Книга Объект "Родина" - Андрей Валерьев

Последним был стоматолог. Он посветил на зубы фонариком, сочувственно поцокал языком и шлёпнул штамп.

'Годен'

Из двадцати одной семьи, пришедшей на медосмотр, было отсеяно две.

Потом их быстро сфотографировали на фоне белой простыни и отправили заполнять бумаги. Народ возбуждённо гудел. Дети носились по улице вокруг ангара, звонко крича, а давешний 'лектор' сидел за столом и собирал учётные папки. Все были при деле.

Домой Дубинин не поехал. Он отловил 'лектора' и в две минуты объяснил ему свою ситуацию. Парень принял решение не задумываясь.

— Жить будешь здесь. Кормить не будем. Послезавтра получишь документы, тогда и покормим.

— Дубинины! — Зычный голос военного перекрыл возбуждённый гул толпы.

Невысокий щуплый посол, не глядя на Сашу, сунул ему для рукопожатия вялую ладошку и протянул стопку красных книжечек.

— Поздравляю. Следующий.

— Дегтярёвы!

Паспорта были самыми настоящими. Всё честь по чести. Сашка куда-то шёл, спотыкался и перелистывал, перелистывал, перелистывал. Рядом тем же самым занимались жена, мама и семья сестры.

— Стоять!

Дубинин вздрогнул и пришёл в себя. Оказывается, пока они таращились на заветный документ, их провели в заднюю часть этого же ангара. Здесь уже стояло человек тридцать. Было душно и жарко, но выйти отсюда не было никакой возможности — у открытых дверей торчали вооружённые люди в странной чёрной форме и в масках на лицах. Из основного зала донеслось.

— Тарасовы! Тарасовы!

Сашка оглянулся и увидел в открытую дверь, как к послу подошёл высокий загорелый мужчина. Посол тихо и невнятно пробормотал поздравление и одновременно протянул обе руки. Одна из них была со стопкой паспортов. Тарасов задумчиво посмотрел на стоящего в загоне накопителя Дубинина, подмигнул ему и, развернувшись, пошёл к выходу. Посол спокойно передал паспорта 'лектору', а тот бросил их в большую картонную коробку.

И всё. Семья Тарасовых в Россию не поедет.

— Турченко!

В накопителе их продержали до конца церемонии — больше часа. Дети от скуки, жары и жажды вконец извелись и кричали и плакали. Женщины громко возмущались и требовали начальства, а мужики, понимая, что со стенами разговаривать бессмысленно, просто пытались всех утешить и успокоить.

Когда дышать уже стало совсем нечем, ворота с лязгом распахнулись и, высыпавшие на улицу люди увидели четыре огромных военных тентованных КамАЗа.

— Мы поедем НА ЭТОМ?

Мама со страхом глядела на высоченные борта. Саша вскипел.

— Э, командир! Погоди-ка!

Здоровенный, на голову выше немаленького Александра, 'командир' оглянулся, очень ловко, мягко, по-кошачьи, спрыгнул с подножки грузовика и, ни слова ни говоря, двинул Дубинину прямо в солнечное сплетение.

Прочухался Сашка уже в дороге. Как он попал этот кузов, он забыл посмотреть. Просто оказался и всё. Сбоку жалась испуганная жена, а на коленях у него сидели притихшие дети. Народу в грузовик набили под завязку.

— Лен, а вещи где?

Два их больших чемодана, рюкзак и узел, битком набитые шмотками и предметами первой необходимости весили ровно восемьдесят килограмм.

— Их солдаты грузили в отдельный грузовик. Я сама видела.

Сашка, наконец, отдышался.

Снаружи, за горячим брезентовым тентом, послышался гул разогреваемых турбин. Дубинин обнял жену и чмокнул сына в макушку.

— Ничего, Ленча. Всё будет хорошо.

На самолётах в своей жизни Александр Дубинин летал мало. Два раза. Один раз в Китай и один раз из России домой. И всё. Оба раза, понятное дело, это были пассажирские лайнеры. Сейчас же все сто четырнадцать человек списочного состава переселенцев летели сидя на лавках, в тёмном и холодном трюме огромного военно-транспортного самолёта. Слава Богу, их вещи были здесь же — беспорядочно сваленные по центральному проходу вдоль всего трюма. Сначала Сашка искал и собирал своё имущество. Чемоданы оказались в хвосте, узел в середине, а рюкзак в голове самолёта.

Потом к ним пришёл лётчик, оглядел майки и голые коленки своих пассажиров и пассажирок и велел быстро, пока они выруливают на взлётку, одеваться.

Садились уже в темноте. Шестичасовой холодный перелёт дался всем, а особенно детям, нелегко, но всё, наконец то, закончилось. Люди в военной форме открыли заднюю аппарель и пригласили их на выход. На неосвещённом бетонном поле кроме их самолёта ничего больше не было. Зато сразу у выхода стоял громадный… Сашка не знал, как назвать штуку, в которых раньше перевозили из аэропортов к самолётам пассажиров. К древнему жёлтому ЗиЛку была прицеплена старая обшарпанная металлическая коробка с окошками.

— Выходите!

Знакомый 'лектор', одетый в тёплый камуфляж, выскочил из темноты.

— Вещи не берите. Их доставят следом. Да не толкайтесь вы! Мест точно на всех хватит!

Этот гад не соврал. Влезли все. Но получилось даже хуже чем в накопителе. Люди стояли, держась друг за друга, так плотно, что невозможно было пошевелиться.

'Лектор' и конвоиры пересчитали людей и заперли двери. В большие окна было отлично видно, как из ЗиЛа вылез водитель и, не торопясь, пошёл к стоящей на отшибе белой БМВ. Сашка, из последних сил держа на руках дочку, лишь апатичным взглядом проводил эту сволочь.

'Сволочь' стояла в сотне метров от них, курила и о чём-то беседовала с пассажирами бумера. Десять минут ожидания в давке неожиданно принесли положительный результат — кругом стояли люди и Саша, зажатый со всех сторон, к своему удивлению согрелся и начал клевать носом.

— Смотри. Идут!

Володька поддал под зад коленкой и Дубинин разлепил веки. К ЗиЛку шёл водила — огромный мужчина в спортивном костюме и ещё три человека. Двое из них были обычными конвоирами в чёрном, а третьим, вернее, третьей, оказалась весьма примечательная особа. Безумно тощая женщина едва переставляла ноги и если бы не конвоиры, почтительно несущие её под руки, она бы точно не прошла бы и шага. Когда её понесли мимо окон, в которые пялились пассажиры, один из поводырей натянул женщине на голову капюшон, но Сашка успел рассмотреть скелетообразное лицо, обтянутое тонкой, желтоватой кожей и безумные белые глаза.

'Брррр! ВИП наркоша какая-то'

Женщину посадили рядом с водителем. Визгливо крутнулся стартер и грузовик глухо заурчал.

Саша поцеловал в лоб до предела измученную жену и ободряюще улыбнулся.

— Поехали.

Коробка дёрнулась, народ тоже. В висках у Дубинина сумасшедшее забился пульс, а затылок оттянуло назад.

Лена, глядя на него расширившимися глазами, открыла рот, собираясь что-то сказать, но не успела.