Книга Репетиция убийства - Фридрих Незнанский

Владимиров тщательно все законспектировал в своем блокнотике и, еще шире улыбнувшись, не попрощался, а задал следующий вопрос:

— А что третий пострадавший?

— А третьего я, господин капитан…

— Давайте без «господина капитана» обойдемся, — засмущался Владимиров. — Меня зовут Андрей… Анатольевич.

— Хорошо, Андрей Анатольевич, третьего я увидел впервые, и кто это не знаю. Если он с Виктором был — одно дело, да и по возрасту совпадает, а если при Кристиночке — другое… Что бы там ни было, но уж о нем-то ничего сказать не имею. По виду солидный вроде бы человек, лицо значительное, одет прекрасно… Нет, скорее, с Виктор Тимофеевичем был он, а к Кристине они просто поболтать подошли, я так думаю. — Тут Борис Соломонович вновь скривился и прижал руку к сердцу. Капитан Владимиров даже приподнялся было со стула, видя, что даже героизму Бориса Соломоновича есть предел, но тут уже Хайкин остановил его цепким вопросом:

— Вы меня простите, я ведь под лекарствами сейчас, поэтому не очень быстро соображаю. Скажите, поймали убийц по горячим следам?

Владимиров, как и следовало ожидать, насупился и выдавил из себя почти односложное:

— Да нет пока…

— Ну, а подозреваемые, фоторобот?..

Капитан замялся, видимо соображая, как бы помягче признаться, что милиция наша в очередной раз облажалась и никаких перспектив у следствия нет и не будет. А он, Владимиров, просто должен отчет предоставить: мол, поговорил со всеми, с кем надо, а дальше пусть с этими отчетами следователь хоть к прокурору идет, хоть в отхожее место.

Положение капитана спас Виталик, осторожно вдвинувшийся в комнату с накроватным подносом, на котором стояла чашка травяного отвара для Бориса Соломоновича, маленькая рюмочка с какой-то сложной микстурой и сладкий сухарик, чтобы эту микстуру заесть. Для капитана Владимирова на подносе не было ничего, сознательно пренебрегая вежливостью, ему даже не задали стандартного вопроса, будет ли он чай или кофе. Впрочем, Борис Соломонович остановил его, вскочившего прощаться, другим более важным вопросом:

— Андрей Анатольевич, а Найду, собаку мою, когда можно будет забрать? — Он в который раз только что ощутил потерю любимицы, которую давно привык воспринимать как нечто вечное и незыблемое. Вот и сейчас: когда в спальню вошел телохранитель, Борис Соломонович непроизвольно бросил взгляд за его спину, ожидая увидеть там свою изящную поджарую красавицу, которая обычно именно так, вслед за кем-то из домашних, проникала в спальню хозяина. Но ее не было. — Ей будут делать вскрытие?

Здесь уж капитан Владимиров с облегчением дал исчерпывающий ответ. Вскрытие — чисто формальная процедура, нужно извлечь пули и убедиться, что они выпущены из того же автомата, что и остальные, забрать собаку можно буквально завтра, вот по этому телефону позвонить, а по этому адресу после этого подъехать. И надо бы, конечно, собаку похоронить, такая породистая, такая красивая, он, Владимиров, и сам собаку держит вот уж восемь лет, так что чувства Бориса Соломоновича вполне понимает. Он даже специально попросит, чтобы при вскрытии внешнему облику Найды нанесли минимальный ущерб…

