Книга Мокруха - Марк Хаскелл Смит

– Это кровь, чувак! Просто кровь!

– Чья это кровь?

– Его, Амадо.

– Ты убил Амадо?

– Нет, чувак, нет! Эстеван засмеялся.

– Значит, он порезался во время бритья?

Норберто посмотрел на Эстевана, потом перевел взгляд на Мартина. Тот выпустил из шприца короткую струйку. Норберто вовсе не хотел, чтобы его накачали какой-то заразой!

– Послушай, Эстеван, я здесь ни при чем, чувак!

– Диме!

– Амадо повредил себе руку. – Так он в больнице?

– Нет, чувак, все гораздо хреновее!

Эстевану не нравилось, что он терял контроль над собой. Все его любимые киноактеры в злодейских ролях – Марлон Брандо в «Крестном отце» или Кристофер Уокен во всех фильмах с его участием – сохраняли холодную невозмутимость до тех пор, пока им не начинали досаждать сверх всякой меры. Эстеван восхищался ими. Ему хотелось обладать таким же хладнокровием. Но Брандо не приходилось иметь дела с такими вот недоумками и засранцами. Эстебан ударил Норберто ладонью по лицу. Ударил так сильно, что тот повалился на пол, стукнулся головой о край ванны и глубоко рассек кожу на затылке. На зеленый «комет» брызнула свежая кровь.

– Что случилось? Что случилось с рукой Амадо? Боясь, что последует новый удар, Норберто поспешно выпалил:

– Ее оторвало, чувак!

Странное выражение мелькнуло на лице Эстевана – вперемешку веселье, гадливость и неподдельное потрясение.

– Что за чушь!

– Эс вердад!

Эстеван опять треснул его полипу.

– Амадо убил Карлоса Виду, и ему случайно оторвало руку!

Эстеван удивился.

– Амадо убил Карлоса? Пор ке?

– Чувак, мне об этом ничего не известно! Они вдвоем проворачивали какую-то сделку, и Карлос кинул Амадо. Ну, Амадо и прикончил его, ты же знаешь Амадо!

Мартин и Эстеван переглянулись. Мартин заговорил первым.

– Руку можно пришить обратно. Норберто отрицательно покачал головой.

– Нет, чувак, нельзя.

– При современных достижениях микрохирургии возможно всякое. Конечно, двигательные функции полностью не восстановятся, но…

Норберто перебил Мартина.

– Чувак, он бросил ее там! У него нет с собой руки!

Эстеван наклонился вплотную к Норберто. Тот съежился и зажмурился в ожидании боли.

– Что ты сказал?

– Чувак, он оставил свою руку в гараже Карлоса.

В глазах Эстевана мелькнуло бешенство.

– Сделай ему укол!

Амадо очнулся, чувствуя пульсирующую боль в руке, точнее, там, где она когда-то была. Перед глазами находился белый потолок с творожными разводами и золотистыми блестками. Лампа на прикроватной тумбочке рассеивала полумрак в комнате неярким желтым светом. Амадо повернул голову и увидел кабинетный шкаф с выдвижными ящиками, накрытый простыней; поверх нее лежали холодно блестящие хирургические инструменты. Рядом стояла капельница, подсоединенная к его здоровой руке. Он услышал чье-то шевеление в соседней комнате и призывно захрипел.

Дверь распахнулась и вошел незнакомый темноволосый парень.

– Проснулись? Как самочувствие?

Амадо попытался ответить, но вновь издал лишь невнятный хрип.

– Помолчите. Я знаю, чего вы хотите.

Парень принес большой пластиковый стакан с гибкой соломинкой и вставил ее в рот Амадо.

– От обезболивающего наступает настоящий сушняк.

Вот, попейте!

Амадо стал сосать через соломинку и огорчился, ощутив в пересохшем горле холодную струйку обычной воды. Парень смотрел на него с радостным ожиданием.

– Ну, как вы себя чувствуете?

Амадо кивнул и сумел произнести только:

– Мало.

Парень тоже сочувственно кивнул.

– Я дам вам болеутоляющее. Но вы обязательно должны полежать хотя бы несколько дней. От чрезмерной подвижности швы могут разойтись, а это ни к чему хорошему не приведет, поверьте мне!

Амадо опять согласно кивнул, наблюдая, как парень набрал в шприц какую-то жидкость и впрыснул в пластиковый мешочек капельницы.

– Донде?

Парень улыбнулся.

– Я слишком плохо понимаю по-испански. Очень скоро вам станет легче.

Не успев ответить, Амадо отключился.

7

Дон не любил пиво. Он любил вино. Хорошее вино. У него вызывало отвращение пойло, которое в «Насесте» выдавали за шардонне. В этом баре напарник Дона и другие детективы полицейского управления Лос-Анджелеса имели обыкновение пить пиво и смотреть спорт по телевизору. Дону хотелось уйти отсюда, хотя он всегда с удовольствием проводил время с друзьями и коллегами. Ему даже нравился этот маленький сумрачный бар с обшарпанными перегородками между столиками и слоем опилок на полу. Но дешевая моча, которую здесь называли вином, вызывала у него головную боль. После первого бокала возникала болезненная точка где-то позади левого глаза. Еще один бокал, и точка вырастала до тупой боли, его начинало подташнивать. Три бокала обеспечивали Дону такое тяжелое похмелье, что у него появлялось желание взять пистолет и выбить себе мозги. Поэтому он перебрался в дорогой винный бар, затесавшийся между небоскребами делового района в центре города.

Ему нравился здешний бармен, парнишка со свежим, как у ребенка, лицом, совсем недавно окончивший университетский колледж по специальности энолога. Свой бар он называл не иначе, как энотекой – собранием вин, по аналогии с библиотекой. Возможно, парень был о себе слишком высокого мнения или просто переучился, но в том, что касается вина, он, несомненно, чувствовал себя, как рыба в воде. Дону это тоже нравилось. Общение с образованным барменом дополняло процесс опьянения приятным интеллектуальным содержанием. Только вот клиенты бара были ему несимпатичны. После рабочего дня сюда набивалось множество молодых мужчин и женщин, юристов и бизнесменов, разодетых в костюмы от «Братьев Брукс» и «Энн Тейлор», и принимались соревноваться в глупости, хвастаясь друг перед другом своими сотовыми телефонами, автомобилями «БМВ», персональными инструкторами и ценными бумагами.

Дон не сливался с этой толпой, хотя и не слишком выделялся. У него на лице отпечатались следы подростковых потасовок, но сломанный нос в совокупности со стрижкой «фантастик Сэм» придавали его грубовато-красивым чертам особую, удальскую привлекательность. Крепкий и мускулистый, он носил костюмы коричневого цвета, купленные в магазине готовой одежды. В целом, если бы не пистолет, засунутый на пояснице под брючный ремень, Дон ничем не отличался бы от коммивояжера или преподавателя математики в муниципальном колледже.