Книга Синдзю - Лора Джо Роулэнд

Эта повернул за угол и быстро повел его следующим коридором. Шум поутих, хотя воняло по-прежнему. Сано немного успокоился. Вдруг впереди распахнулась дверь. Двое надзирателей поволокли навстречу ему голого, потерявшего сознание человека. Из носа несчастного лилась кровь, тело багровело от свежих ран. Надзиратели бросили в открытую камеру узника. Проходя мимо, Сано заметил там пятерых истощенных людей, которые скрючились в луже нечистот. Ужаснувшись, он отвернулся. Неужели кто-то может заслуживать такого обращения? Неужели бакуфу не в состоянии иначе контролировать жителей, не мучая и не истощая голодом тех, кто нарушил закон? Большинство преступников приговаривались к коротким срокам заключения, однако это было сомнительным благом: многие умирали в тюрьме. То, что правительство, которому он служит, допускает подобное обращение с заключенными, пугало. Сано постарался прогнать мрачные мысли.

Сжалившись, эта вывел его на свежий, прохладный воздух. Они оказались во дворике, окруженном высокой бамбуковой оградой. Сано радостно вздохнул полной грудью.

— Морг, господин. — Эта отворил дверь в крытое соломой строение и жестом пригласил Сано войти.

Сано заколебался. Он боялся увидеть нечто хуже тюремной камеры. Однако за дверью оказалась обыкновенная комната с деревянным полом. Вдоль стен размещались шкафы и каменные корыта, в центре — два высоких стола с приподнятыми краями. У открытого окна боком к Сано стоял человек лет семидесяти и в неярком дневном свете читал книгу. На нем было длинное темно-синее кимоно — традиционная одежда врача, на плечи накинуто серое одеяло, которым он защищался от влажного холода, присущего моргу. Он обернулся, и Сано замер.

Он помнил это лицо по доскам объявлений и информационным бюллетеням, которые распространялись газетчиками. Высокий костистый лоб и острые скулы. Глубокие складки, пролегающие от длинного носа аскета к тонким губам. Коротко подстриженные седые волосы, поредевшие на висках. Десять лет назад Сано видел, как этого человека с позором водили по улицам Эдо.

— Доктор Ито Гэнбоку! — Пронзительные глаза с неудовольствием посмотрели на Сано.

— Но разве… — Сано замолчал, не желая досаждать доктору личными замечаниями.

Полвека назад правительство взяло курс на строгую изоляцию страны от внешнего мира. Иэмицу, третий сёгун из клана Токугава, пожелал стабилизировать ситуацию в стране после долгих лет гражданской войны. Опасаясь, что иностранное оружие и военная помощь будут содействовать даймё в свержении его режима, он изгнал из Японии португальских купцов и миссионеров — вообще всех чужеземцев. Торговая привилегия была сохранена лишь за голландцами, но и те, размещенные на острове Дэсима в Нагасаки, жили под надзором день и ночь, их контакты с японцами ограничивались наиболее доверенными слугами сегуна. Гонению подвергались и иностранные книги.

Однако среди интеллектуалов распространилось тайное движение. Японцы-рангакуса — ученые голландской школы — доставали по разным каналам и изучали запрещенную литературу по медицине, астрономии, математике, физике, ботанике, географии и военному искусству. Они использовали добытые с риском знания на практике. И вот Сано оказался в обществе одного из самых известных рангакуса, чьей смелостью он в душе восхищался. Доктор Ито Гэнбоку, врач императорской семьи, был приговорен к ссылке на остров Эносима за применение методов голландской медицины и проведение научных экспериментов. Что он здесь делает?

