

Конечно, я ни на йоту не приблизился к разгадке таинственного убийства, но сознание выполненного долга немного успокаивало меня. В конце концов, что мне оставалось делать? Следовать артикулам Наблюдательной службы. Я добросовестно посвятил часть своего времени на сбор информации, и не моя вина, что это темное дело до сих пор не раскрыто.

По пыльной тропке я двинулся к дому имуха Муши, решая, стоит ли тратить еще полчаса на бесполезный допрос Луга, ведь наверняка квибл повторит слово в слово показания Хина. Пока складывалась запутанная картина — Мархун после разговора с Бабуком поплелся домой, но потом зачем-то вернулся в центр поселка. Зачем? На аборигенов это не похоже. Они не имеют обыкновения бесцельно шататься в поисках удачи. А может быть, что-нибудь скрывается в словах самого Мархуна? Ведь что-то же он говорил о десяти кувшинах «хуры», о смехотворном стремлении стать старейшиной…

На площади Марион уже вовсю командовала тремя десятками туземцев, которые любопытства ради согласились принять участие в празднике… Еще два десятка аборигенов стояли поодаль и глазели на нескладные прыжки своих соплеменников вокруг костра. Однако желающих вступить в круг среди них находилось немного.

Это я настоял на том, чтобы привлечь к ритуальным пляскам исключительно добровольцев. Ведь насильственное приобщение к коллективизму могло навредить едва зарождающемуся чувству единения в труде и на охоте. Вот если понравится, тогда пусть присоединяются. Я не против.

Среди группы девушек я заметил Анту. Она несколько раз скосила глаза в мою сторону и пару раз улыбнулась. По случаю торжества на головах у женщин покоились венки, сплетенные из стеблей неприхотливого для местных широт злака.

Ванава величавой походкой подошла к валуну, который при избытке фантазии можно было принять за алтарь, и стала, срывая листики, бросать зачатки колосьев на отполированную поверхность камня. Женщины тут же затянули протяжный мотив. Песня мне была незнакома. Слова были настолько архаичны, что, полагаю, их не понимали и сами участники обряда. В общем, церемония шла своим чередом, и все это мельтешение перед глазами навевало на меня порядочную скуку — если бы я вознамерился зевнуть, ей-богу, вывихнул бы себе челюсть.

Священнодействие продолжалось еще с полчаса.

Наконец Марион освободилась.

Увидев меня, она обрадовалась и быстро направилась ко мне. На ее округлом лице блуждала счастливая улыбка.

— Тебе понравилось, Влад?

Чтобы не огорчать девушку, я состроил благодушную физиономию и кивнул.

— Ванава неподражаема!

Тем временем аборигены, получив по горстке муки из рук величавой жены имуха Муши, стали расползаться по своим жилищам. Мое внимание тут же переключилось на них. Не потому, что зрелище босоногой толпы меня сильно прельщало, а потому, что я надеялся обнаружить среди квиблов Лута. Задать ему пару вопросов было бы нелишне. Хотя бы для того, чтобы окончательно снять все подозрения с Бабука и Лута.