Книга Йестердэй - Василий Сретенский

А Буренкой я ее на второй год стал называть, когда из тележурналистов ушел в никуда. Посидел, посидел дома, выгреб мелочь из всех карманов, заправил бак и стал бомбить. Вот она у меня кормилицей и стала на полтора года. Деньги небольшие, но ничего другого никак под руку не подворачивалось. А может, я и не искал ничего, назло Ленке. Она, тогда, как раз кандидатскую диссертацию защитила. Зато я с людьми общался. С живыми и разными.

Ленка сказала мне как-то, что я живу только за рулем, а на все остальное время «выпадаю из цепочки контактов». Может, так оно и было. Но вот что я сам заметил. Человек, живущий в симбиозе с автомобилем, превращается постепенно в… как его, Зуй… в кентавра. То есть, головой и руками он еще человек, но мысли его все больше о том, что где-то стучит, там, где не надо, что пятно ржавчины на днище образовалось и как бы подковаться по-зимнему. Совершенно утрачивается интерес к одежде. Зачем пиджак и галстук, или там свитер новый, если твой костюм – это твоя машина? Мыслить начинаешь линейно. И все время хочется соревноваться: в скорости, в маневренности, в громкости динамиков – да во всем.

Соревнования-то я все больше проигрывал. Мои однокурсники уже давно пересели, кто на Мазду, кто на Вольво, кто на внедорожник со ступенькой, спутниковой системой навигации и турельным пулеметом на крыше. Я в их кампании походил на маленькую приблудную собачку на выставке грей-хаундов. Ну, такую, знаете: ножки тоненькие, шерсть торчит во все стороны, морда добрая и голодная. Вроде как стоит рядом, но все время готова юркнуть под куст и прикинуться палой листвой.

Но я ездил! Я мчался! Был кентавром, а не земляным червяком! А теперь я инвалид, прикованный к двум нижним конечностям, годным лишь на перетаскивание тела от стола к дивану.

Никогда. Никогда у меня такой Буренки уже не будет.

Вот такой плачь по кормилице получился. Аж самому противно стало.

[пауза]

Йестердей энд дэй бефор,

Сан из колд энд рэйн из хард,

Ай ноу;

Бин зет вэй фор ол май тайм.

Тил фореве, он ит гоуз

Фру зе серкл, фаст энд слоу,

Ай ноу;

Ит кэнт стоп, ай вандерррр.

Ай вона ноу

Хэв ю эвер сиин зе рейн!

Ай вона ноу

Хэв ю эвер сиин зе рейн!

Каминдаун он э сани дэй?

Йе-е-е!

[пауза]

Арина. Арина. Хорошее имя. Легкое, воздушное, как первые капли летнего дождя. Там, в кафе, когда она потянулась к сумке, я решил, что за сигаретами. Но, выложив на столик мобильник, похожий на пудреницу, пудреницу, похожую на ракушку, бумажные салфетки, тушь для ресниц, похожую на шоколадку, и чего-то там еще в бумажных пакетиках, что быстро спрятала обратно, она достала небольшую черно-белую фотографию 10 на 15 и протянула ее мне.

А мне и брать ее не надо было, я и так ее узнал. Эту фотографию сделал я сам 30 лет назад, летом на берегу канала имени города-героя Москвы. Трое загорелых юношей стоят на бетонной плите у самой воды, приняв разные позы. Три моих школьных друга: Васька Сретенский, Марат Амелин, Ванька Солонов. Привет ребята.

Я спросил: ну и кто? Не очень вежливо конечно. Но как-то ничего другого в голову не пришло. Арина медленно собрала свои ак…, акк…, тьфу, клин, аксессуары обратно в сумочку и сказала спокойно, что не знает. Леха ей не сообщил. Может он сам не в курсе, может из вредности. Но, судя по его вчерашнему состоянию, просто дал фотографию и отключился от реальности. А кнопки "play" на нем нет.

И вот до чего мы договорились. Сегодня, да уже почти сейчас, Арина ко мне заедет. Ну почему. Потому. У нее-то машина на ходу, а я не могу каждый день героически продираться сквозь локти сограждан, в центр Москвы. Никаких сил, ни на что, после этого не остается. Приедет, мы с ней обсудим, что дальше делать и как. У меня к тому же и стимул есть. Может, о Лехе что-нибудь узнаю. Эк… Экк… Эхксклюзивное.

[пауза]

А теперь обращение к тем, кто знает ответы. Остальным просьба не беспокоиться.

Вопрос: я что, прозрачный?

Мой рост 185 сантиметров. У меня 52-й размер не самой дешевой одежды, 43-й размер ворота и 43-й же – обуви. Плохо ли хорошо, но я прожил больше 40 лет. Что-нибудь эти цифры значат? Хорошо. Ладно. Я занимаю, не знаю кем, но определенное место в обществе. Мою колонку читают. Читают, я слышал это сам.

Так вот, формулирую тот же вопрос чуть иначе: если я торчу у вас под носом, пусть даже молча, в течение 15 минут, можно этот факт оставить без внимания?

Тогда почему ни одна продавщица, ни в одном магазине, даже в тех, где продавцам полагается прилипать к клиенту, так, чтобы их отрывали, как наклейку, при выходе, ни одна из них не видит меня, переминающегося с ноги на ногу в тридцати сантиметрах от нее? Она будет выкладывать свой кефир, пока не кончится прилавок, потом что-то писать замусоленным карандашом, в засаленной тетради, потом уйдет, вернется, отвернется, повернется, сизой горлицой взовьется… И всего на шестнадцатой минуте ожидания я вдруг обретаю массу и вес, становлюсь, наконец, видимым и слышу заветное: «Говорите».

Ну, я и сказал.

А теперь мне бы все-таки хотелось услышать ответ на простой вопрос: мне когда-нибудь удастся получить свой кефир просто так, за деньги, а не за 15 минут унижений? Что-то не вижу поднятых рук. Ладно, пусть это будет вашим домашним заданием. Но в пятницу я бы хотел услышать ответ. От каждого.

[пауза]

Нет, ну ладно, продавщица тупая тетка без мозгов. Но двери? Двери самозакрывающиеся в магазинах! Они-то, почему у меня перед носом закрываются?

[пауза]

Артишок, род многолетних трав, семейства сложноцветных. Свыше 10 видов, главным образом в Средиземноморье, Индии и еще Зуй знает где. Артишок Испанский и Артишок Настоящий (он же колючий и посевной) – овощные культуры. В утолщенных цветоложах полным-полно сахара, белка, витаминов: С, В, и ароматических веществ. Последние у Лехи пока не проявились. Из семян можно давить масло, если кому это придет в голову. Урожайность соцветий 50 – 250 центнеров с гектара. А если с площади дивана посчитать?

[пауза]

Что я помню о Лешке Сербове

Во-первых – сопли. Он пришел к нам во втором классе, быстро освоился и всегда был в центре событий. Но я никак не мог приучиться смотреть ему в лицо, потому что из носа у Лехи постоянно вылезали две зеленых гусеницы. Он втягивал их внутрь, но упрямые червячки снова и снова ползли к верхней губе. Через год все прошло.

Еще он был светловолос, вихраст, курнос. Очень быстро бегал и не только на физкультуре. На переменах Леха был везде и нигде, все знал, все видел, со всеми разговаривал.

Друзей у него не было. Ну, то есть постоянных. То с одними дружит, то с другими. Нашей кампании он не подошел, не скажу почему. Не то чтобы это была страшная тайна. Просто не помню. И он не помнил, когда мы встретились с ним лет через пятнадцать после школы, на верни… ну на выставке какой-то.