Книга Имперские ведьмы - Святослав Логинов

— Опоздала, подруженька, — мстительно произнесла она и, лишь бросив взгляд в сторону гостя, поняла, что ошиблась. Явившийся был слишком высок, широк в плечах и чем-то резко отличался от любой из сестер. Пружинисто вскочив, Чайка изготовилась к бою.

— Тогда уж не подруженька, а мил-дружок, — сказал Влад для того, чтобы что-нибудь сказать. Беспомощная девчонка преобразилась во мгновение ока, зареванное лицо стало холодным и сосредоточенным, ладная фигурка, затянутая в кожаный комбинезончик, напружинилась для стремительного броска, а вокруг левой руки опасно засветились огни Эльма, что так любят изображать кинематографисты и иллюстраторы фэнтезийных романов. Огни эти не понравились Владу больше всего, и он быстро добавил, мотнув головой в сторону неприятного свечения: — Ты это дело погаси, нечего зря электричество тратить.

Говорил незнакомец странно, с силой выдыхая воздух и производя громкие бессмысленные звуки, но все-таки основной смысл его речей был понятен. Главное, что нападать он не собирался, по крайней мере — сейчас.

Чайка успокоила раздраженно шипящую бирюзовицу и произнесла более миролюбиво:

— А хоть бы и мил-дружок, но ступа-то все равно сдохла. Так что мы оба на бобах остались.

Мил-дружок ничего не понял. Он стоял, переводя взгляд с перемазанного лица на лоснящуюся кожу комбинезона, затем на исцарапанные ноги. Не вязались эти детали друг с другом. То есть лицо с босыми ногами гармонировало, а комбинезончик был явно из другой оперы. Затем взгляд зацепился за длинную палку, что, словно дедовская берданка, торчала у девушки над плечом. Сразу наполнились живой памятью казарменные страшилки, что звучали в дортуарах после отбоя. Можно и к гадалке не ходить: палка выстрогана из неизвестного науке дерева.

— На метлу не зыркай, — предупредила девушка, и Влад обратил внимание, что говорит она, не разжимая плотно сжатых губ.

Вот, значит, каков враг, с которым империя сражается уже три сотни лет… Веснушки и свежая ссадина над бровью — неужто результат падения с космической орбиты? Вполне возможно, если вспомнить потрескивающие молнии между пальцев. Серьезная девочка… но почему-то совершенно не хочется выхватывать оружие, которого осужденному Кукашу иметь при себе не полагается ни в какой ситуации.

— Милости прошу в гости, — сказал Влад, указывая на открытый люк.

— Говорят тебе, нет там ничего, — сразу поникнув, ответила девушка. — Я смотрела, сдохла ступа, внутри одна мертвечина.

— Ты что, внутри хозяйничала? — взревел Влад и ринулся в рубку. Контрольные огоньки успокоили его.

О неблагополучии сообщали лишь два сигнала: катер неверно ориентирован относительно твердой поверхности и потому не может взлететь, да входной люк блокирован все той же нештатной поверхностью. Ну, не приспособлен межзвездный разведчик к посадке на планеты — слишком длинный, слишком тонкий, чтобы отнести жилые отсеки подальше от реактора, да и от носа корабля, где слишком сильно встречное излучение. А уж поднять его — задача и вовсе нереальная. Хотя, как говорят, бывали случаи, когда пилоту удавалось самостоятельно поднять катер с земли. При наличии искусственной гравитации вес не играет роли, остается управиться только с массой, и хотя инерция — штука упрямая, но человек порой еще упрямее.

Впрочем, Влад и не собирался предпринимать никаких шагов для своего спасения. Вот стихнет шторм, наладится связь, тогда Влад пошлет на базу гравиграммку, выслушает матюги дежурного лорда, а потом примется ждать спасателей. И ни у кого не возникнет ни малейших сомнений… ну да, не стал смертник совершать трудовых подвигов, так на то и мудрость изречена: «Солдат спит — служба идет». А каторжник Кукаш тем временем потолкует по душам с босоногой летуньей.

Чайка стояла возле распахнутого створа и наблюдала за действиями нового знакомца. Судя по всему, мил-дружок и впрямь не первый раз был внутри ступы. Он по-хозяйски оглядел огни на стенке, что-то слегка переменил в их расположении. Сквозь решетку на одном из выступов доносились неразборчивые механические хрипы. «Замолкни, дурак!» — прикрикнул мил-дружок, и наступила тишина. Слишком уж одновременно случились два эти события, чтобы объяснять их случайностью. Между тем хрипящая штуковина была так же мертва, как и все кругом, а магию, вздумай мил-дружок применить ее, первым заметил бы кракен, раскинувший лапы на полмира.

— Ты что, — настороженно спросила Чайка, — умеешь приказывать мертвым вещам?

— Ерунда, — отмахнулся Влад. — Он просто настроен на звук моего голоса. Вот и вся хитрость.

— Но ведь он мертвый, — словно маленькому, повторила Чайка очевидную вещь.

— И что с того? — мил-дружок в упор не желал понимать самых очевидных вещей. — Ты что же, только с живым дело имеешь? Так не можешь? — Влад поднял с пола сорванную с запретной двери пломбу, подкинул на ладони, поймал, разжав кулак, продемонстрировал пломбу летунье.

— Так могу. Но для этого силы нужно — совсем ничего. А ты хриплую решетку голосом пришиб. И потом… — Чайка запнулась, но все же задала главный вопрос: — Я правильно поняла, что ты в этой скорлупе давно?

— Больше месяца.

— И кроме тебя тут не было ничего живого?

Влад кивнул, и кивок этот прозвучал для изощренного слуха кратким, но исполненным горечи «да».

— И падал сюда вместе с ней?

— Конечно.

— Но ведь я видела, как ступа маневрировала. И хорошо, между прочим, маневрировала, мне аж завидно стало.

— Это я маневрировал, а сама она, на автопилоте, может только простейшие маневры совершать.

— Вот и я о том! — закричала Чайка. — Мы ведь тоже на таких ступах летаем, но чтобы им приказывать, надо, чтобы она была живая! А твоя — умерла давно, сам же сказал: больше месяца. Как же она тебя слушалась?

— Она и сейчас слушается, только взлететь не может, для этого ее вертикально поднять надо. А так… — Влад, не садясь в кресло пилота, привел в действие сервомоторы биоманипулятора, и Чайка с ужасом увидела, как, чмокнув, распались запоры на внутреннем створе и язык ступы, который она так и не успела ампутировать, длинный, белый и смертельно опасный, вылетел из пасти, дрожа, завис над камнями, метнулся в сторону и сорвал одиноко растущий цветок. Потом, изогнувшись петлей, ринулся к ней.

Чайка с трудом сдержала крик. В замкнутом помещении было некуда деваться от убийственного языка и нечем защищаться. Это была верная гибель, то, чего сестры боялись больше всего. Но язык, не коснувшись ее, замер в полушаге. Неимоверно истончившийся кончик языка сжимал сорванное растение.

— Подарок, — сказал мил-дружок.

Чайка медленно выдохнула и осторожно взяла цветок двумя пальцами. Цветок был ничем не примечательный, не содержал никакой силы, годной для волшебного зелья, да и лечебными свойствами похвастаться не мог. Совершенно бесполезное растение, но то, как он был подан…

— Испугалась? — спросил Влад. — Сейчас я его уберу.