Книга Семнадцать каменных ангелов - Стюарт Арчер Коэн

– Простите, комиссар Фортунато. Когда она скончалась?

– Три недели назад.

Он посмотрел мимо нее. Как странно, вот так взять и рассказать ей об этом. Он почти никому не говорил о смерти Марселы. То, что она сказала ему на это, застало его врасплох.

– Я знаю, как это тяжело. Мой отец умер от рака полтора месяца назад. – Она вытянула цепочку из-под блузки и показала ему золотое обручальное кольцо. – Это его.

Некоторое время они просидели молча. Фортунато чувствовал растерянность от желания поговорить с ней о том, как угасала Марсела, перед тем как рак беспощадно с ней расправился. В дверь постучал помощник комиссара с чашками кофе и несколькими тоненькими бумажными трубочками с сахаром. Он поставил все это на стол и вышел, и они пробормотали несколько ничего не значащих фраз, накладывая в чашки сахар. Cortado Уилберта Смолла стыл нетронутым на подносе.

Он прочистил горло и вернулся к делу:

– В отношении наркотиков. Вы знаете, что в автомобиле нашли несколько мелков хлоргидрата кокаина?

Он увидел, что сообщение удивило ее.

– Нет. – Смутившись, она подыскивала подходящие слова. – Что вы имеете в виду – мелки кокаина?

Фортунато поморщился, ему не хотелось вдаваться в такие несущественные подробности.

– Мелок – это маленький цилиндрик, в который наркодельцы запрессовывают кокаин для контрабанды. Один из методов, которыми пользуются наркодельцы, состоит в том, что наркотик засовывается в резиновый шарик и курьер глотает кучу таких шариков. Если мы находим мелок, значит, наркодельцы неподалеку.

– Это совершенно не походит на то, что мне говорили о Роберте Уотербери.

– Я надеялся, доктор Фаулер, что именно вы сможете мне помочь. Очень трудно расследовать подобное дело, основываясь только на данных судмедэкспертизы. Для того чтобы лучше разобраться, мне необходимо больше знать о жертве. Зачем сеньор Уотербери приехал в Буэнос-Айрес? Что он здесь делал?

– Как я рассказывала вам, Роберт Уотербери был писателем и приехал сюда собрать материалы для новой книги. Его жена сказала, что это должен был быть детектив, приключенческий роман, действие которого происходит в Буэнос-Айресе.

– А почему в Буэнос-Айресе?

– Ну, ради экзотического колорита, наверное. Он прожил здесь несколько лет, довольно давно уже. Работал в «АмиБанке».

Фортунато улыбнулся и позволил себе вольность, догадываясь, что его слова понравятся женщине, занимающейся правами человека.

– «АмиБанк»! – весело воскликнул он. – Знаменитые отмыватели денег! Если он работал там десять лет назад, то сидел в первом ряду зрителей, наблюдавших за самой хищной приватизацией и рефинансированием долгов.

Он попал в точку. Гринго не смогла спрятать от него лучика энтузиазма, блеснувшего под маской сдержанного профессионализма:

– Вы знаете про «АмиБанк»?

– Сеньорита, – он игриво поднял брови, – здесь я арестовываю всего лишь тех жалких chorros,[21]которые угоняют машины или грабят дома. Что до птиц высокого полета, то о них я читаю в газетах! – Он поднял вверх палец. – Если я правильно помню, «АмиБанк» был замешан в приватизации Aerolíneas. Вчера мы видели их демонстрацию, помните?

– В Соединенных Штатах, – заговорщически кивнула она, – видишь только рекламу, как источающие доброжелательство клерки помогают молодоженам купить дом.

– Так уж это делается, – согласился Фортунато.

Фортунато понимал, что при настоящем расследовании он раскопал бы прошлые контакты Уотербери в «АмиБанке», изучил бы все адреса из его записной книжки, затребовал бы все его телефонные разговоры из отеля и постарался бы проследить все его действия с момента приземления в Эсейсе. А сейчас он сдвинул брови:

– Но вы рассказывали мне о Роберте Уотербери. Вы сказали, что он был писателем. Писатели больше всего известны своими финансовыми проблемами. Каково было экономическое положение сеньора Уотербери перед приездом сюда?

Он видел, что гринго усиленно размышляет.

– По словам его жены – очень так себе.

– У него было много долгов? – осторожно поинтересовался Фортунато.

– Думаю, были. Да. Жена говорила, он хотел сочинить что-нибудь более коммерческое, что можно написать побыстрее.

– Вот оно что, – кивнул Фортунато, позволив себе чуть-чуть удовлетворения в голосе, – значит, у него таки были трудности с деньгами. То есть инспекторы отдела расследования убийств Браун и Велес не совсем безосновательно полагали, что наличие хлоргидрата кокаина могло указывать на сведение счетов между наркодельцами или, возможно, на неудавшуюся сделку. Когда у людей большие долги, сеньора доктор, они склонны совершать вещи, которые в нормальных условиях ни за что не совершили бы.

Ее возражение прозвучало совершенно наивно.

– Но это же совершенно на него не похоже!

Он начал разыгрывать роль доброго полицейского:

– Доктор Фаулер, мы живем в мире имиджей. Разве не логично предположить, что Роберт Уотербери мог скрыть какие-то стороны своей личности или даже что его жена могла бы предпочесть не бросать тень на его память. Все мы хотим, чтобы другие верили в образ, который мы создаем для них, потому что это помогает нам поверить в него самим. Но что до меня, то после тридцати семи лет службы в полиции, – он слегка покачал головой, – я потерял всякий интерес к имиджам. – Странное чувство – чувство отстраненности от самого себя – вдруг овладело им, когда он произнес эти слова. Он не знал, почему все так быстро отклоняется от привычного хода вещей. – Возможно, уже пора познакомиться с делом, – предложил он, показав на папки с материалами следствия. – В таком расследовании, как это, лучше всего начинать с фактов.

Он почувствовал, как в кармане засвиристел мобильный телефон, и, вытянув руку в сторону гринго, ответил на звонок. Следователь только что снял наручники с хозяина бакалейного магазина и выкинул его из машины. С него получили шесть тысяч.

Расследование преступления в Буэнос-Айресе – предприятие весьма причудливое и носит в высшей степени показной характер. Следствием руководит юрист, работающий в системе юстиции и называемый дежурным судьей. Судья решает, какие предпринять действия, а полиция их осуществляет. Когда доказательства собраны, а свидетельские показания сняты, судья дает новые указания, и полиция точно следует им. Это обширное расследование разворачивается на сотнях страниц, представленных департаментом таким-то, министерством того-то, полицейскими участками, лабораториями и моргами. Судебные приказы разукрашивают печатями и виртуозными подписями, а исполняют, предъявляя блестящие бляхи. Десятки показаний выливаются в холодный, безразличный текст, и эти откровения подкрепляются парадом фотографий, на которых запечатлены изрешеченные пулями автомобили и реквизированные вещественные доказательства. Наконец следуют портреты несчастных покойников, обязательно залитых кровью, в расхристанных рубахах и встретивших смерть в самые неподходящие моменты их жизни. Здесь господствует аура непреложного факта – идеальное оформление для совершеннейшей фикции.