Книга Пиранья. Война олигархов - Александр Бушков

Мазур и Лихобаб изредка встречались, но исключительно здесь,на Полигоне, примерно раз в три месяца, когда на Мазура накатывало и он, плюнувна все, мчался сюда. Де-юре – чтобы пройти маршрут и не потерять форму, аде-факто – чтобы вернуться хоть ненадолго к своей прежней, настоящей жизни. Такчто встречались, здоровкались, обнимались, но вот так задушевно не сидели ниразу. Черт его знает почему. То у Лихобаба находились какие-то срочные дела, тоМазур торопился домой, после двухсуточного-то отсутствия… А вот теперь, чтоназывается, отчего-то зацепились языками…

* * *

С момента их последней встречи прошло больше двадцати лет.Судьба свела их в Эль-Бахлаке, в крохотной стране, обладавшей единственным, ноогромным для понимающего человека достоинством – она запирала Красное море всамом узком его месте, на юге. За такой лакомый кусочек схлестнулись не нажизнь, а на смерть в тайной, невидимой миру войне две сверхдержавы, стремясьустановить свой контроль над выходящим к морю клочком пустыни. В те годы этоудалось Советскому Союзу. Увы, как позже выяснилось, ненадолго.

Вместе им довелось поработать всего раз, в соседствующем сЭль-Бахлаком Могадишо. Не забыть Мазуру той высадки, внушительно, блин,выглядела, вызывая законную гордость, какой теперешним уж не придется испытать:покачиваются на легкой волне эсминцы, тральщики, атомный крейсер «Аметист»; внебе кружат разведывательные самолеты, над самой водой зависли вертолеты, и кберегу идут десантные корабли… А когда они достигают мелководья, их аппарели(съездные, то бишь, платформы) опускаются, и на берег по наклонной плоскостимедленно выползают бронетранспортеры с морской пехотой…

Кто не видел – не поймет, а кто видел – не забудет.Морпехами, с которыми тогда бок о бок трудились Мазур и его орлы, командовалкапитан: жилистый, чернявый, то ли казацкого, то ли цыганского вида… Застремительно пролетевшие двадцать лет Лихобаб чернявость частично утратил,сменив ее на седины. Ну так и мы не помолодели…

Лихобаб, цыган чертов, похоже, угадал направление мыслейМазура.

– Распущены когорты Древнего Рима, – произнес он снепонятной интонацией. – Раскидало легионеров кого куда.

– Раскидало, – согласился Мазур, отставляя всторону все-таки доеденную, несмотря на истекшие сроки годности,консерву. – Встречаешь в самых неожиданных местах.

– Вот я иногда и думаю, – Лихобаб закурил, –а не лучше бы, если в меня грохнули где-нибудь в африканской или какой инойэкзотической заварушке? Сложить удалу головушку в отчаянном рукопашном месиве снациональными гвардейцами какой-нибудь обезьяньей республики или с наемнымсбродом иностранного легиона, прихватив с собой в Вальгаллу[3] сдюжину врагов? А? Отличная смерть, мечта викинга. Зато не увидел бы, во чтопревратили скоты великую державу…

– Давай-ка еще по одной, – нейтральным тономсказал Мазур.

Все эти пустые разговоры про рухнувшую империю ипокалеченную судьбу ему порядком надоели. Что толку сотрясать воздух? Раньшенадо было кулаками махать…

– Давай, – с готовностью отозвался Лихобаб ипотянулся к бутылке.

Выпили. Закусывать не стали, заменили закусь табачным дымом.

– Скажи, вот разве об этом мы мечтали? – Лихобабописал рукой в воздухе некий, полный неопределенности полукруг. Но Мазур понял,о чем он. – Такой поворот и в дурных кошмарах не мог привидеться. А ведьничего, мать вашу, как-то приобвыкли, прижились…

– Ты где пропадал эти годы, не сразу ведь последемократизации сюда определился? – вдруг спросил Мазур. – Да иПолигон этот, поди, не так давно тут обустроили…

– Точно, – кивнул Лихобаб, – недавно. Когдаглавным злом объявили терроризм и обязали всех и каждого с ним бороться. А гдепропадал, говоришь?

Бывший морпех налил в кружки на сей раз по чуть-чуть.

– Девяносто первый, ни к столу будь помянут, застал вМонголии. Ты не лыбься! Еще просвети меня, что там моря нет. Давай, давай. А ятебе отвечу на это истиной более глубокой и правдивой: начальству виднее, чтогде есть и где надлежит находиться советским морпехам. Начальство постановило,что Китай вот, сволочь, имеет выход к морю-акияну, и на всякий случай морскойпехоте не помешает находиться в непосредственной близости… Вот, кстати,давай-ка за спецназ надводный и подводный!

Чокнулись, сдвинув алюминиевые бока кружек.

– Однако вскоре нас вернули на родину, – продолжалразошедшийся Лихобаб. – И тут я малость прихренел. В Монголию толькоотголоски долетали, а тут пришлось погрузиться по самую макушку в бурлящеедерьмо. Короче, поглядел, поглядел я на творившееся блядство да и подал вотставку. Ушел в свободное плаванье. Покидало, конечно. Карабах, Приднестровье,Сербия, Абхазия… В Абхазии предлагали остаться, строить вооруженные силынеприсоединившейся республики, сулили генеральское звание. Оно, конечно,некоторым образом сомнительное вышло бы генеральство, но все же. Так и вовсеникакого не перепало, и уже не упадет. Жалею, короче, что не остался. Жил бы уморя, как тот старик, рыбку бы рыбачил. Главное, настоящим делом занимался, ане валял дурака… Но я именно как дурак вернулся домой и тут несколько летперебивался вовсе ни пойми чем. В откровенный криминал, правда, не лез. Несроков боялся, а противно было. Однако все равно ходил по краешку. Одинневерный шажок – и можно сверзиться, ломая шею. Потом, когда про армию с флотомснова вдруг вспомнили, начали чего-то делать, в том числе и этот Полигонзамыслили, разыскал меня сослуживец, ну и предложил. И вот я здесь. Словом икороче, вполне обычная биография для бывшего легионера Советского Рима…

Лихобаб запустил руку в большой бумажный мешок, тожепритараненный со склада ядерной войны, выудил из него большой ржаной сухарь.

– Вот я все думаю, Кирилл, а для чего мы резалисьстолько лет подряд? Для чего погибали твои и мои парни? Многим ведь и могилнормальных не досталось, остались лежать в пустынях и лесах на прожор зверью.Выходит, все это было для того, чтобы теперь жрали и пили от пуза совсемдругие, не партийные, а демократичные, которые от первых отличаются тольконовыми фамилиями и еще большим, уж вовсе ненасытным аппетитом…

Лихобаб вдруг замолчал.

– Ну? Чего споткнулся? – Мазур усмехнулся уголкомрта. – Вдруг вспомнил, что и я теперь из тех, кто по твоим словам, жрет ипьет от пуза?

– И ты, – Лихобаб сжал ладонь, в который хрустнул,разламываясь, ржаной сухарь. – Это ты только сегодня про меня узнал. Я-топро тебя наслышан. Живешь в домишке собственном, в Серебряном, блин, бору…

Мазур открыто расхохотался.