Книга И вся федеральная конница - Андрей Уланов

– Угу. А еще…

– А еще прокуратор Иудеи щедро платил за гвозди! Гном есть гном, их не переделаешь… наверное, их даже и не переплавишь. А уж переспорить коротышку – это для человека подвиг, достойный быть занесенным в ихние всегномские летописи.

– Сдаюсь! – Я вскинул левую руку.

– Ты что, левша?

– С чего ты взял? – удивленно переспросил я. – А-а, понял… нет, просто рукав у куртки не любит… резких движений.

– Определенно, нам следует начать с портного, – пробормотал Торк. – Ладно, пошли…

Надо признать, башку он заморочил мне неплохо – я потащился следом за ним и лишь через дюжину шагов сообразил, что своими дурацкими россказнями про лисью охоту, Артура и Кромвеля гном попросту сбил меня с мысли.

– И все-таки, гном, куда мы идем?

– Не гном, а Торк. Не идем, а почти пришли. Торк с крайне озадаченным видом уставился на небольшую железную дверцу. Выглядела она малость получше стены – но именно что малость. Столько ржавчины за раз я в жизни своей еще не видел. И гном, кажется, тоже. Выудив из кармашка небольшой бронзовый ключ, он снова замер в нерешительности… тряхнул головой, заскрежетал замком… сдвинул брови, бормоча при этом себе под нос что-то специфически гномье, даже для такого «знатока» Старой Речи, как я, мало похожее на благодарности Создателю Ауле.

– А говорить ничего не надо? – осторожно спросил я. – Помню, грабили мы… то есть решили мы как-то ночью зайти в один магазинчик, а дверь там была на заклятии, хорошем таком, арабском. Ну, Перки, у него уши будто кроличьи, подслушал, чего хозяин вечером бормотал, запомнил… фраза условная заковыристая была, язык сломаешь, пока выговоришь. Нам потом уже Гныш, орк из грузчиков портовых, сказал – на ихнем, орочьем, это значит: «Пошел ты на…» – Ыкках драггари вайща, ек! Произношение у Торка было что надо – Перки сумел правильно выговорить «магический ключ» раза с пятнадцатого. Третье слово ему все никак не давалось… vay-tsch-a… нет, не для человеческой глотки такие звуки.

– Может, мне попробовать?

– А что, – продолжая возиться в замке, ворчливо спросил Торк, – среди твоих дарований числится умение вскрывать замки?

– Среди моих дарований числится талант уговаривать двери открыться.

– Да уж, – гном яростно дернул ключ в попытке, как мне показалось, уже не открыть, а просто извлечь его из скважины, однако замок расставаться с добычей не пожелал. – Представляю.

– Отошел бы ты.

– Нет!

Торк дернул ключ еще раз. В замке что-то противно хрустнуло, гном, явственно посветлев лицом, рванул ключ в третий раз – но, как выяснилось, хрустом достижение гнома и ограничилось. Ни открываться, ни отдавать ключ дверь по-прежнему не желала.

– Как знаешь…

– Будь на то моя воля…

Хрясь! Торк отступил на шаг, с ненавистью глядя на фигурную щель, из которой пчелиным жалом торчал бронзовый обломок.

– Моя воля… Тимоти, я позволил бы тебе не только выбить к Морг… Темному эту проклятую дверь, но и развалить всю эту орками деланную стенку! Но, – Торк тяжело вздохнул, – советник Крипп вряд ли обрадуется, если мы оставим проход к одному из «Черных Лазов» открытым нараспашку.

– Ты хочешь сказать, – недоверчиво произнес я, – что за этой ржавой дрянью находится потайной ход в Город Гномов?

Ловко. Вот, значит, к чему был насчет охоты разговор. Ну да, в норе с одним только выходом жить опасно… а гномы уж точно не глупей лисиц.

– Да. По крайней мере, – с куда меньшей уверенностью в голосе добавил Торк, – путеводный амулет привел меня именно к ней.

– Ах, амуле-ет, – насмешливо протянул я. – Путеводный. Случаем, не «Ариадна Инк»?

В лавке Чилийца стоит полный ящик этих деревяшек. Пять центов за штуку и три – если брать больше дюжины за раз. Дрянная резьба и еще более дрянной наговор. Берут их, как правило, шлюхи – сунуть в карман клиенту. А те, как не менее правило, избавляются от них, едва завернув за угол, потому как приволочь такой подарочек супруге им вовсе не улыбается.

– Вот, посмотри.

Я посмотрел – и уважительно присвистнул. Да, эт вам не здрасте. Шестиугольник из красной меди, одной чеканки долларов на восемь, не меньше. Ну и магии для него явно не пожалели – вон как на ладони подпрыгивает. С таким компасом при желании можно хоть плыть Северо-Западный проход открывать. Весчь!

Но если амулет привел нас к правильной двери, то какого орка… ох, ну точно!

– Думаю, – медленно произнес я, – в человеческой религии ты разбираешься так же, как и большинство твоих сородичей?

– То есть – никак! – усмехнулся гном. – Что с того? Хочешь сказать, сын Валлентайна, что ваши боги имеют нечто общее с этим проклятым замком?

– Бог у нас один, – наставительно произнес я. – Хоть он и триедин. А вот святых – уйма!

– Это даже мне ведомо. У вас что ни день, то непременно праздник в честь очередного мученика или просто сумасшедшего.

Судя по лицу гнома, секунду назад кто-то из святой шайки то ли подсунул ему чрезвычайно кислое яблоко, то ли подсадил в каждый зуб крохотного термита. Это я к тому, что последний раз видел столь же кривую рожу в прошлом декабре, когда у Джонни три зуба разом ныли.

– У нас подряд срочный, а они празднуют, орк их за… – Гном осекся и с подозрением уставился на меня. Наверное, заопасался, что я прям вот сейчас, не сходя с места, потребую надбавку за работу в праздничный день.

– Между прочим, – заметил я, – сегодняшний святой в некотором роде твой родственник.

– Это в каком таком еще роде?

– А вот! Согласно легенде, святой Родарий был гномом… – я сделал паузу и, дождавшись, пока челюсть гнома начнет возвращаться на прежнее место, закончил фразу, – полукровкой!

– А-а, вот чего, – с явным облегчением выдохнул Торк. – Я-то уж подумал…

– В точности это не известно. Зато ведомо иное – большую часть своей жизни Родарий был вором. Очень удачливым – говорят, что не было в те времена замка, который он бы не сумел открыть.

– Постой-погоди, – вскинул бороду Торк. – Кажется, мне что-то вспоминается. Не этот ли светоч вашей веры обокрал главу бирмингемской гномьей общины?

– Он самый. Так вот, в меньшей части своей жизни Родарий был монахом. Уж не знаю точно, что на него свалилось, какое знамение он увидал – может, и впрямь святой Павел заглянул «на огонек». Или это была шутка какого-нибудь темного эльфа. Но как-то раз хмурым осенним утром наш герой роздал все свое добро приятелям и нищим, а затем отправился в храм каяться в грехах. Свиток с той исповеди до сих пор паломникам показывают, шиллинг с носа за удовольствие – правда, те, кто заплатил, жалуются, что разбирать эти каракули даже с лупой-то сложно, а уж без…

– Ты хочешь попытаться убедить меня, – с нажимом произнес гном, – что я, гном, не смог открыть ключом гномьей работы сделанный моими же сородичами замок лишь потому, что сегодня день этого вашего Родария?!