Книга Неоконченный пасьянс - Ольга Ракитина

— Что ж, подытожим, — веско, со значительностью в голосе проговорил товарищ прокурора. — Пока за основную версию принимаем убийство по личным мотивам — из ревности или мести. Для этого проверяем круг общения Толпыгиной. Исходим из того, что она знала убийцу, которого без опаски впустила в пустующую квартиру. Первый на подозрении — Влас Дмитриев.

При этих словах товарища прокурора Путилин многозначительно указал карандашом на Иванова и Гаевского. Это могло означать только одно: поиск и привод Дмитриева им придётся взять на себя.

— Далее, — продолжал Эггле, — я бы желал видеть госпожу Мелешевич. Возможно, она окажется в курсе дел своей горничной и сможет многое нам рассказать. Кроме того, она должна подтвердить сохранность вещей в квартире, прежде всего тех раритетов, что мы опечатали в библиотеке. Опросите дворников, всех. Возможно, кто — то из них ходил за извозчиком и явился свидетелем её отъезда.

— Владислав, это тоже ваше, — проговорил Путилин, обращаясь к Гаевскому. — А вы, Агафон, живо метнитесь — ка на Николаевский вокзал, наведите там справки. Да прихватите с собой фотографию Александры Васильевны — вон их сколько в квартире развешано. Наверняка кто — то опознает её, ведь не так много людей поедет в будний день первым классом до Боровичей.

— Так точно, ваше высокопревосходительство.

— И вот ещё что, — продолжал распоряжаться Путилин. — Дайте с вокзала телеграмму в адрес полиции Боровичей. Пусть пошлют какого — нибудь «шнурка» в Рождественское, в имение Барклай, а потом доложат, там ли она. Сегодня они, конечно, не успеют, но завтра, глядишь, мы получим ответ. Да поторопи их, братец, поясни, что речь идет о убийстве. Впрочем, что мне тебя учить, сам всё знаешь.

— Всенепременнейше сделаю, Иван Дмитриевич.

Помощник прокурора, убедившись, что Путилин закончил отдавать распоряжения, продолжил:

— Теперь несколько слов по поводу орудия убийства. Мы имеем кухонный нож с лезвием длиною вершок с четвертью, что примечательно, с рукояткой из бука. Такие ножи обычно продаются наборами. Но в квартире госпожи Мелешевич похожих нет. Вполне вероятно, что преступник принёс его с собою. Сие указывает на умысел, но мы не будем пока забегать вперёд. На клинке хорошо читаемое клеймо, если не ошибаюсь, мастерских «Франко — Русского завода». Значит, нож местного изготовления. Я просил бы господ полицейских принять на себя труд установить, когда он был изготовлен, а также кем и когда куплен.

Эггле выразительно посмотрел на Путилина. Начальник сыскной полиции в свою очередь посмотрел на Иванова с Гаевским. Те синхронно кивнули; поставленная задача была столь очевидна, что ничего расшифровывать не приходилось.

— На этом, пожалуй, пока всё, — подытожил товарищ прокурора. — Далее я действую по своему сценарию, отправляюсь на доклад к прокурору, подписываю постановление о возбуждении и тому подобное, ну а вы, господа сыскари, давайте действуйте по своему. Я так понимаю, что господа Гаевский и Иванов так и будут «работать» по этому делу?

— Да, так и будут, — кивнул Путилин. — Их совместная работа оправдывает себя.

Тогда, господа, давайте — ка ко мне завтра приезжайте, скажем, часам к трём пополудни. Обсудим первые итоги.

Эггле поднялся, давая понять, что разговор окончен, и принялся прощаться с присутствующими.

Путилин же поманил к себе пристава:

— Вот что, голубчик. Квартиру надо опечатать…

— Так точно, ваше высокопревосходительство.

