Книга Москва в решете - Светлана Борминская

— Да, — кивнул Пятницкий. — А почему — не может-то? У меня память на фейсы, особенно на женские… Вы сядьте, в ногах правды нет!

Ира присела и огляделась. В редакции «Московской сплетницы» сдавали завтрашний номер и дым стоял коромыслом!.. Мимо, обдавая ветром, бегали журналисты и редакторы, телефон трещал, все ругались, но без особого зла.

— К вам на работу можно устроиться? — поднимаясь, чтобы уйти, быстро спросила Ирина. Пятницкий уже просматривал статью и на неё не обращал внимания. Ирину толкнули и она еле удержалась на ногах.

— Простите! — сердито буркнул пробегавший мимо журналист.

— Только, если скажете — где обретались целый месяц! — шеф-редактор оценивающе смотрел на неё.

— А если я не знаю! — рассердилась Ирина.

— Даже так? — протянул Пятницкий. — А хотите узнать?

— Хочу. А можно от вас позвонить? — Ира кивнула на телефон. — В Томск.

— Валяйте, только быстро! — кивнул Пятницкий. — Ну, что вы на меня так смотрите, уже влюбились?.. Я рад, — и шеф-редактор показал зубы.

Ирина улыбнулась и стала набирать номер.

— Мама!.. Это я! Скажи, вы меня искали с помощью милиции и телевиденья? — Ирина, услышав родной мамин голос, закрыла глаза и всхлипнула.

— Дочка, это папа, он связался с твоими знакомыми в Москве! — крикнула мама. — Почему ты плачешь?..

— Какими ещё моими знакомыми? — пересохшим ртом переспросила Ирина. — Мама… Я не понимаю.

— Ну, помнишь Жилеткина, Заплаткина и противную бабку из автобуса?.. Ира? — засмеялась её мамочка из Томска. — Ирочка, родненькая, мы так рады, что ты нашлась, поговоришь с Яшкой?.. А то он стоит, плачет.

— Мамуль, не надо, а то я расплачусь на весь этаж! — всхлипнула Ирина. — О, господи, помню я и про Жилеткина и про бабку!.. Я скоро снова позвоню и поговорю с Яшкой. Целую, мамуль!..

— Получите гонорар и, если не передумаете, поговорим о работе, хорошо?.. — шеф-редактор замолчал, с интересом разглядывая Ирину.

— Хорошо. Спасибо вам!

— Рад стараться… А поцеловать? — Пятницкий скосил глаз на щёку.

Ирина вздохнула и послала ему воздушный поцелуй.

ЖИЛЕТКИН, ЗАПЛАТКИН И ПРОТИВНАЯ БАБКА ИЗ АВТОБУСА…

Ирина быстро шла от метро к Ярославскому вокзалу. Снова начиналась метель. За спиной звучала модной музыкой озябшая Москва… Ира поёжилась и вспомнила, что забыла купить обратный билет. Она около минуты стояла рядом с лязгающими турникетами на платформу к пригородным электричкам, потом оглянулась и, увидев, что контролёрша яростно кричит на бомжа, который поправлял штаны в центре зала турникетов, пригнулась и пролезла под щелкнувшими над ней створками.

Вагон электрички… Ира села у окна и, нахохлившись, закрыла глаза, потом быстро открыла и, взглянув в тёмное мелькающее пространство за стеклом, вспомнила, как студенткой ехала в автобусе первый раз брать интервью — по кочкам и грунтовке в посёлок Нефтяников.

Случилось невиданное, у отца четверых детей, пожилого начальника одной из экспедиций, родились ещё три сына. Ира ехала, чтобы завтра запечатлеть на камеру выход счастливой матери из роддома, а также снять всю большую и дружную семью. «Сибирское здоровье» — название репортажа они придумала ещё в Телецентре.

