Книга Жизнь честных и нечестных - Елена Топильская

— Мышь, ну сделай скидку на его характер, у него же было трудное детство…

Действительно, отец Игоря умер, когда ему было три года, мать снова вышла замуж, родился еще сын, над ним тряслись, а Игоречка на все лето отправляли к бабушке по отцу, он по три месяца маму не видел, вот и вырос закомплексованный. Все я понимаю, его безумно жалко, но мне-то от этого не легче.

— Як нему прекрасно отношусь, только мне с ним скучно, и я его не хочу, — сказала я Машке. — Поверь, тяжело жить, когда душа неприкаянная и ноги домой не несут. А так все прекрасно.

— Швецова, по-моему, ты зажралась. Помнишь, со мной работала в универе Тонечка?

— Светленькая такая, на вечернем истфаке училась?

— Да, такая. Вот что значит профессиональная память! Так вот, эта Тонечка вышла замуж девятнадцати лет от роду, и все ей говорили, что она дурочка, потому что училась она, как ты правильно заметила, на вечернем; после рабочего дня, отсидев две пары лекций, ехала в Тосно, где они с супругом снимали комнату, причем на ее деньги. В один прекрасный день она встала ни свет ни заря, сварила борщ, уехала на работу, а ее толстомордый бездельник дрых, поскольку учился на дневном и у него была сессия. Возвращается Тонечка из универа в двенадцатом часу ночи, причем, заметь, этому ее уроду даже в голову не приходит встретить жену с электрички. Нет, он сидит за столом перед тарелкой борща и терпеливо ждет возвращения жены. А когда жена входит в дом, он, не дав ей снять пальто, срывается с места и с криком «Борщ недосолен!» выливает борщ ей на голову. Это, конечно, выход, вместо того чтобы посолить борщ. У Тонечки хватило ума повернуться и тут же уйти, в том самом зимнем пальто с остатками борща. А муж лег на диван и стал дожидаться, когда Тонечка придет извиняться.

— Ну и пришла?

— Не знаю, она сразу после этого уволилась. А тебя, видите ли, ущемляет, что Игорь слова доброго не скажет. Но зато и борщ на голову не выливает, оцени. А как твой Толик?

Маша единственная, кто знает про мое грехопадение. Я уж стараюсь не думать, с кем там Толик делится; у меня большие подозрения, что он не держит язык за зубами, хотя и уверяет меня в обратном. Но с моей стороны утечки информации нет. Вот только один раз мы с Толиком попали под дождь около Машкиного дома и забрели к ней на огонек.

— Да, Мышь, я забыла, что у меня для тебя подарок.

Машка вытащила из-под книц лежащих на дива не, видеокассету.

— Это «Прощай, полицейский»: то, что ты вожделеешь всю сознательную жизнь!

— Мурик! — Я аж задохнулась от избыта чувств. — Во-первых, никто не заботится обо мне так, как ты! Во-вторых, откуда взяла?! Его же нет и в прокате, ни в продаже!

— Есть фанаты Деваэра, которые переписали! телевизора, его один раз показывали то ли по ОРТ то ли по НТВ. Была какая-то деваэровская ретроспектива…

4

Домой я вбежала приплясывая; бедро мне жги Лино Вентура и Патрик Деваэр, лежа в сумке, прижатой к боку. Игорь сидел за столом и мрачно жевал что-то из кастрюли. При виде горячо любимой жен улыбка не расцвела на его мужественном лице, и оборот, он надулся еще больше и веско сказал:

— Ну что, нагулялась? Что-то рановато явилась.

— Я была у Машки, тебе привет.

— Теперь это называется «у Машки», — пробурчал он, но, похоже, смягчился, поскольку к Машке, единственной из моих подруг, он еще сохранил доброе отношение.

— Игоречек, мне Машка кассету подарила, давай посмотрим.

— Ради бога, — мрачно сказал муж. — Но только двадцать минут, а потом я хочу послушать новости, — что скажут по поводу убийства личного друга вице-президента.

— А Хапланд что, был личным другом вице-президента?

— Да, о чем тот заявил сразу, как только узнал об убийстве. Он сказал, что убийцы горько пожалеют о содеянном и он предпримет все возможное, чтобы смерть Хапланда не осталась безнаказанной. «Мы их всех достанем!»

— Что, прямо так и сказал? Представляю сводку по ГУВД: «В результате перестрелки между членами группировки вице-президента и боевиками из группировки правительства города погибли два министра и председатель Комитета Государственной Думы…»

— Это более реально, чем ты думаешь.

— Ну да, меня тут вез по городу помощник нашего большого человека — Заболоцкого, его гаишник тормознул, он сразу вытащил удостоверение помощника депутата, а гаишник его спрашивает: «Ваш депутат к какой группировке принадлежит? Ой, простите, я хотел сказать, к какой партии?»

— И в самую точку. А то на какие средства простой юрист организовал себе предвыборную кампанию? На сэкономленные от обедов деньги? А квартирка семикомнатная с евроремонтом?

— Ну, наверное, им там в правительстве хорошо платят.

— Их зарплата и их доходы — это величины разного порядка. И ты сама это прекрасно знаешь.

— Знаю, но, кстати, против Заболоцкого ничего не имею, даже симпатию к нему испытываю.

Вот это уже было неосторожно: муж мог тут же подумать, что от такой симпатии недалеко до скрытых шашней, поэтому я поторопилась отвлечь его:

— Слушай, а как хоть его грохнули? Ты подробности знаешь?

— Мне странно, что ты их не знаешь: как-никак в твоем районе грохнули.

Игорь был бы не Игорь, если бы он меня хоть в чем-то не уел.

— Игоречек, я выезжала на труп в подвале и весь день там просидела.

— А вот я зато выезжал на убийство начальника ГБР.

— Ваши тоже там были?

— Кого там только не было. Человек двести согнали: комитет, прокуратура города, главк, РУОП, руководителей больше, чем оперов. Без пяти восемь господин Хапланд с женой на служебном «вольво» выехал с улицы Бородина на Октябрьский проспект. Неизвестный преступник с чердака выстрелил восемь раз из автомата по машине, одиночными, все пули положил кучно, «в тарелочку» что называется, и все они попали в голову господину Хапланду. Водитель от ужаса завилял и врезался в «Ниву», ехавшую перед ним, сзади в «вольво» въехал троллейбус. «Вольво» — в гармошку, двери выпиливали, чтобы вынуть потерпевших.

— А сколько трупов?

— Один, Бориса Владимировича Хапланда. У водителя шок, у жены разбита коленка при столкновении. Место, откуда стреляли, нашли в течение десяти минут — чердак дома напротив перекрестка. Готовились серьезно, все отходы просчитаны. Дверь чердака была закручена изнутри на тросик. На чердаке у окна оборудовано удобное местечко для стрельбы: стоит бочка, на ней коробки от яиц. Рядом с бочкой свежие следы обуви — там песочек на чердаке, а на крыше валяются идеально подходящие к следам галоши, надо полагать, чтобы по жести не скользить.

— Знакомый почерк, тебе не кажется? Небось и автомат сброшен?

— Сброшен. Ты имеешь в виду убийство начальника порта?