Книга Посол Империи - Грэм Макнилл

— Непростая задачка.

— Да, непростая, — согласился Каспар, — но именно поэтому меня и прислали сюда.

IV

Когда Каспар отложил перо и внимательно перечитал то, что только что написал, уже наступила ночь. Вроде все верно; не желая допустить промаха и размазать чернила, он присыпал лист песком, затем осторожно свернул бумагу и запечатал свиток каплей красного воска. Прижав к мягкому сургучу печатку с двухвостой кометой, он отложил письмо в сторону.

Со скрипом отодвинув кресло, он тяжело поднялся из-за стола и подошел к окну, принявшись разглядывать улицу внизу. Завтра один из Рыцарей Пантеры доставит письмо посла в Зимний Дворец, в котором он просил об аудиенции Ледяной Королевы и возможности официально представиться двору и царице. Он лишь надеялся, что какой бы вред ни причинил Тугенхейм за то время, что он исполнял обязанности посла, это не вынудит царицу предвзято судить о нем, Каспаре.

Он не слишком много точно знал о том, что творилось в Кислеве, однако, учитывая состояние посольства и пустые сундуки казны, становилось ясно, что Чекатило вымогал у Тугенхейма деньги, возможно шантажировал его. Андреаса Тугенхейма вообще не следовало назначать в Кислев, ведь это боевой пост, а этот человек не обладал ни темпераментом, ни силой, чтобы занимать его.

Когда войска шагают по Старому Свету, храбрые и стойкие люди стремятся участвовать в надвигающихся боях, им это просто необходимо. Вот власти Альтдорфа и решили, что Тугенхейм ни на что не годится и его надо заменить. Первый же удар по Империи непременно затронет Кислев, а вскоре соотечественники Каспара стройными рядами двинутся на север, к этой уединенной, продуваемой всеми ветрами стране. Тем, кто понимает, что такое война, потребуется убедиться, что они способны драться бок о бок с кислевитами, и Каспар знал, что годы его службы в армиях Карла-Франца сделали его идеальным кандидатом на пост посла. Или, по крайней мере, он надеялся, что это так. В искусстве войны он был знатоком, но тонкости и этикет придворной жизни оставались для него загадкой.

Когда-то давно жена Каспара, Мадлен, заботилась о том, чтобы он постоянно посещал королевский двор Нулна. Она лучше, чем он, понимала ценность покровительства графини-выборщицы Эммануэль фон Лейбовиц и, несмотря на его протесты, таскала мужа на каждый из ее легендарных костюмированных балов, на каждый званый ужин. Его рассказы о боях и походной жизни всегда бросали изнеженных и утонченных придворных в дрожь, сделав Каспара популярным гостем во дворце, пусть он и ходил туда лишь по принуждению.

После смерти Мадлен Каспар удалился от придворного общества, проводя все больше и больше времени в одиночестве в доме, который внезапно стал слишком большим и пустым. Приглашения во дворец продолжали прибывать, но Каспар исполнял только те обязанности, которые должен был исполнять, и все.

Но весть о его репутации распространилась гораздо дальше, чем он догадывался, и, когда из дворца графини пришло письмо, в котором Каспару предлагали занять пост посла, он понял, что отказаться не может.

Через неделю Каспар уже выехал в Кислев.

Он вздохнул, задернул тяжелые портьеры, закрыв окно, и направился к потрескивающему камину.

Оглушительный стук резко распахнувшейся двери вывел его из состояния меланхолической задумчивости — Каспар обернулся и потянулся к мечу. Дверной проем заполняла массивная фигура с чудовищной седой бородой, сжимающая в руке бутыль с некой прозрачной жидкостью. Грузный человек вошел в комнату и поставил бутылку на стол возле кожаных кресел.

— Именем Тора! — рявкнул он.- Мне передали, что к нам прибыл новый посол, но никто не сказал, что он такой урод!

— Павел! — рассмеялся Каспар, и человек шагнул к нему.

Великан притянул к себе посла, стиснул его в могучих объятиях и тоже от всего сердца расхохотался. Каспар хлопнул старого приятеля по спине и почувствовал, как волна облегчения омыла его. Павел Коровиц, друг и соратник еще по армии, отпустил его и обвел взглядом с головы до пят. Безжалостный боец, во время северных войн Павел был верным товарищем Каспара и спасал его жизнь бессчетное число раз — Каспар даже не помнил, сколько именно.

— Возможно, ты бы выглядел менее безобразно, если бы я напился, а?

— Но ты уже пьян, Павел.

— Вот еще! — возмутился гигант. — Сегодня я выпил всего две бутылки!

— Но ты же на этом не остановишься, не так ли?

— Чего? Когда я скачу в бой, я должен выпить очень и очень много!

— Я помню, — сказал Каспар, поднимая бутылку. — Твои уланы когда-нибудь воюют трезвыми?

— Воевать трезвыми! Не будь дураком, парень! — взревел Павел, вырывая бутыль из рук Каспара. — Ни один долган никогда не отправлялся драться трезвым! Давай-ка выпьем вместе кваску, как в старые времена!

Он содрал зубами жестяную крышку, выплюнул ее в камин и сделал огромный глоток, после чего протянул бутылку Каспару.

— Рад видеть тебя снова, дружище!

Каспар отхлебнул гораздо более сдержанно и, закашлявшись, передал бутыль назад.

— Ха! — рассмеялся Павел. — Кто размяк, тот уже не солдат! Что, не можешь пить, как старина Павел, э?

Каспар, между спазмами кашля, выдавил:

— Возможно, но, по крайней мере, я никогда не стану таким жирным, как старина Павел. Сейчас никакая лошадь не поднимет твою тушу.

Павел похлопал по своему круглому брюху и глубокомысленно кивнул:

— Да, тут ты прав. Но Павлу на это начхать. Теперь Павел сам поднимает лошадь. Но довольно! Пойдем, выпьем. Нам с тобой еще многое предстоит.

— Отлично, — ответил Каспар, осознав, что ночь серьезной пьянки неминуема. — Не думаю, что сегодня я еще что-то сделаю в посольстве. А кстати, ради Сигмара, что ты тут делаешь? Я думал, ты отправился домой, в свою станицу Ямовию, разводить лошадей.

— Тьфу! Мне сказали, что я неумеха неуклюжий, и не пожелали, чтобы я возвращался! Павел поехал в город, и его дядька Дростя нашел ему работу в посольстве, в качестве, так сказать, вознаграждения за годы верной службы в армии. Меня называют кислевитским посредником имперского посла. Звучит внушительно, а?

— О да, очень внушительно. А что это означает на самом деле?

Павел ухмыльнулся:

— С этим бесхребетным дураком Тугенхеймом это означало, что я могу целый день пить, а потом валиться спать в своем кабинете, а не в вонючей палатке где-то в степи. Идем! Выпьем у меня дома. Будешь моим гостем, пока не избавишься от Тугенхейма!

Каспар видел, что его старый соратник не примет отказа. Он улыбнулся; возможно, и впрямь будет лучше нагнать Павла и вспомнить старые деньки. Кроме того, он не желал оставаться в этом помещении, пока Тугенхейм не покинет посольства, и перспектива остановиться в таверне его тоже не радовала.

Каспар положил руку на плечо Павла: