Книга Твои нежные руки - Розмари Роджерс

«Не правда — все я знаю. Странные чувства копятся в моей душе, но с кем поговорить? Ах, если бы только мама была здесь! Она видела меня насквозь и нашла бы нужные слова, чтобы объяснить…»

Амелия отпрянула еще на шаг, поймала подол так и не просохшего платья и, приподнявшись на носочках, сделала изящный пируэт, как учила мама. О, как это было давно: уроки бальных танцев в маленькой гостиной, воспоминания о прошлом. С каким неподдельным удовольствием мать передавала дочери опыт своей недолгой юности..

Амелия так и не узнает, какие чувства обуревали ее при этом.

Девушка, закрыв глаза, покачивалась под одной ей слышимую мелодию, когда-то звучавшую на старом клавесине зимними вечерами. В ноздри словно ударил запах воска, которым натирали мебель. Откуда-то донесся смеющийся голос матери, повторявшей, что дочь должна ступать легко, а не топать, как слон.

«Дорогая, ты хочешь, чтобы мужчина влюбился в тебя или упал, споткнувшись о твою выставленную ногу?»

Солнышко пригревало лицо и обнаженные руки, песчинки впивались в босые ноги, отлетая фонтаном при каждом повороте, а она все кружилась, плавно изгибаясь, как тростник под ветром, закинув руки за голову, двигаясь в такт безмолвной музыке, певшей об отчаянной тоске.

Кристиан настороженно наблюдал за сестрой, впервые заметив округлившиеся изгибы ее фигуры. Когда это случилось? Ами всегда оставалась младшей сестрой, милой, доброй, хоть временами и надоедливой, девчонкой. Но женственность?.. От этого ему стало как-то не по себе.

Девушка наконец остановилась, запыхавшаяся, раскрасневшаяся, усыпанные песком юбки открывают ноги до колен. Сейчас, с рассыпавшимися, растрепанными, выбившимися из кос прядями, она больше не походила на ребенка. В раскосых глазах играло такое осознание собственных чар, что Кристиан даже растерялся. Все представления о сестре вмиг растаяли, как морская пена. Он вдруг почувствовав себя малой щепкой, плывущей по волнам без руля и ветрил.

Юноша нерешительно вытянул руку, но, тут же опустив, пробормотал:

— Я помогу тебе нести крабов.

Они спрятали садок в тростнике, подальше от любопытных глаз, и бросили в ведро только крабов, предназначенных для мистрис Ковинтон. К тому времени как они добрались до дома, над деревней сгустились сумерки. В окнах небольшой гостиной, почти всегда пустовавшей, горел свет. У ворот стоял незнакомый экипаж. В полумраке смутно поблескивали черная кожа и ярко-красные колеса.

Амелия встрепенулась, стиснула пальцы брата и выдохнула:

— Кит… это карета мастера Данбара. Того поверенного, что рассказал нам… о папе.

Брат с сестрой переглянулись. Кристиан было обнял сестру за плечи, словно стараясь защитить, но тут же отстранился.

— Люди, подобные мастеру Данбару, редко приносят хорошие новости.

Юноша поставил ведро с крабами, отчаянно скребущими по дереву стенок, и тут же забыл о нем. Передняя дверь распахнулась, и на пороге возник мастер Ковинтон, широкоплечий коротышка с щетиной редеющих волос.

— Вам давно пора бы вернуться, — проворчал он. — Зайдите, пожалуйста, в дом.

Несколько смущенный столь неожиданной вежливостью человека, предпочитавшего резкие приказы обычным просьбам или разговору. Кит поспешно загородил собой сестру, явно опасаясь удара.

— А в чем дело?

— Скоро узнаете. Ну же, шевелитесь! — уже нетерпеливо бросил он, однако в голосе прозвучало нечто вроде уважения: вещь для такого человека абсолютно неслыханная.

Войдя в гостиную, Кит прежде всего украдкой взглянул на мистрис Ковинтон, чинно восседавшую на стуле с высокой спинкой в позе, такой же непреклонной и каменной, как ее неуступчивый характер. Она молча поманила Амелию.

— Подойди ближе, дитя. Взгляни на себя: платье грязное, помятое, так и разит солью и рыбой. А туфли! Представляю, что ты вытворяла все это время.

— Жена!.. — остерег Ковинтон с заискивающей, явно вымученной улыбкой. — Молодые люди, с вами желает поговорить сквайр Данбар.

— Именно, — вмешался тот, поднимаясь. — Надеюсь, нам позволят потолковать с глазу на глаз?

— С глазу на глаз? Разумеется, сквайр, разумеется, — залебезил Ковинтон. Очевидно, такой поворот дела был для него неожиданным. Супружеской чете до смерти хотелось узнать, в чем дело, но Данбар упорно молчал, пока Ковинтоны не убрались из комнаты, а потом плотно прикрыл за ними дверь и, обернувшись, без улыбки уставился на собеседников. Седые клочковатые брови нависали над глубоко посаженными глазами, длинный тонкий нос на конце утолщался и выжидающе подрагивал, совсем как у любопытного лесного зверька. Кит попытался отвести взгляд, но то и дело невольно поглядывал на нос поверенного, гораздо чаще, чем того требовали приличия. Данбар плавно взмахнул на удивление изящной рукой, и Ами послушно уселась, таращась на него круглыми, будто блюдца, глазами. Куда подевалась уверенная в себе молодая женщина? Снова превратилась в несчастную оборванную девчонку-подростка. Плотно сжав дрожащие губы, она молча ждала.

— Что привело вас сюда, мастер Данбар? Прошло уже больше полугода… Надеюсь, дела папы наконец-то улажены? — осведомился Кит.

— Совершенно верно, — отозвался поверенный, улыбаясь глазами. Недовольное выражение лица сменилось снисходительным. — Да и улаживать особенно было нечего, после того как все долги были розданы. Капитан Кортленд был прекрасным человеком, но, к сожалению, не слишком дальновидным финансистом. Но я здесь не поэтому.

Поверенный осекся, откашлялся и двинулся к камину, заставленному дешевыми статуэтками. Два медных подсвечника соседствовали с фарфоровыми собачками, гордостью мистрис Ковинтон, купленными во время последнего визита в Норфолк.

Данбар коснулся пальцем белого с синим песика, вздохнул, повернулся к молодым людям и, заложив руки за спину, принялся покачиваться на каблуках. Тонкий выношенный ковер заглушал звуки. Губы поверенного были растянуты в подобии ухмылки.

— Я получил письмо от вашей крестной. Вас просят приехать к ней, как только все приготовления к отъезду будут закончены.

— Крестная? — недоуменно повторила Ами, бросив взгляд на брата. — Не пойму, о чем вы…

— Разумеется, для вас это должно явиться потрясением.

Не знал, что леди Уинфорд, которую я известил о гибели ваших родителей, упомянута в завещании капитана Кортленда как ваша крестная. Кстати, завещание составлено на редкость плохо, и это лишь доказывает мое мнение, что законники не должны выступать в роли собственных поверенных. Но как бы то ни было, все позади. Да, леди Уинфорд — ваша крестная мать и отдала необходимые распоряжения, касающиеся детей леди Анны. Этим занимались ее лондонские адвокаты. — Помедлив, Данбар оглядел убогую комнату и мягко добавил:

— Думаю, там вы будете куда счастливее, чем здесь.

Брат с сестрой долго молчали. В гостиную доносились приглушенные крики детей, сопровождаемые собачьим лаем. Но в крохотной, душной, дурно обставленной комнате слышалось лишь мерное дыхание.