На этом Борис Соломонович усталым взмахом руки и слабым «спасибо, спасибо, капитан» прервал поток излияний нежданно расковавшегося милиционера и тем самым явственно дал ему понять, что аудиенция окончена. Тут же за спиной Владимирова замаячил верный Виталик (последние часы Виталик был собою явно горд, ибо, в отличие от захваленного тарасенковского корейца Вани Пака, своего хозяина защитил и профпригодность доказал). Дверь спальни мягко закрылась, Борис Соломонович устало вздохнул, прокрутил в памяти разговор и убедился, что ничего лишнего вроде бы не сказал (знать бы еще, что в этой ситуации — лишнее?), но и ничего нового не выяснил. Теряется сноровка, раньше любого собеседника мог разговорить, каких-то пару недель назад этот капитан ему все следственные версии выложил бы, а тут… «Старею, что ли?» — подумал Борис Соломонович. Но, подумав, решил отнести разочарование на счет сегодняшних потрясений, последствий лекарственной терапии, шока от гибели Найды… С тем он наконец и провалился в сон, и последней мыслью перед тем было: «Ох, выпить бы сейчас за помин души Найдиной», — и даже запотевшая рюмочка водки представилась Борису Соломоновичу, и никакие молоточки за грудиной больше не казались ему причиной для отказа себе в алкогольном снятии стресса…

Старший советник юстиции Штур. 22 июня

Силясь перебороть раздражение, Вениамин Аркадьевич Штур пытался вникнуть в суть переданного к его производству дела. Содержание ускользало от него. Только после второго прочтения мысли его переключились на фразу из рапорта с места убийства: «…от большого количества огнестрельных ранений на месте скончались E. C. Марков, В. Т. Тарасенков, А. А. Рыбкин и Н. К. Осокин; госпитализированы в тяжелом состоянии К. Л. Арбатова и И. К. Пак. Из документов, изъятых у убитых, и свидетельских показаний следует: Марков Е. С. являлся владельцем сети пивоваренных заводов, в том числе и московского пивзавода „Яуза“, В. Т. Тарасенков — генерал ФСБ в отставке, председатель Всероссийской теннисной федерации, К. Л. Арбатова — певица, Рыбкин, Пак, Осокин — телохранители соответственно Маркова, Тарасенкова, Арбатовой».

— Вот оно что! Конечно! Убиты и тяжело ранены «видные» люди. Как тут простому следователю дело поручить! Необходим старший следователь по особо важным делам, — вновь завелся Вениамин Аркадьевич. Однако, поймав себя на том, что последние слова произносит вслух, достал из ящика стола пепельницу, пачку папирос и спички и, размяв машинальным движением папиросу, закурил.

Дымить старший советник юстиции пытался бросить много раз, но все безрезультатно — продержавшись два-три месяца, при очередном «кризисе» не выдерживал. А ведь еще вчера ничто не предвещало неприятностей. Штур работал над единственным делом. Правда, первоначально оно казалось сложным и запутанным, но теперь уже были выяснены все принципиальные вопросы. И вот сегодня к девяти утра его вызвали к Самому — так Вениамин Аркадьевич про себя величал прокурора Москвы Гигантова.

— Дело, над которым вы работаете, в принципе завершено, дальше с ним справится Керюхин, — произнося это, Гигантов сделал ударение на слове «завершено», из чего Штур сделал вывод: расставить в этом деле все точки над «и» ему не дадут. Для него — человека дотошного и принципиального, старающегося все доводить до логического конца, это было малоприятным сюрпризом. То ли это как-то отразилось на лице, то ли Гигантов, зная не первый год своего любимого следователя, почувствовал неприятие, но, так или иначе, он добавил: — Справится, а я лично проконтролирую. Вам же следует полностью сосредоточиться на расследовании убийств в элитном комплексе «Покровское-Глебово».

Исповедуя мудрость «не проси без необходимости, тогда в нужный момент не откажут», препираться Вениамин Аркадьевич не стал, но дальше слушал со все убывающим вниманием и все увеличивающимся раздражением.

— Убийства совершены с привлечением, как наверняка напишут в газетах, устройства высоких технологий. А это сейчас модно. Помести в заголовке «робот-киллер» — и вниманием толпы обеспечен. От газетчиков теперь отбоя не будет, а как следствие, и от внимания руководства. Руководству же нужно постоянное продвижение в расследовании…