Книга Ключ к Ребекке - Кен Фоллетт

Карьера Вандама во время войны ознаменовалась одним блестящим успехом и одним ужасным провалом. Провал случился в Турции. Рашид Али укрылся там, бежав из Ирака. Немцы хотели разыскать его и использовать в своих целях, в частности, для пропаганды нацизма; Британия, наоборот, не была заинтересована в излишнем внимании к его персоне; а турки, озабоченные собственным нейтралитетом в войне, меньше всего хотели обидеть одну из сторон. Вандаму поручили следить за тем, чтобы Али оставался в Стамбуле, но Али поменялся одеждами с немецким шпионом и ускользнул из страны под самым носом Вандама. Несколько дней спустя он уже делал громкие заявления на нацистском радио, обращаясь ко всему Ближнему Востоку. Вандаму удалось реабилитироваться только в Каире. Из Лондона ему сообщили, что в столице Египта замечена утечка важной информации, и через три месяца кропотливой слежки Вандам обнаружил, что влиятельный американский дипломат передает сообщения в Вашингтон, пользуясь ненадежным шифром. Код был изменен, утечка информации остановлена, а Вандам представлен к повышению.

Будь он человеком гражданским или хотя бы военным в мирное время, он бы гордился этой удачей и примирился бы с прошлым поражением, сказав себе: «Где-то находишь, где-то теряешь». Но в военное время ошибка офицера стоит жизни многим людям. В результате просчета в деле Рашида Али была убита женщина-агент, и Вандам не мог себе этого простить.

Он постучал в дверь офиса подполковника Боджа и вошел. Реджи Бодж — низкорослый, коренастый человек пятидесяти с лишним лет, черноволосый, в безукоризненно чистой форме — был крайне неприятной особой. У него имелся свой коронный прием: когда он не знал, что сказать, он громогласно кашлял, прочищая горло. А случалось это с ним, надо заметить, довольно часто. Он сидел за огромным столом с закругленными углами. Уж конечно, стол этот был побольше стола самого начальника разведывательного управления. Всегда готовый болтать, а не работать, он с радостью пригласил Вандама сесть, а сам взял красный мячик для игры в крикет и стал перекидывать его из руки в руку.

— Вы вчера отлично играли, — сказал он.

— Вы тоже неплохо смотрелись, — ответил Вандам и даже не покривил душой: Бодж был единственным приличным игроком в команде разведки. — Как обстоят дела в нашей другой игре?

— Боюсь, тут новости чертовски скверные. — Утреннее совещание еще не состоялось, но Бодж умудрялся узнавать такие вещи раньше всех. — Мы ожидали, что Роммель атакует оборонительную линию при Эль-Газале в лоб. Нужно было думать головой — этот парень никогда не атакует прямо и примитивно… Он зашел с южного фланга, захватил штаб седьмой дивизии и взял в плен генерала Мессерви.

Все это звучало удручающе привычно. Вандам вдруг понял, насколько он от всего этого устал.

— Ну и бойня! — пробормотал он.

— Слава Богу, ему не удалось прорваться к берегу, так что наши дивизии на газальской линии не были изолированы. И все же…

— И все же когда мы наконец его остановим?

— Ему не удастся продвинуться далеко. — Ничего более бессмысленного Бодж не мог сказать, но ему, видимо, не хотелось критиковать начальство. — Что у вас там?

Вандам передал донесение.

— Я хочу заняться этим лично.

Бодж с бесстрастным лицом просмотрел бумаги.

— Не вижу смысла.

— Похоже, это проколовшийся агент…

— Вы полагаете?

— Неясен мотив убийства, тут есть над чем подумать, — настаивал Вандам. — Существует только одно объяснение: подобранный на дороге человек не является тем, за кого себя выдает, капрал это обнаружил, за что и был убит.

— Тем, за кого себя выдает… Что же он, по-вашему, шпион? — Бодж расхохотался. — Ну и как же он тогда добрался до Асьюта? Спустился на парашюте? Или пришел пешком?

В этом состояла вся трудность общения с Боджем: он высмеивал каждое предположение только потому, что не додумался до этого сам.

— Нет ничего невозможного в том, чтобы пробраться через границу на маленьком самолете. В том, чтобы пересечь пустыню, кстати, тоже.

Бодж швырнул донесение на широкие просторы своего стола, но оно спланировало на пол.

— На мой взгляд, это полная ерунда, — констатировал он. — Не тратьте времени понапрасну.

— Хорошо, сэр. — Вандам подобрал доклад с пола, стараясь не выдать своего раздражения. Разговоры с Боджем всегда превращались в перепалку, лучший выход — ему не перечить. — Я попрошу полицию держать нас в курсе — пусть пишут докладные записки и прочее. Для документации.

— Ладно. — Бодж никогда не возражал против того, чтобы ему присылали документацию, — это позволяло иметь какое-то отношению к делу, не возлагая на себя никакой ответственности. — Слушайте, как вы посмотрите на организацию тренировок по крикету? Я хочу привести нашу команду в форму и сыграть еще пару матчей.

— Отличная идея.

— Посмотрите, может, устроите это дело, а?

— Хорошо, сэр. — Вандам вышел.

По пути в свой офис он думал о том, что же творится в британской армии, если там дают звание подполковника такому пустоголовому человеку, как Реджи Бодж. Отец Вандама, полковник на Первой мировой войне, частенько говаривал, что английские солдаты — это «львы, которыми руководят ослы». Иногда Вандам мысленно с этим соглашался. Впрочем, Боджа нельзя было назвать тупым. Ему случалось принимать неверные решения — иногда он ошибался, но большую часть времени Вандаму казалось, что Бодж действует неправильно по каким-то тайным соображениям: то ли стараясь выглядеть лучше, то ли доказывая кому-то собственное превосходство, а может быть, существовали причины, и вовсе не доступные пониманию Вандама.

Какая-то женщина в больничной одежде поприветствовала его, и он, не задумываясь, ответил.

— Майор Вандам, не так ли? — спросила женщина.

Он остановился и посмотрел на нее. Она присутствовала на матче в качестве зрителя, и теперь ее имя всплыло в памяти.

— Доктор Абутнот, доброе утро.

Он припомнил, что эта высокая женщина, приблизительно его возраста, была хирургом и состояла в чине капитана.

— Вы вчера хорошо потрудились, — сказала она.

Вандам улыбнулся:

— А сегодня расплачиваюсь… Хотя игра мне понравилась.

— Мне тоже. — У нее были низкий голос и четкая артикуляция. Чувствовалось, что она в себе уверена. — Увидим ли мы вас в пятницу?

— Где?

— На приеме в союзе.

— Ах да. — Англо-египетский союз, клуб для заскучавших в Африке европейцев, делал иногда попытки оправдать свое имя, устраивая приемы. — Я постараюсь. В котором часу?

— В пять.

Здесь у Вандама был вполне профессиональный интерес: это тот случай, когда посторонние египтяне могут поболтать с разными сотрудниками, а болтовня сотрудников иногда включает в себя информацию, которой не прочь завладеть неприятель.