Книга Недетские игры - Наталья Бульба

Что ж… я не собиралась их разочаровывать. У нас были свои, весьма невинные, но надежные способы.

Ровно в девять я вышла из каюты, прихватив рабочую тетрадь, в которой «вела» записи по расследованию. Почерк в ней был мой – без экспертизы и не разберешь, но писала не я. Это называлось – оперативная калька. Попробуй теперь докажи, что о своей поездке в дебри Зерхана я узнала лишь чуть более суток назад.

Капитан Шаевский меня уже ждал. Чтобы напомнить, кто есть кто, окинула его не столько язвительно-оценивающим взглядом, сколько внимательным. Удовлетворенно кивнула – повседневная форма шла ему больше, чем парадная. Там была некая вычурность, показушность, здесь же более явно проступала его личность. Ни одной лишней складочки, но сохраняет свободу движений. Не самый новый комплект, но идеально выглажен и вычищен.

– Приятно хоть кого-то видеть с утра бодрым, – пробормотала я, намекая на раннюю побудку. Обменяться приветствиями мы с ним уже успели.

– Следующая вахта сменяется в тринадцать по корабельному, – словно и не ко мне обращаясь, отозвался он.

Это был намек, что я могла спокойно задержаться в каюте и подремать, а не носиться, как ужаленная в то самое место, которое Эд ласково называл роскошным нижним.

– Волка лапы кормят, – фыркнула я, слегка подправив одно из понравившихся выражений, которыми когда-то баловались наши предки, – а журналиста – вовремя сданный репортаж.

– А я всегда считал, что красивая барышня должна служить украшением, а не уподобляться хищнику, о котором вы упомянули, – парировал он с такой внутренней убежденностью в своей правоте, что мне прямо-таки стало неловко.

Интересно, что бы он сказал, узнай о том, за что именно ценит меня шеф? Уж точно не за эффектную внешность.

– Вы хотите исправить эту несправедливость? – заинтересованно уточнила я, еще раз пройдясь по нему взглядом снизу вверх. Задержавшись на нашивках, тяжело вздохнула и пожала плечами – такая красота, как у меня, не для капитана…

Думала, смутится – не тут-то было. Спокоен, как техлакский броненосный саблезуб. У того естественных врагов нет, кроме таких же, как он. Вот и этот, ни усмешки в глазах, ни обиды, словно и не для него извращалась в словесности.

– Если вы настроены поработать – нам стоит поторопиться. После полудня войдем в зону неустойчивой связи, могут быть проблемы.

Жаль, что я не могла высказать все, что думала об их методах борьбы со мной! Вано никогда не отпускал нас на прогулку, не дав полный расклад по возможности связаться с ним. На всем пути от Земли до Зерхана был только один аномальный сектор. Прошли мы его как раз в ночную вахту.

– Вот тогда мы и договорим, – мило улыбнулась я ему и, прижав планшет и тетрадь к груди, всей позой продемонстрировала, что, как школьница, готова следовать за ним.

Не знаю, что по поводу счета, но беседой я была довольна. Соскучиться за оставшиеся три дня я точно не успею.

* * *

– Ваш терминал, – указал мне Шаевский на стоящее отдельно рабочее место. Полукруглый стол, эргономичное сетчатое кресло, стержень-трансмиттер трехмерного экрана. Лучше трудно придумать. Четкость и объемность те же, что и у голографических, но у этого создавалось защитное заднее поле, обеспечивая индивидуальный просмотр. – Код доступа вам передаст дежурный офицер, как только вы подключитесь. Когда закончите, предупредите его же, я сопровожу вас обратно.

– Кажется, вы мне не очень-то доверяете? – чуть склонив голову, лукаво улыбнулась я. Получилось неоднозначно, то ли не удержалась от легкого флирта, то ли как раз его и пыталась избежать.

– Вам? – окинул он меня оценивающим взглядом. Снизу вверх. Как и я его совсем недавно. – А стоит?

– Предлагаю попробовать. – На этот раз иронию выдавал только блеск в моих глазах. – Я даже готова сделать первый шаг.

Говоря, я положила на стол планшет и тетрадь. Последнее – не дань моде. Новые интеллектуальные информационно-коммуникативные системы требовали тонкой моторики пальцев и определенной мыслительной дисциплины. Умение писать, выводя буквы, способствовало их развитию в большей степени, чем специальные тренинги.

Так что в нашу жизнь вновь начали возвращаться и написанные от руки признания в любви, и бумага, пусть и из поляризованного многослойного пластика, и ручки, хоть и световые.

– И каким же он будет? – Уже отойдя от меня, остановился Виктор.

– Ну, например, – я уменьшила расстояние между нами, приблизившись к нему почти вплотную; взгляд вахтенного связиста грозил пробурить во мне дырку, – я скажу, что вас точно не было в группе полковника Майского.

Тот фыркнул, закинул голову назад, словно рассматривая что-то на потолке. Потом улыбнулся… открыто и обаятельно.

– А я отвечу, что вы меня просто не заметили, и приведу в качестве доказательств множество нюансов той операции.

Я пожала плечами, обиженно хлюпнула носом, вызвав на его лице быструю смену гримас: от ошарашенной до… многообещающей.

– Но так же не интересно, – протянула я голосом незаслуженно обиженного ребенка. – Закончить, еще и не начав!

Его улыбка на мгновение стала растерянной, чтобы тут же заискриться иронией.

Вот ведь… тип, так несложно и голову потерять. Пусть и временно, но… чревато.

Нужно было действовать быстро и резко, меняя тактику.

– Но этим мы займемся позже, – вернув лицу серьезность, успела произнести я, пока он соображал, что ответить. – Пока мы с вами тут беседуем ни о чем, убегает то самое время, которого у меня и так мало.

Комментировать мое непостоянство, как и заострять на нем внимание, Виктор не стал. Резко опустил голову, почти достав подбородком до груди – особый шик, выпрямился, демонстрируя идеальную осанку, и, не сказав ни слова, покинул отсек.

Признав боевую ничью, я опустилась в кресло. Оно тут же зашевелилось подо мной, принимая наиболее удобную для тела форму. В таком не составляет проблемы просидеть несколько часов без движения. Вокруг создается воздушный кокон с волнообразно изменяющимся давлением.

Одно плохо, я всегда после него хотела есть. Сильно.

Положив планшет на разметку стола, ввела код журналистки Элизабет Мирайи, дождалась, когда на панели справа вспыхнет череда символов – допуск во внешку через каналы крейсера. Еще пара минут, и на посветлевшем экране появилось лицо Валенси, редактора журнала, в котором я подвизалась.

– И в чем я перед тобой провинилась? – надменно-язвительно поинтересовалась я у подруги.

В другой ситуации кинулась бы ей на виртуальную грудь, начав с того, как соскучилась, и продолжая комплексной оценкой окружавших меня мужчин. И не важно, что расстались всего как день, тут каждый час, как вечность.

На этот раз обошлись без лирики. Обстановочка не та.

И, похоже, не только у меня.