— Да, я не уехал на Эносиму, — сказал доктор, словно прочитав мысли Сано. Голос был сух, но приятен. Юмор добавил ему теплоты. — Хотя некоторые сочли мое назначение смотрителем морга хуже ссылки. Несомненно, Токугава это предвидел, изменяя мне приговор. Между тем у моего положения есть отрадные стороны. — Он показал Сано книгу, на страницах было изображение человеческого тела, испещренное иностранными словами. — Я могу здесь спокойно заниматься исследованиями. Никому до меня нет дела, пока морг работает исправно.

Ито закрыл книгу и положил на шкаф.

— Кто вы и что вам нужно? — спросил неожиданно резко.

Представившись и объяснив, зачем пришел, Сано вспомнил, что не поприветствовал доктора должным образом. Что-то в Ито делало формальности ненужными. Может, это была необычная манера высказываться прямо. Или статус врача, который ставил Ито вне жесткой системы, определявшей отношения между людьми.

— Эта не смог ничего рассказать о синдзю и потому привел меня к вам. Вы уверены, что это не самоубийство?

— Я не видел тел. К сожалению, занимался погибшими во время вчерашнего ночного пожара. — Доктор с вызовом посмотрел на Сано. — Думается, лучший способ узнать вам о характере смертей — это использовать имеющиеся полномочия для осмотра тел и сделать собственные выводы, а не полагаться на мои. Впрочем, тело Ниу Юкико передано семье для организации похорон.

Значит, судья Огю все-таки не полностью доверяет ему, если распорядился вернуть тела, исключив вероятность ошибки или неповиновения, решил Сано.

— Но у нас осталось тело Нориёси. Хотите осмотреть вместе со мной?

Сано понял, что доктор припер его к стенке. Традиция Синто, в которой Сано вырос, учит, что любой контакт со смертью несет духовное осквернение. Но признаться перед этим человеком в боязни оскверниться было для Сано позором. Его маленький независимый поиск истины и знания казался незначительным по сравнению с жертвой, ежечасно приносимой доктором.

— Да, Ито-сан.

Доктор повернулся к эта.

— Мура-сан, — сказал он, применив вежливую форму обращения, как сделал бы в отношении любого человека, — принесите тело Нориёси.

Мура вышел из комнаты. Возвратился он с двумя эта, уже знакомыми Сано. Мура передал доктору ворох одежды. Другие эта водрузили на стол что-то длинное, закутанное в белую хлопчатобумажную ткань, и принялись разворачивать.

— Вещи Нориёси, — сказал Ито и отдал Сано одежду.

Сано начал раскладывать вещи на свободном столе, оттягивая тот момент, когда нужно будет смотреть на мертвое тело, выступающее из свертка. Он обнаружил соломенную сандалию, синие штаны и кимоно.

— Бедняк, — отметил Сано. Одежда была сшита из грубой, дешевой материи. Сандалия с сильно сношенной внутренней частью подошвы принадлежала явно простолюдину. Сано вздохнул. Неужели он впустую рискнул навлечь на себя гнев Огю и пережить все ужасы, увиденные в тюрьме? — Ниу уже только поэтому выступили бы против его брака с Юкико. Может, и впрямь самоубийство любовников, а?

— Не исключено. Послушаем, что расскажет сам Нориёси. — Доктор подошел к столу, на котором лежало обнаженное тело. Хотя держался Ито прямо и властно, в движениях его сквозила осторожность. На лице появилось страдальческое выражение. — Вы можете идти, — сказал он эта, доставившим труп. — Мура-сан, останьтесь, прошу вас.

Больше откладывать осмотр тела было нельзя. Сано перевел взгляд на останки.

И сразу испытал облегчение. Окоченевшие конечности, ступни, направленные точно в потолок, широко раскрытый рот делали Нориёси похожим на большую куклу — трудно было поверить, что он недавно жил и дышал. Ил и пучки водорослей присохли к коже и набедренной повязке. Ни крови, как у казненного на площади, ни признаков разложения, как у утопленников, выловленных из канала. В Сано взыграло любопытство, и он подошел к столу. Внимание привлекли темно-красные синяки на запястьях и лодыжках.