Книга Клиника жертвы - Мария Воронова

– Бросьте, капраз. Мы живем в двадцать первом веке, сейчас, чтобы сделать научный вывод, не обязательно ставить эксперименты на себе.

– Вы прямо феминистка какая-то!

– Ни в коем случае! Мужененавистница, это да. Не отрицаю. Но феминисток не люблю, ведь именно они довели сильный пол до нынешнего состояния. Дуры! Боролись за равные права, а получили одни обязанности. Потому что хотели не только править миром, но и быть любимыми! Впрочем, это отдельный разговор, мы вернемся к нему как-нибудь в другой раз, если вам будет угодно. Не сердитесь на меня, Владимир Валентинович. Наверное, вы правы, и хорошие люди есть среди мужчин. Но лично я не желаю становиться зависимой от кого-то лишь на том основании, что в его генетическом наборе недостает куска хромосомы.

Нейман поежился. Как-никак он носил брюки, значит, должен был принять речи начальницы на свой счет.

– Ваши измышления, – запальчиво сказал он, – больше напоминают не научные выводы, а постулаты из глянцевых журналов.

Кристина Петровна рассмеялась:

– А что плохого в глянцевых журналах? Глупо, может быть, примитивно, это да. Но в реалистичности им не откажешь. Правда вообще глупа, капраз.

Почему мне выпала такая судьба? Специалисты утверждают, что все проблемы человека коренятся в его детстве. Но, вспоминая свои юные годы, я не нахожу ничего, что могло бы подтолкнуть меня к нынешнему моему состоянию. Большая семья в большом доме. Три поколения живут вместе счастливо и мирно. Никто и никогда меня пальцем не тронул, мысль, что меня могут подвергнуть телесному наказанию, казалась абсурдной. Чувство защищенности не покидало меня, вместе с чувством незыблемости окружающего мира. О том, что у ребенка может не быть папы или папа может уйти из семьи, мне стало известно только в школе, и, помню, это был сильнейший шок. Не страх, нет, ни в коем случае. Мой папа был мой папа, и он никогда, ни при каких обстоятельствах не мог меня покинуть. Мне было просто очень жалко тех детей, ведь у них нет того, что есть и всегда будет у меня. И мне было непонятно, как они могут без этого жить. Без вечерних прогулок с отцом, когда ты держишь его за руку, а потом виснешь на ней, чувствуя ее силу и зная, что весь мир может провалиться в тартарары, но эта рука никогда не выпустит тебя. Без сказки на ночь, когда отец читает и начинает клевать носом на второй странице, а тебе интересно, и ты дергаешь его за уши и верещишь – читай! читай! читай!

При этом нельзя сказать, что меня баловали. К воспитанию родители относились очень серьезно и внимательно. За неподобающее поведение наказывали, но всегда справедливо, всегда объясняя, в чем вина.

Пусть это прозвучит нескромно, но они добились хорошего результата. Я, по общему мнению, очень воспитанный человек, надежный, трудолюбивый и честный. Отзывчивый. Всегда помогаю, если есть во мне нужда. У меня много друзей, люди ко мне тянутся, я вижу. Не только из-за моего нынешнего положения. Тем более я никогда им не пользуюсь. Может быть, я не «решаю вопросы», но поддержать, по-человечески помочь – это ко мне. И уж во всяком случае, я никому не создаю проблем. Никому. Кроме себя.

Роженица была совсем молоденькая девушка, такая маленькая и щуплая, что ее большой живот казался недоразумением. Она ехала одна. Ни мужа, ни другой родни, которая должна бы поддержать в такую ответственную минуту.

Вздохнув, Нейман устроил девушку с Кристиной Петровной в салоне и сел за руль. Начальница жестами и трагическим шепотом дала ему понять, чтобы торопился – роды начнутся с минуты на минуту. Выехав с заваленного снегом грейдера, Владимир Валентинович включил сирену и втопил педаль газа. В Ключики они добирались сорок минут, но теперь дорога ему знакома, обратно должны домчать за полчаса.

Оглядываться в салон он не мог, но предполагал, что женщинам приходится там несладко. Хоть машина и носит гордый статус иномарки, она не приспособлена для наших дорог. Болтает хуже, чем в маршрутке. Но сейчас скорость нужно было предпочесть комфорту.

Через десять минут в окошко, соединяющее кабину с салоном, постучали.

– Все, капраз, приехали.

– ?!

– Паркуйтесь, рожать будем.

Он послушно съехал на обочину.

– Идите сюда, будете помогать.

– Я?

– Капраз, не тормозите!

У него закружилась голова. Через окошко он слышал стоны роженицы и даже боялся подумать, что там происходит. А уж чтобы самому принять участие…

– Не могу, Кристина Петровна, увольте!

– И уволю!

– Мне что-то нехорошо.

– Это ей сейчас нехорошо! – строго перебила начальница. – Да что с вами, капраз? Вы подводник, смерти не боялись, неужели новой жизни испугаетесь?

Он вышел, точнее сказать, выпал из кабины и на негнущихся ногах перешел в салон. Женщина лежала на носилках, и первое, что бросилось ему в глаза, – ее бледные, беспомощные ноги. Нейман отвернулся. То, что он, мужчина без медицинского образования, видит сейчас, казалось ему нескромным и даже оскорбительным для несчастной женщины.

– Кислородику бы ей дать, – бормотала Кристина Петровна, быстро распечатывая пакет со стерильным бельем.

– Так есть же баллон. – Нейман открыл чемодан «скорой помощи»: по команде Кристины Петровны он должен был набирать в шприцы лекарства.

– Некогда.

– Давайте я налажу.

– А вы умеете?

– Будьте спокойны. Я же подводник. Все дыхательные аппараты – как Отче наш.

Его руки уже собирали систему. Нейман осторожно надел маску на лицо женщины и улыбнулся ей. Он даже не знает, как ее зовут.

Девушка через силу улыбнулась в ответ – шевельнула припухшими, запекшимися губами. Она не кричала, не плакала и старательно выполняла все команды Кристины Петровны.

В глазах ее не было страха, кажется, она вообще не думала о том, что рожает на сельской дороге, в довольно хлипком автомобиле, и от холодной зимней метели ее спасает только железный корпус. «А если роды затянутся и у нас кончится бензин?» От этой мысли Нейман похолодел и стал в унисон с Кристиной Петровной кричать девушке:

– Тужься, тужься!

– А теперь отдохни. Подыши спокойно. – Кристина Петровна сама шумно выдохнула. – Черт, неудобные носилки, некуда пятками упереться. Что же делать?

Нейман достал носовой платок и промокнул пот на лице роженицы.

– Ну-ка, капраз, – Кристина Петровна хищно взглянула на него, – давайте сюда свои руки…

Она приподняла головной конец носилок. Рискуя вывихнуть себе позвоночник, Нейман скорчился за носилками и вытянул руки. В его ладони Кристина поместила ступни девушки.

– Акушерским креслом мне еще бывать не приходилось, – проворчал он и ободряюще пожал ножки роженицы.

Тут пришла новая потуга, и Нейману пришлось напрячь мускулы.