Книга Бесконечные дни - Ребекка Мейзел

Кампус Уикхэма оказался просто огромным. Хотя с первого взгляда он производил впечатление сельской идиллии, большинство зданий построено из красного кирпича, а фасады их отделаны стеклом и металлом. По всей территории меж поросших травой лужаек вились дорожки. Вдалеке сквозь листву проступали очертания сверкающей на солнце белой церкви в колониальном стиле.

Из всех общежитий этой частной школы «Искатель» находился ближе всего к воротам. И лужайка перед ним была самой просторной. Практически у самого выхода нежилась на солнышке стайка девочек-подростков. Они расстелили одеяла прямо на траве, да так и лежали — на первый взгляд мне показалось, что в одном только нижнем белье, но, приглядевшись я поняла, что это белье вроде бы именно для такого времяпровождения и предназначено. Забавно, никогда раньше я не видела, чтобы кто-нибудь нарочно принимал солнечные ванны.

Замерев на месте, я наблюдала, как девушки втирают себе в кожу какой-то белый крем, поправляют одеяла и снова укладываются.

— Вот она, — промолвил долговязый паренек, показывая на парковку за лужайкой, где загорали девушки.

В крайнем ряду автомобилей выделялась новенькая небесно-голубая машинка. Моя машина. Пока я еще ни названия ее не знала, ни водить вообще не умела, но сама мысль, что у меня есть своя машина, необычайно радовала.

— Повезло ж вам с родителями, — заметил паренек.

Я уже направилась к машине, когда группка учеников примерно моего возраста (условно говоря) промчалась мимо, показывая куда-то вдаль, за общежитие. Слева от здания тянулась обрамленная деревьями дорожка — позднее я обнаружила, что по всему кампусу проложено множество таких вот тропок. Одна из девушек закричала чуть отставшим от нее друзьям:

— Уже час пятьдесят четыре! Скорее! Начнут через шесть минут.

— Что это за переполох? — поинтересовалась я у посыльного.

— Братья Инос. Отчаянные ребята. Устраивают лодочные гонки в гавани прямо перед частным пляжем Уикхэма. Каждый День труда, вот уж два года как. Но младшему приходится ждать, покуда стукнет четырнадцать — тогда они смогут соревноваться все вместе.

Я расписалась в бланке доставки, взяла ключи от машины и решила, что о том, как на ней, собственно, ездят, подумаю как-нибудь потом. Уж больно хотелось посмотреть состязания братьев Инос.

Я пропустила спешащих на берег учеников вперед — еще не готова была вливаться в общий поток. По обеим сторонам дорожки росли высокие дубы. Несмотря на солнечные очки и широкополую шляпу, я все равно старалась держаться в тени. Вдоль дороги стояли небольшие здания, выполненные в том же стиле, что мое общежитие: из серого камня, с большими застекленными окнами и дверями. Перед некоторыми на газоне стояли красные таблички с названиями самих этих домов и сообщением, что именно там находится. И все такое величественное, с размахом. Большинство учеников, что шли сейчас по одной дороге со мной, проходили мимо оранжереи (которая сама по себе возбудила мой интерес) и вниз по нескольким пролетам каменной лестницы, заканчивавшейся на пляже.

Так вот он какой! Вот как выглядит океан днем. Столько долгих ночей я провела, глядя, как луна отбрасывает на глади волн полоску молочно-белого сияния. Столько раз мечтала увидеть эти волны при свете солнца. Хоть я и могла худо-бедно выносить дневной свет, но на берег выйти никогда не отваживалась. Не то чтобы вампиры бросали открытый вызов природным силам — нет. И все же океан, солнце, счастье стоять на берегу днем — все это существовало в каком-то ином мире. Мире, куда мне был доступ закрыт. Мире, что для меня был лишь источником страданий.

Океан пах солью, мокрой землей и свежим, бодрящим воздухом. Солнце так задорно искрилось и играло на воде, что мне аж захотелось поймать этот свет, коснуться его, набрать полные пригоршни. Все тут дышало счастьем — я и сама была сейчас совершенно счастлива. По пляжу Уикхэма валялось множество больших камней самых разных форм. Низкие, чуть выше колена, волны лениво накатывали на берег. В бухте собралось человек пятьдесят. Как Род и сказал, острое вампирское зрение все еще оставалось при мне, так что я наскоро обвела полоску пляжа взглядом и насчитала семьдесят три человека.

А песок! Цвет его складывался из тысяч самых разнообразных оттенков — кораллового, желтого, коричневого и серого. У стенки, что отделяла пляж от территории кампуса, была сложена груда темно-синих зонтиков. Я различала полоски пластика в спицах зонтиков и складки ткани. От пляжа в море уходил деревянный причал для лодок.

Посередине бухты торчал островок, совсем маленький и почти голый: несколько дубков да полоска песка вдоль кромки воды.

Отвернувшись от моря, я подошла к каменной стенке. Она была не слишком высока, чуть выше человеческого роста. Я без труда вскарабкалась на нее, ставя ноги в трещины между камнями, и уселась по-турецки. Здесь, в тени под веткой старого дуба, да еще в солнечных очках, я чувствовала себя достаточно защищенной. Откинувшись назад и опираясь на руки, я устремила взор на океан.

Волны деревьев на островке покачивались под ветром, волны набегали на берег. И вдруг я ощутила… безошибочно почувствовала на себе чей-то взгляд. Первая моя мысль была о Вайкене, хоть я и понимала, что в такое солнечное время дня он не может быть рядом. Да и потом, он же думает, будто я еще сплю. Вайкену скоро исполнится сто пятьдесят восемь лет. В таком возрасте большинство вампиров не способно находиться днем даже в затененной комнате — правда, Вайкен не такой, как все, он особенный. Хоть я сама и создала его, но не могла не признать: он один из самых одаренных вампиров, каких я только видала на своем веку.

Честно скажу — оглядевшись и обнаружив, что на меня глазеет всего-навсего группка стоящих у воды девушек, я испытала огромное облегчение. Они разглядывали меня с головы до ног. Занятно — среди женщин-вампиров у меня было несколько подруг, но они никогда не рассматривали меня столь тщательно и с таким видом, словно со мной что-то не так. Пристальнее всех таращилась прехорошенькая девица: чуть пониже меня, с длинными белокурыми локонами. И то сказать, верно, я выглядела диковато: вся бледная, губы ярко-алые, на лицо спадают пряди длинных каштановых волос.

— Можно сесть с тобой?

На полоске песка передо мной стоял мальчик-азиат в синих джинсах, располосованных вдоль одной штанины так, что в прореху виднелось правое бедро почти целиком, в разноцветных босоножках — красной и желтой, и синей рубашке на пуговицах. По лицу я распознала в мальчике японца и ответила на его родном языке:

— А почему ты хочешь сесть рядом со мной?

Брови у него так и взлетели вверх, губы невольно сжались. Он провел рукой по торчащему вверх гребешку черных жестких волос.

— Я не говорю по-японски, — ответил он на чистейшем английском. — Вот родители, те говорят.

— Вот странно, — удивилась я. — Чтобы японец разговаривал только по-английски?

Сняв очки, я посмотрела ему в глаза.

— А ты-то где японский выучила? — Опершись одной рукой на стенку, он ответил мне таким же пристальным взглядом.