Книга Не на жизнь, а на смерть - Иэн Рэнкин

Флайт уставился на Ребуса:

– Что вы сказали?

Ребус пожал плечами:

– Ничего. Просто она любила время от времени поразвлечься. Так она и встретила своего убийцу.

– Возможно.

– В любом случае, знала она его или нет, убийца мог преследовать ее от дверей пивной.

– Мы опросим всех, кто был там, не волнуйтесь.

– Или же, – Ребус рассуждал сам с собой, – убийца ждал ее у реки. Точнее, того, кто там появится. Кто-то должен был его видеть.

– Мы опросим всех, кто живет по соседству, – сказал Флайт. Его тон сделался значительно более жестким.

– Простите, – сказал Ребус, – тяжелый случай. Я забыл всем известную народную мудрость: «Яйца курицу не учат».

Флайт снова обернулся к нему. Они вот-вот должны были повернуть налево и въехать в больничные ворота.

– В курицы я не гожусь, – сказал он, – и вы вправе высказывать любые догадки. Может статься, вам придет в голову то, о чем я еще не подумал.

– Конечно, в Шотландии этого не случилось бы, – сказал Ребус.

– Ах, так? – усмехнувшись, отозвался Флайт. – Интересно, почему же? Вы там у себя на севере слишком цивилизованные, что ли? Помню времена, когда ваши футбольные фанаты были самыми лютыми в мире. А может, они и теперь такие, только прикидываются паиньками.

Ребус покачал головой:

– Нет, я имел в виду, не приключилось бы такой истории с Джин Купер. У нас по воскресеньям не продают спиртное.

Ребус замолчал и уставился в окно, держа свои мысли при себе, мысли, которые теперь текли по очень прямому руслу: пошел ты на фиг. За многие годы эти слова стали для него своего рода заклинанием. Пошел ты на фиг. ПТНФ. Лондонцу вполне хватило двадцати минут пути, чтобы показать, что он на самом деле думает о шотландцах.

Когда Ребус вылезал из машины, он, глянув в заднее стекло, впервые увидел то, что лежало на заднем сиденье машины. Не успел он и рта раскрыть, как Флайт протестующе поднял руку:

– Даже и не спрашивайте, – проворчал он, смущенно хлопая дверцей. – И послушайте, мне правда неудобно за мои слова…

В ответ Ребус пожал плечами и нахмурился. Не может в конце-то концов не быть логического объяснения тому факту, что на заднем сиденье машины инспектора, на которой он ездил на место преступления, все это время находился огромный плюшевый медведь. Будь я проклят, подумал Ребус, если я понимаю, что это значит. А может, медведь мне просто привиделся?…

Морг – это место, где мертвые перестают быть людьми, становясь мешками с мясом, потрохами, кровью и костями. Ребуса никогда не тошнило на месте преступления, но в начале службы в полиции, стоило ему попасть в морг, содержимое его желудка незамедлительно вырывалось наружу, чтобы, в свою очередь, стать объектом исследования.

Работник морга был жизнерадостным маленьким человеком с синевато-багровым родимым пятном в пол-лица. Он, видимо, отлично знал доктора Казнса и поэтому приготовился к прибытию трупа со свитой полицейских. Казнс проверял прозекторскую, в то время как сестру Джин Купер тихо препроводили в приемную для проведения формального опознания. Несколько мучительных секунд, и полицейские уже уводили ее прочь из этого места с подобающими утешениями. Они отвезут ее домой, но Ребус был уверен, что в эту ночь заснуть ей не удастся. По правде говоря, зная, сколько времени может потребоваться скрупулезному полицейскому патологоанатому для проведения вскрытия, он сомневался, удастся ли вообще кому-либо заснуть до утра.

Тем временем мешок с телом внесли в прозекторскую и труп положили на стол, под жужжащие ослепительные лампы. Помещение было стерильным, но достаточно древним. Стены, выложенные кафелем, потрескались. Воздух был пропитан отвратительным запахом каких-то химикатов. Все разговаривали вполголоса, но не из уважения к смерти, а скорее из первобытного страха перед ней. Морг в конечном итоге был одним бесконечным «мементо мори». То, что должно было произойти с телом Джин Купер, послужило бы для всех наглядным примером: невзирая на то, что тело – это храм, его можно запросто осквернить, разграбить, выдать все его сокровенные тайны.

Чья-то рука мягко опустилась на плечо Ребуса. Он ошарашенно повернулся и увидел сзади себя мужчину. Впрочем, слово «мужчина» в данном случае не вполне подходило к объекту. Высокий хмурый парень с коротко остриженной густой шевелюрой и прыщеватым лицом выглядел лет на четырнадцать. Ребус решил, что ему, должно быть, лет двадцать пять.

– Вы – тот самый Джок[4], верно?

Ребус промолчал. ПТНФ.

– Ага, я так и думал. Это вы раскрыли то преступление, правда? – Ухмылка, сопровождавшая вопрос, состояла на три четверти из презрения, а на четверть – из раздражения. – Мы не нуждаемся в помощи.

– А, я вижу, вы уже познакомились с констеблем Лэмом, – сказал Джордж Флайт, – а я только собирался вас представить.

– Я безумно рад, – проговорил Ребус, вперив неподвижный взгляд в прыщавый лоб Лэма. Лэм![5]Ну и фамилия! Да за всю историю человечества не было случая, чтобы фамилия так не подходила хозяину, подумал Ребус.

Доктор Казнс, стоя над прозекторским столом, громко прочищал горло.

– Господа. – Доктор обращался сразу ко всем присутствующим, намекая тем самым, что готов приступить к работе. В комнате воцарилась тишина. С потолка свисал микрофон – прямо над столом с трупом.

– Эта штука работает? – обратился Казнс к работнику морга. Тот закивал, продолжая в это время раскладывать на подносе позвякивающие металлические инструменты.

Ребус знал названия всех инструментов и их предназначение. Ножи, пилы, дрели. Одни электрические, другие – ручные. Звуки, которые издавали электрические, были ужасны, зато работа с ними спорилась быстрее; ручные издавали не менее кошмарные звуки, но работа с ними затягивалась до бесконечности. Но прежде, чем откроется эта лавка ужасов, предстоит небольшой перерыв. Сначала с тела медленно и осторожно снимут одежду, тщательно упакуют и передадут на судебную экспертизу.

В то время как Ребус вместе со всеми остальными наблюдал за процессом, двое фотографов делали снимки для последующих поколений; один – цветные, другой – черно-белые. Человек с видеокамерой уже сдался, поскольку его дешевую пленку окончательно и бесповоротно заело. А может, он просто использовал этот предлог, чтобы держаться подальше от морга.

Наконец, когда с трупа сняли одежду, Казнс показал на нем несколько участков, которые было необходимо сфотографировать крупным планом. Снова появились судмедэксперты с липкой лентой, чтобы повторить ту процедуру, которая уже проводилась на тропе у реки. Не зря этих парней прозвали «ребятами со скотчем».