Книга Мечта дилетантов - Чингиз Абдуллаев

— И вы в это верите? Вы это проверили?

— Мое дело представлять интересы клиента, а не опровергатьего утверждения, — строго заметил Боташев, — я должен делать все для егозащиты, а не доказывать, что он лжет. Пусть это делают следователь и прокурор.

— Но, возможно, именно эти факты могли бы лечь в системузащиты вашего клиента. А если он себя оговаривает? Такой вариант вы полностьюисключаете?

— Как это оговаривает? — ласково улыбнулся Боташев. — Уследователя есть два свидетеля, которые видели все своими глазами. В коридеустановлена камера. На ней четко зафиксировано, что сначала в номер вошелПаушкин, а через некоторое время там появился Абасов. Еще через несколько минутпослышались крики, ссора, шум. Двое сотрудников службы безопасности отелястучали в дверь и просили открыть. Затем сами распахнули дверь и увидели, какАбасов наносит удары своему оппоненту. Все ясно и все доказано. Зачем ему себяоговаривать.

— Неужели вы не понимаете разницу? — настаивал Дронго. —Президент банка ссорится с одним из заместителей начальников отдела. У них вбанке таких отделов, наверно, десять.

— Девятнадцать, — кивнул Боташев, — ну и что? Иногда бываютссоры из личной антипатии. У меня был случай, когда рядовой застрелил майора,командира батальона. Вы скажете где рядовой, а где командир батальона. Как онимогли поспорить или пересечься. Но иногда подобное случается.

— Но не в коммерческом банке, — разозлился Дронго, — неужеливы не видите разницы?

— Он убил Паушкина на глазах двух свидетелей, — усталоповторил адвокат, — сам признался в убийстве. На ноже его отпечатки пальцев. Наего рубашке и пиджаке кровь убитого. Что еще нужно? Абсолютно ясное дело. Какобычно называют такие уголовные дела мечта дилетантов. Любой следователь-стажерможет закрыть это уголовное дело и вписать в свой актив одно раскрытоепреступление. Конечно, жалко Абасова. Он несчастный человек. Я буду строитьсвою защиту на фактах из его личной жизни. Девять лет назад у него умерлапервая супруга после тяжелой болезни. На руках остались девочки-близнецы.Очевидно, эта травма очень сильно сказалась на его характере. Все свидетелиутверждают, что он очень любил свою первую супругу. Детей отправили в Баку, кродственникам. Конечно, это была большая травма, после которой он сильноизменился, замкнулся в себе, начал пить. И в результате рано или поздно долженбыл сорваться. Вот он и сорвался. Я думаю, что если судья будет женщина, онанас может понять. И мы тогда попросим пятнадцать лет. А через десять он сможетвыйти.

— Через десять лет ему будет уже пятьдесят четыре года, —напомнил Дронго, — кому он станет нужен? Куда он пойдет?

— Ну, извините меня, он должен был осознавать, что именноделает. Нельзя убивать человека только в силу личной неприязни и не нести заэто никакой ответственности.

— А почему он приехал в отель? Как он узнал, в каком номеренаходится Паушкин? Откуда взялся нож? Вы все это проверили?

— Послушайте моего совета. Не нужно крутить это дело. Чембольше вопросов, тем хуже для нашего подзащитного. Он сорвался и наделалглупостей. Устроил трагедию. Нужно его пожалеть, а вы хотите задавать ненужныевопросы, которые только усугубят его положение. Еще до того как Абасов приехалв отель, он устроил разгром в кабинете Паушкина. Там нашли его отпечаткипальцев. Это уже неопровержимые доказательства. Зачем давать прокуратуре лишнийшанс посадить нашего клиента на всю жизнь. Мне его даже жалко…

— Понятно, — кивнул Дронго, — ценю вашу жалость. Значит, выни с кем не разговаривали?

— Почему не разговаривал? — обиделся Жагафар Сабитович, — явзял характеристику из банка, где он очень положительно характеризуется. Всетрое руководителей банка, с которыми я разговаривал, были о нем очень высокогомнения.

— Трое? — переспросил Дронго.

— Да, президент банка Гольдфельд, первый вице-президентРебрин и другой вице-президент Лочмеис. У них в руководстве банка было четверовысокопоставленных сотрудников. Президент, первый вице и двое вице-президентов.

— А вы уточнили, что Ребрин должен был уходить и на егоместо планировалось выдвинуть Абасова?

— Да, Иосиф Яковлевич сказал мне об этом. Он очень сожалел,что все так произошло.

— Насчет Паушкина ничего не выясняли?

— Господин Дронго, — покачал головой Боташев, — мне ужемного лет и я знаю свою работу. Конечно, разговаривал. Он живет в однокомнатнойквартире у ВДНХ, поменял ее с трехкомнатной в Подольске, где раньше жил. Егобывшая супруга и дочь переехали в Новосибирск, где живут и сейчас. Жена вышлазамуж во второй раз, но не отказалась от алиментов, которые Паушкин ейвыплачивал. Я боюсь, что они могут вчинить Абасову еще и этот гражданский искпо содержанию дочери Паушкина, которые он будет обязан выплачивать до еесовершеннолетия. В связи с потерей кормильца, хотя ее мать и вышла замуж. Меняэта проблема чрезвычайно волнует.

Дронго подумал, что у каждого свои проблемы. Ему было важнопонять, почему и как произошло это непонятное убийство, а пожилой адвокатбеспокоился о гражданском иске, который могли предъявить его клиенту. Каждомусвое.

— С кем еще вы разговаривали? — уточнил Дронго.

— С разными сотрудниками банка. Все говорили, что Абасовочень серьезный экономист, прекрасный руководитель, но с тяжелым характером.

— С кем еще?

— С его супругой, с его племянницей. Со всеми, с кем тольковозможно. Даже с его водителем. И я полагаю, что моя версия защиты имеет правона существование.

— А если судья будет мужчина, то как вы собираетесь егоразжалобить? Раскажите другую душеспасительную историю.

Боташев нахмурился. Достал из кармана очки, надел их иукоризненно покачал головой.

— Я вас не понимаю. Вы хотите его окончательно утопить? Я предлагаюхоть какой-то шанс на спасение нашего клиента. А вы все время пытаетесьподсказать мне, как сделать ему еще хуже.

Дронго тяжело вздохнул, уже не пытаясь спорить. С такимадвокатом можно гарантированно получить пожизненный срок. Нужно будет убедитьАбасова изменить свои показания. Но как отменить такой важный факт, какотпечатки пальцев убийцы в кабинете Паушкина, где был устроен беспорядок, ипоказания двух свидетелей, которые своими глазами видели, как убийца наносилпоследние удары. Нужно будет переговорить и со следователем, чтобы уточнитьнекоторые факты.

Он не стал больше мучить вопросами пожилого адвоката,понимая его позицию. Боташев уже смирился с мыслью, что его подзащитному будетобязательно вынесен обвинительный приговор, и собирался лишь облегчить участьАбасова, пытаясь хоть как-то смягчить безусловное обвинительное заключение.Через полчаса они уже входили в кабинет следователя Катусева.