Книга Охота на вампиров - Елена Топильская

Хороший вопрос, подумала я, и наклонилась к трупу. Завороженная красным светящимся оскалом покойника, я с трудом заметила на зубах и деснах вокруг клыков темные островки пятен, не издающих свечения.

— Да, похоже, это кровь, — подтвердил мои догадки доктор; синяя лампа в его руке слегка дрожала. — Смывы брать?

— Конечно!

С оглушительным треском хлопнула от сквозняка фрамуга высокого окна, форточка ударилась о стену, на пол с каким-то нездешним звоном посыпались осколки стекла. Тут же в дыру в стекле надуло мокрого снега.

От порыва ветра очнулся санитар, с олимпийским спокойствием облокотившийся на изголовье одра:

— У, вампирюга! Зенки залил! — (непонятно, кого он имел в виду — себя или покойника). — Вон там, в коридоре, невинные жертвы валяются, его работа.

Я потребовала разъяснений, и санитар охотно разъяснил:

— Привезли с ним вместе обескровленный труп. А вчера еще один был, так и лежит, бедолага, очереди ждет. После выходных не до него было.

— Укушенные? — с придыханием спросил криминалист.

— С колотыми ранениями шеи, — авторитетно разъяснил санитар. Он трезвел прямо на глазах; и то сказать, температура в секционной падала стремительно, лучшего вытрезвителя и придумать трудно. — Вилкой, наверное, долбанули.

— Пошли посмотрим, — я решительно подхватила под руку Георгия Георгиевича. Увлекаемый мной, он еле успел уцепить со стола свечку.

Криминалист тут же пошел за нами, деловито проверяя фотоаппарат. По-моему, ему просто страшно было оставаться в секционной с трупом и санитаром. А вот санитару ничего было не страшно, он стоял, пошатываясь, в опасной близости от покойника, и пялился прямо в его красные глаза; эта сладкая парочка освещалась мертвецким синим светом и производила фантасмагорическое впечатление. Сальвадор Дали и Хичкок зарыдали бы, их увидя. Так они и играли в гляделки, пока мы не завернули в коридор и не потеряли их из виду.

В коридоре мы, уверенно предводительствуемые судебно-медицинским экспертом, сразу нашли сегодняшнюю жертву вампира — ничем не примечательного мужчину средних лет, здорово уступавшего нашему клиенту по физическим данным. На трупе была какая-то заношенная рабочая одежда, фуфайка без воротника и ватник, лицо было бледнее, чем обычно бывает у мертвецов, и его не вполне характеризовало даже выражение “мертвенная бледность”. На шее трупа темнели несколько пятнышек, которые при свете свечи можно было принять за следы удара вилкой. А можно было и за укус, о чем не преминул мне сообщить Георгий Георгиевич.

Второго, более давнего покойника, пришлось поискать. Осмотрев все каталки, стоящие в проходе за первым поворотом, и не обнаружив ничего похожего, мы решили, что просто пропустили нужного покойника, и принялись смотреть по второму разу. А это означало, что кто-то из нас будет держать свечку, а кто-то отодвигать каталки и поворачивать трупы. Развернуть каталку в проходе оказалось невозможно, по крайней мере, для нас, людей, не имеющих профессиональной сноровки; человек, обладающий профессиональной сноровкой, протрезвел еще не окончательно, поэтому к его помощи не прибегали. Спустя четверть часа упражнений с каталкой мы все потирали ушибленные коленки и локти, а главное, напрочь забыли про мокрый снег, лежащий на полу секционной. Стало жарко.

Памятуя о том, что он якобы с выходных ждет своей очереди, мы искали тело, подготовленное к вскрытию, и наконец обнаружили молодого человека, скромно притулившегося на каталке в темном углу коридора. Невзрачная одежонка — затертые джинсы, курточка, дырявые кроссовки; короткие светлые волосы, восковое, более чем бледное лицо. Правда, молодой человек при ближайшем рассмотрении оказался девушкой, но на характер повреждений это не повлияло: на ее шее обнаружились такие же дырочки, как и у предыдущего бедолаги.

На такие трупы любоваться при свече было самое то. Я тут же вспомнила свою поездку в Великобританию. Нас возили на экскурсию в Лондон, и конечно, отвели в музей мадам Тюссо. Тамошние восковые фигуры выглядели гораздо более живыми, чем наши сегодняшние знакомцы.

Спать мне тут же расхотелось. А между тем наши хронометры показывали половину пятого, и мой рабочий день длился уже без трех часов сутки.

Где-то на другом краю города спал без присмотра мой долговязый ребенок, а я болталась по моргу со свечкой и пыталась осмыслить наличие тут персонажа с колом в сердце вкупе с двумя обескровленными трупами. Интересно, что завтра скажет на это мой прокурор? Я испытала жгучее желание тут же позвонить ему и обрадовать сообщением, что я расследую нападение на вампира, насытившегося кровью двух невинных жертв. Я даже продумала вопрос о том, как квалифицировать убийство, сопряженное с вампиризмом, коль скоро в статье о лишении жизни нет такого отягчающего обстоятельства. И мотив такой не предусмотрен законом. А правда, как квалифицировать такое деяние, и главное, по какой статье дело возбуждать?

Шефу я звонить не стала. Пожалела. В последнее время он что-то совсем расклеился; сердце стало прихватывать у него все чаще и чаще. Один раз я зашла к нему после приема и застала его сползающим с кресла, причем бледность его лица могла сравниться с жертвами вурдалака. Мы с Зойкой еле успели вызвать скорую помощь. Сколько он еще протянет на прокурорском месте? Мне даже не хотелось думать про то, что мы проводим нашего Владимира Ивановича на пенсию, а вместо него прокуратурой будет руководить какой-нибудь молодой выскочка.

Правда, Лешка как-то заикнулся в том смысле, что когда-нибудь это все равно произойдет, а новый прокурор не обязательно будет ублюдком, он может быть и не хуже старого. Но во мне все возмутилось: не будет никакого прокурора, способного сравниться с обожаемым шефом. Пусть Иваныч ругается (хотя он и не ругается никогда по-настоящему, просто ворчит), пусть язвит, пусть пытается лавировать в узком проливе между Сциллой городской прокуратуры и Харибдой нашего разгильдяйства, жертвуя в этой игре пешками ради королевы, как дальновидный гроссмейстер, и если мы по ходу дела выражаем недовольство его поведением, то в конце концов все равно признаем его глобальную правоту и мудрость.

И то, что нам с Лешкой до сих пор ходить на работу интересно, — его заслуга.

Так что будить шефа среди ночи не буду, лучше завтра доложу ему все деликатно, подготовив его к страшной правде, подумала я, и спохватилась, что уже не завтра, а сегодня, поскольку в девять мне надо быть на работе. Обвинительное-то, черт возьми, так и не сдано.

В общем-то, после ночного выезда положено время на отдых, но мне почему-то отдохнуть еще ни разу не удавалось.

Можно было, конечно, прикорнуть в комнате дежурного эксперта, или у санитара, но присутствие вампира отравляло настроение. Я поймала себя на том, что суеверно жду рассвета, — наивно рассчитывая, что пение петуха загонит всю нечисть в ее потусторонние убежища, и поразилась тому, как в моем атеистическом сознании бойко всплывают глубинные пласты языческой памяти предков. Я, всю жизнь утверждавшая, что ничего колдовского не существует, и все, кажущееся мистическим, имеет свое реальное объяснение, почему-то с легкостью поверила в то, что этот косматый мертвец был вампиром.