Вместе с ней ехали Жилеткин, оператор с новенькой японской камерой и Заплаткин, осветитель. Служебный «ПАЗ» вёл водитель Телецентра Чесноков. Еще с ними ехала проголосовавшая вредная бабка, которую они подобрали по дороге из Томска. Бабка ехала с петухом в сумке и козой на верёвке в соседний посёлок. Не посадить её в автобус было невозможно — бабка кинулась под колёса прямо с обочины. Вместе с козой и петухом.

— Камикадзе! — резко дал по тормозам шофёр, и они отделались лишь парой синяков и разбитой бутылкой пива, но бабку всё-таки взяли, о чём потом пожалели неоднократно.

Бабка оказалась выдающейся ругательницей и резким голосом учила их жить до самого посёлка Рывок в коммунизм. Именно там она выпрыгнула вместе со своим скотом, напоследок посулив: «Ещё повстречаемся, пошляки!»

Оставшиеся километры до Нефтяников они ехали молча, изредка начиная хохмить, вспоминая то козу, то петуха, то их хозяйку… Одинокого парня бредущего в сторону посёлка Нефтяников, они единодушно не «заметили» и решили не брать, но видно от судьбы и впрямь не уйдёшь — автобус забуксовал в грязи сразу же после первого поворота.

«Помочь?» — догнал их через несколько минут обрадованный парень, и через полчаса, грязные и недовольные, они ехали вместе с новым попутчиком.

А ещё через полчаса голубоглазый, похожий на херувима, незнакомец, вытащив нож, согнал их назад и велел шофёру:

— Поворачивай борт на Гонолулу!..

«Мгновенное помутнение разума после двухнедельного запоя», — так определит его поведение судмедэксперт. Ирина с содроганием вспоминала остекленевший взгляд незнакомца.

— Какой Гонолулу? — кричал шофёр, тучный пятидесятилетний дядька, подпрыгивая на сиденье. — Куда ехать?.. Убери нож!.. Ах, ты, сучара-а-а!

Ира лишь через несколько минут заметит кровь на своих руках, и оператор с осветителем тоже истекали кровью — попутчик их всех успел порезать, пока сгонял в зад автобуса.

Потом водитель крутанёт руль и маленький «ПАЗик», завалившись набок, медленно перевернётся… Он переворачивался и переворачивался, казалось… целый час!

То, что она сделала дальше Ира не может вспомнить до сих пор. Она лишь помнит, что ощупав голову, быстро поползла в сторону водителя, и ещё помнит его вытаращенные глаза. У него были просто вывернутые глаза, и он с ужасом косил ими на Ирину. Из всех четверых сумасшедший единственный не пострадал совсем — он продолжал размахивать ножом и орать:

— Айда, в город!.. За водкой!!!

Ира помнит, что нож оказался у неё в руках, а сумасбродный парень лежал, как бревно, и улыбался… Он продолжал улыбаться, даже когда не мог встать.

— Ты ему треснула ногой прямо между глаз, Ирка!.. — объяснил ей рекогносцировку событий оператор Жилеткин, которого псих порезал сильнее всех.

— Я думал, ты ему нос сломала! — водитель, пока псих лежал, связал его и затем они, вдвоём с Ириной дошли до Нефтяников, чтобы вызвать подмогу. Выжили все, и даже после перевязки успели снять торжественный выход многодетной жены начальника экспедиции из роддома. И сняли репортаж о своём спасении с мятым автобусом, лежащим на грунтовке колёсами вверх и дебоширом в наручниках с приклеенной улыбкой.

С тех пор многое изменилось, оператор Жилеткин уехал в Москву на один из центральных Телеканалов. «Значит, через него отец передал мои фото в „Петровку, 38“, — догадалась Ирина. — Надо бы ему позвонить!»

Спрыгнув на холодную, насквозь продуваемую пушкинскую платформу, Ирина огляделась и быстро пошла в сторону мебельной фабрики. Добежав до фабрики она бегом свернула на Конечную улицу к дому на краю большого оврага.