— Ты, Жеребцов, меня не перебивай, я покуда не всё сказал, — досадливо поморщился Путилин. — Вот тебе три рубля из секретного фонда Сыскной полиции. Давай живо в ближайшую скобяную лавку, сам метнись или человека бесполезного пошли, но живо купи пару навесных замков и две пары накладных «ушек» понадёжнее. Литые бери чугунные, а не гнутые стальные. Стальные «ушки» я у тебя на глазах пальцами сломаю. Инструмент столярный раздобудь на часок — стаместочку, там, молоточек — но только не у здешних дворников. Тихонько, чтоб никто из здешних не знал, с обоих входов навесь замки на внутренние двери. Ключи от замков отдашь сыскным агентам, неважно кому, Иванову или Гаевскому. А опечатаешь наружные двери… Хорошо меня понял, Жеребцов?

— Так точно, ваше высокопревосходительство.

— Молодец, хорошо научился разговаривать, — одобрил Путилин. — Только много не говори. Поторопись, братец, одна нога тут, другая — там.

— Ваше высокоблагородие, а можно ли в скобяную лавку вместо себя послать урядника? — поинтересовался пристав.

Путилин на секунду задумался над неожиданным вопросом.

— Да хоть чёрта лысого на кочерге пошли, Жеребцов. Мне надо, чтобы ты навесил замки на внутренние двери, а ключи отдал моим людям. И чтобы проделано это было быстро, без шума и лишних слов.

Жеребцов отдал честь и с печатью мрачной решительности на челе выбежал за дверь. Казалось даже удивительным как такой тучный человек может столь шустро пробегать дверные проёмы, не задевая каблуками порогов.

Полицейские постепенно расходились кто куда. В присутствии двух дворников полицейские из местной части принялись заклеивать «маячками» все рамы и форточки. «Маячком» на полицейском жаргоне именовалась длинная и узкая полоска бумаги с оттиском печати полицейской части. «Маячки» были призваны продемонстрировать неприкосновенность того места, куда они наклеивались. Сейчас этими полосками бумаги была покрыта мебель по всей квартире: плательные и книжные шкафы, трюмо, письменные и даже кухонные столы — все предметы обстановки по мере составления протоколоа осмотра места преступления заклеивались «маячками».

Путилин уехал одним из последних. Агафон Иванов вышел на чёрную лестницу, дабы не мешать полицейским в квартире. Урядник, посланный распорядительным приставом за покупками, не заставил себя долго ждать. Он не только привёз всё нужное, но и взялся было ретиво устанавливать купленные «ушки» на внутренней двери, однако, работа у него застопорилась; полицейский явно не знал плотницкого дела. Агафон взял у него стаместку и, не пользуясь молотком, а орудуя лишь одной ладонью, быстро — буквально в три удара — выбил в филёнке нужного размера паз, как раз под «ухо». Урядник, посмотрев, как Агафон стучит по рукоятке стаместки голой рукой, подивился: «Однако, рука у вас тяжёлая, господин сыскной агент! Бъёте, поди, больно». Иванов только посмеялся: «Приноси гвоздь, я тебе его кулаком заколочу!». После того, как «ушки» на внутренних дверях оказались приделаны, Иванов навесил на них замок, ключ от которого забрал себе. После этого наружная дверь, выходившая на чёрную лестницу была заклеена «маячком», а Иванов вместе с урядником перешёл в парадный подъезд. Там операция по навешиванию замка на внутреннюю дверь была повторена. Этим проверенным полицейским приёмом был достигнут важный результат — двери в квартиру оказались надёжно закрыты, но снаружи дополнительный замок был незаметен.

Агафон Иванов, покончив с опечатыванием квартиры, отправился в контору домоправителя.

— Вот что, господин Анисимов, вам поручается организовать надлежащий присмотр за квартирой госпожи Мелешевич до тех самых пор, пока не появится хозяйка, — веско сказал ему сыскной агент. — Поручите дворникам смотреть за парадной и чёрной лестницами. Да как следует, без дуриков чтобы…