Книга Переводчик - Александр Шувалов

Руководство праздника (без шуток, официально все это блядство именовалось «военно-спортивным праздником») слегка заволновалось и поручило смыть позорное пятно с репутации бригады инструктору по рукопашному бою майору Паку. Валерий Кимович Пак был мужчиной весьма серьезным, по крайней мере, боевых наград у него было ничуть не меньше, чем у всего руководства части, вместе взятого. Ходили слухи, что раньше он служил в одной весьма серьезной организации, но был ранен, едва не попал под комиссацию и в итоге вот уже пять лет учил юных спецназовцев убивать супостатов и не быть убитыми самим. Спокойный такой, несуетливый человек, среднего роста и телосложения.

Пак, естественно, с наглым юнцом разобрался, но без излишней жестокости и даже с некоторым уважением, тем более что Сергей сподобился раз-другой, правда несильно, майора достать. Сам-то он прекрасно понимал, что в реальном бою у него есть только один шанс – убежать, да и то вряд ли. Совсем не похож был Пак на человека, от которого можно было убежать.

По окончании этого садистского «военно-спортивного праздника», молодые, в той или иной степени побитые воины, приняли присягу и были направлены в учебную роту, набираться ума-разума.

Глава 5. Нас выбирают, мы выбираем...

Обучением в роте занимались серьезные люди, много повидавшие, как правило, прошедшие Афган или еще что. А потому Сергею учиться понравилось. Достаточно скоро он стал лучшим практически по всем изучаемым предметам, а следовательно, о нем узнали те, кому положено было об этом узнать.

Не знаю, как обстоят дела сейчас, но в армии бывшей советской империи начальство практически всегда и все знало о своих подчиненных. Имеющие хоть какие-либо необходимые для нее таланты немедленно брались на заметку, и в большинстве случаев они находили применение. И если способности большинства реализовывались непосредственно по месту службы, то за наиболее интересными ребятами приезжали купцы.

Так случилось и с Сергеем. За две недели до окончания обучения его направили на углубленное медицинское освидетельствование в округ, что-то вдруг в его здоровье военным медикам показалось странным. Комиссия показалась Волкову немного необычной: проводившие ее врачи отличались от местных отсутствием загара, а некоторые – ма-асковским акцентом. Вместе с Сергеем комиссию проходили еще несколько солдат, причем все они были из других войск. Судя по всему, ребят отбирали в космонавты, потому что в течение трех дней их подвергли подробнейшему осмотру у врачей всех, наверное, специальностей, кроме гинеколога и патологоанатома. Особенно зверствовали психиатры (а может быть, психологи – Сергей тогда их не различал). В итоге этого медицинского изуверства он остался в гордом одиночестве – в здоровье остальных ребят медики нашли какие-то изъяны.

Собеседование (если так можно назвать почти четырехчасовое копание в мозгах) с ним проводил занудливый тип в форме подполковника, причем было видно, что форму он давно не носил. Тип долго и скучно уточнял какие-то второстепенные подробности волковской биографии, задавал разного рода въедливые, а порой хамские вопросы. Усыпив таким макаром Серегину бдительность, он вдруг перешел на достаточно неплохой китайский и продолжил беседу на нем. Потом повторил этот же трюк и с английским. По окончании этого издевательства Волков был отпущен на обед, а ближе к вечеру беседа продолжилась. На сей раз в роли собеседника выступил человек в форме медика ВВС, который и предложил Сергею пройти подготовку и в дальнейшем служить в элитном офицерском спецназе ГРУ. Тот и сам не понял, почему практически сразу же дал согласие, но он его дал. Больше он в роту не вернулся. Вместо него пришла бумага, извещающая, что рядовой Волков нуждается в стационарном лечении и направляется с этой целью в госпиталь имени Бурденко в Москву.

На самом деле ни в какую Москву Сергей не попал, его направили в тихий небольшой городок в средней полосе России, в котором находились офицерские курсы по переподготовке плавсостава ВМФ, что было весьма странным, ибо никакого моря или там океана в радиусе многих сотен километров не наблюдалось. При курсах имелось небольшое учебное подразделение по подготовке младших командиров для «войск охраны спецобъектов ВМФ». Так Сергей неожиданно для себя сменил форму и так же неожиданно получил звание «старшина первой статьи».

Свежеиспеченный моряк попал в настоящий концлагерь, после которого нагрузки в учебной роте спецназа показались санаторием. Сергея и еще пятнадцать попавших на эту каторгу ребят гоняли так, что до кроватей вечером они добирались буквально на четвереньках. Кстати, поспать ночью удавалось далеко не всегда: почти каждую ночь случались тревоги и марш-броски с нечеловечески тяжелым грузом на плечах и преодолением полосы препятствий (настолько сложной, что «тропа разведчика» после нее казалась уютной аллеей в парке). Не менее серьезными оказались занятия по рукопашному бою. Сергей, равно как и остальные ребята (а подобрались все весьма нехилые и что-то, как им казалось, умеющие), наивно полагал, что в любом случае постоять за себя умеет. Но не тут-то было. На первом же занятии седой тщедушный старикашка (для восемнадцати-двадцатилетних любой человек за сорок кажется глубоким старцем), не утруждая себя индивидуальными спаррингами, просто поработал по раунду с группами из четырех человек. И всех играючи победил, спасибо, что не убил, хотя явно мог бы... После того Сергей понял, что означает «ощутить себя ниже уровня городской канализации». Судя по лицам остальных ребят, они чувствовали приблизительно то же самое.

Нагрузки были зверские, и не только физические. Иногда казалось, что голова объявит бессрочную забастовку и навсегда откажется вмещать в себя чертову кучу знаний по чертовой же пропасти предметов. Но постепенно организм привык к перегрузкам, и иногда даже оставалось немного времени для чтения, до которого Сергей всегда был большой охотник. Правда, жизнь ему существенно облегчил тот факт, что он в отличие от других иностранные языки не изучал, а совершенствовал уже выученные.

Все имеет не только начало, но и конец. Через год семь человек все-таки закончили учебу, хотя дипломов не получили. А остальные отсеялись – кто ушел добровольно, написав рапорт, у кого не пошел язык (это самое обидное, все предметы идут отлично, а язык «не идет», ты учишь часами, а толку чуть...), а кого попросили на выход за длинный язык или вовсе без объяснения причин. Потом он прошел полугодовую стажировку в Афгане и опять учился, и так несколько раз. В итоге система выковала из него то, что и планировалось, – настоящего боевого пса, способного выполнять необычайно сложные боевые задачи как самостоятельно, так и в компании себе подобных. За это время он научился очень многому, а самое главное – став очень опасным человеком, он умудрялся им не казаться ни при каких обстоятельствах. Так, его жена все почти шесть лет совместной жизни считала, что ее муж – милый, интеллигентный человек, биолог по образованию, работающий в закрытом НИИ (имеющем почему-то отношение к космосу), часто выезжающий в командировки. Первые годы совместной жизни ее это даже расстраивало, а потом привыкла. Причем настолько, что однажды, вернувшись из очередной поездки, Сергей вместо жены обнаружил дома записку типа «встретила другого, полюбила, прости, если можешь, не ищи, прощай». Разводом Волков никого на работе не удивил – в их среде это было что-то вроде профессиональной болезни, и шесть лет семейной жизни почти тянули на рекорд. Что интересно, просуществовавшие восемь лет, семьи коллег Волкова практически не рассыпались...