Книга Красный кролик - Том Клэнси

У председателя КГБ мелькнула мысль: сознает ли полковник польской разведки, какой малой кровью обошлось его собственное руководство. В конце концов, этим людям пришлось лишь переправить документ своим политическим хозяевам, свалить на них груз ответственности, заставив их предпринимать ответные шаги. Так поступают государственные чиновники во всем мире, независимо от политических взглядов и убеждений. Все вассалы одинаковы.

Оторвавшись от письма, председатель КГБ поднял взгляд на стоявшего перед ним офицера.

— Товарищ полковник, благодарю за то, что обратили мое внимание на эту мелочь. Пожалуйста, передайте от меня привет и наилучшие пожелания вашему начальству. Вы свободны.

Вытянувшись по стойке «смирно», полковник забавно, на польский манер козырнул, развернулся как на плацу и вышел за дверь.

Проводив его взглядом и дождавшись, когда за ним закроется дверь, Юрий Владимирович Андропов снова склонился над письмом и подколотым переводом.

— Значит, Кароль, ты нам угрожаешь, да? — Щелкнув языком, он покачал головой и тихо добавил: — Ты храбрый человек, но твои взгляды следует немного подправить, дорогой мой товарищ священник.

Председатель КГБ снова задумчиво оторвался от документа. Стены кабинета были увешаны произведениями искусства, по той же самой причине, по которой это делается во всех кабинетах: для того, чтобы избежать пустоты. Два писанных маслом полотна мастеров эпохи Возрождения, позаимствованных из коллекции какого-нибудь покойного царя или дворянина. Еще одна картина — портрет Ленина, и, нужно признать, довольно неплохой: бледное лицо и широкий лоб с залысиной, известные миллионам людей во всем мире. И рядом с ним заключенная в красивую рамку цветная фотография Леонида Ильича Брежнева, нынешнего генерального секретаря Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза. Этот снимок был ложью: на нем был изображен молодой и полный сил мужчина, а не дряхлый старик, который в настоящее время возглавлял Политбюро. Что ж, все люди стареют, однако в большинстве стран старики оставляют свои посты и с почетом удаляются на пенсию. Но только не в этой стране, подумал Андропов… и снова перевел взгляд на письмо. Впрочем, то же самое можно сказать и про этого человека. Его пост тоже пожизненный.

«Но сейчас дерзкий поляк намеревается изменить эту часть уравнения,» — подумал председатель Комитета государственной безопасности. И это очень опасно.

Опасно?

Возможные последствия были неизвестны, и уже одно это представляло значительную опасность. Коллеги Андропова по Политбюро — люди преклонного возраста, осторожные, пугливые, — отнесутся к этому так же.

Поэтому ему нужно будет не просто доложить об опасности. Он должен будет также представить пути эффективного решения проблемы.

На стене кабинета должны были бы висеть портреты двух людей, в настоящее время полузабытых. Одним из них был бы Железный Феликс — сам Дзержинский, основатель Чека, предшественницы КГБ.

Другим должен был бы быть Иосиф Виссарионович Сталин. Вождь в свое время поставил вопрос, имевший прямое отношение к той самой ситуации, с которой сейчас столкнулся Андропов. Это было в 1944 году. Сейчас — сейчас, вероятно, этот вопрос приобрел еще большее значение.

Ну, это еще надо будет посмотреть. И, напомнил себе Андропов, именно он будет тем самым человеком, которому предстоит принимать решение. Можно заставить исчезнуть любого человека. Эта мысль, мелькнувшая у него в голове, должна была бы его изумить, однако этого не произошло. Это здание, выстроенное восемьдесят лет назад в качестве величественного центрального управления страховой компании «Россия», повидало на своем веку много подобного, и его обитатели издавали приказания, которые влекли смерть многих и многих людей. В подвале совершались казни. Этому настал конец лишь несколько лет назад, когда центральное управление КГБ разрослось настолько, что его уже не смогло вместить даже это обширное здание, и оно выплеснулось на весь квартал до самого Бульварного кольца. Однако обслуживающий персонал до сих пор перешептывался о призраках, которые появлялись тихими ночами, пугая пожилых уборщиц с ведрами и швабрами, своими всклокоченными седыми волосами напоминающих ведьм. Правительство страны верило в духов и привидений не больше, чем в бессмертность человеческой души, однако вытравить подобные предрассудки из сознания простых крестьян было гораздо более сложной задачей, чем заставить интеллигенцию покупать многотомные собрания сочинений Владимира Ильича Ленина, Карла Маркса и Фридриха Энгельса, не говоря про высокопарные труды, приписываемые Сталину (которые, на самом деле, были написаны коллективом перепуганных авторов, что лишь еще больше усугубляло дело), которые, к счастью, в настоящее время читали лишь законченные мазохисты.

«Нет, — сказал себе Юрий Владимирович, — заставить людей поверить в марксизм оказалось совсем нетрудно.» Учение о светлом будущем начинали вдалбливать в детские головы еще в начальной школе, затем это дело продолжала пионерская организация, в старших классах эстафету подхватывал комсомол, и, наконец, лучшие из лучших становились членами партии и хранили партбилет «рядом с сердцем», в нагрудном кармане рубашки вместе с пачкой сигарет.

Но к этому возрасту люди уже начинали разбираться, что к чему. Политически грамотные коммунисты твердили о своих убеждениях на партийных собраниях потому, что это было необходимо для карьерного роста. Так же в точности умные царедворцы при дворе египетских фараонов падали ниц и прикрывали глаза от яркого сияния, якобы исходящего от лица венценосной особы, чтобы не ослепнуть, — они послушно поднимали руки, потому что фараон, живой бог, олицетворял собой власть и могущество, поэтому они покорно опускались на колени, отказываясь верить органам чувств и здравому смыслу, чтобы подниматься вверх по иерархической лестнице. То же самое происходило и сейчас. Сколько времени прошло с тех пор, пять тысяч лет? Можно будет свериться с учебником истории. Советский Союз взрастил плеяду ведущих мировых специалистов по истории Древнего мира и Средних веков, как и лучших антикваров, поскольку эти области исследований были практически полностью свободны от политики. События, имевшие место в Древнем Египте, произошли слишком давно и не имели никакого отношения с философским рассуждениям Маркса и к бесконечным бредням Ленина. Поэтому в этой области работали лучшие ученые. Многие также посвящали себя академической науке, потому что академическая наука не имеет партийной принадлежности, и у атома водорода нет политических пристрастий.

А вот в сельском хозяйстве они есть. И в промышленном производстве. Поэтому самые умные, самые одаренные держались подальше от этих областей деятельности, предпочитая заниматься политическими исследованиями. Потому что именно здесь можно было добиться максимальных успехов. При этом верить в коммунизм нужно было не больше, чем в то, что Рамсес Второй являлся живым сыном бога Солнца — или какого там еще бога, черт побери, от которого он якобы происходил. Юрий Владимирович не сомневался, что царедворцы прекрасно сознавали о многочисленных женах Рамсеса и его бесчисленном потомстве, что, в принципе, было не такой уж и плохой жизнью. Эквивалент классическим даче на Ленинских горах и летнему отпуску в Сочи. Значит, так уж ли переменился с тех пор мир?