Книга Охотники - Джеймс Фелан

— Отлично, — сказал я. Мини согласно кивнула. Только Анна смотрела куда–то вдаль. Я потянул ее за рукав куртки.

— Далеко дотуда? — спросила она, не отрывая взгляда от лежащих вокруг тел. Это место гипнотизировало ее, забирало от нас. Я повернулся, чтобы идти.

— Минут пять, если бежать не очень быстро, — ответил Дейв.

Выстроившись цепочкой, мы побежали. Возле двух искалеченных трупов американских военных Дейв перешел на шаг. Я не особо разбирался в военной форме — как впрочем, и Дейв, хотя его отец работал консультантом во время Войны в Персидском заливе. Сложно сказать, кем они были — моряками или солдатами Национальной гвардии: в любом случае, свой долг они выполнили… Неожиданный долг…

С виду казалось, что здания на Мэдисон–авеню почти не пострадали. Снова полил дождь, но никто не жаловался. На пути нам попадались только разбитые и брошенные машины. Людей не было — мы наткнулись лишь на одно тело, но не стали останавливаться. Спасибо, что Дейв постарался пробежать от него подальше.

Когда я успел привыкнуть к трупам на улицах? Интересно, солдаты в Ираке или Афганистане тоже так быстро переставали считать смерть чем–то из ряда вон? Вряд ли. Все же там их окружала жизнь, люди — друзья и враги. И не скажешь, что хуже: ждать, что у любого прохожего может быть спрятана под одеждой бомба, которую он решит взорвать рядом с тобой, или оказаться на нашем месте: убегать от странных зомби, которые хотят выпить твою кровь. Я вспомнил про оставшийся в метро пистолет: может, надо было его взять?

С Мэдисон–авеню мы свернули на Сорок девятую улицу. Наконец–то наши мечты сбылись! Посреди улицы стояли четыре пожарные машины с включенными мигалками, на проезжей части и тротуарах выставлены защитные барьеры… Но через мгновение наступило горькое разочарование. Людей не было: ни полицейских, ни пожарных, ни обычных выживших. Не было даже мертвых.

И все равно, так хотелось, чтобы кто–нибудь вдруг подошел, положил руку на плечо и сказал: «Эй, чего встали? А ну–ка марш в метро ко всем остальным! Чего вылезли на улицу? Все сидят по убежищам». Ведь на экскурсиях нам рассказывали, что в Нью–Йорке более десяти миллионов жителей, а вместе с пригородами — все двадцать. А мы по дороге до вокзала видели не больше нескольких сотен.

Мы обогнули первую пожарную машину — внушительную, с длинными лестницами, выдвигающимися сзади, — и подошли к автобусу Федеральной Спасательной службы Нью–Йорка: координационный центр был напичкан оборудованием не хуже космического корабля — через открытые задние двери виднелись компьютеры, терминалы связи и другие штуки, о назначении которых можно было только догадываться.

— Посмотрю, что там внутри, — сказал Дейв и полез в кузов.

Анна и Мини отошли от машин и спрятались на крыльце Рокфеллеровского небоскреба метрах в двадцати от нас.

Дейв прошел по салону автобуса, уселся на водительское место и стал ловить радиоэфир. Мне показалось, что где–то вдалеке стреляют, но я не был уверен — мешали щелчки радиоприемника и шум дождя. Радио молчало — только иногда прорывались какие–то странные звуки, похожие на стук дятла, и еще странный треск — так обычно дети изображают пулемет, когда играют в войнушку.

— Эфир пустой.

Дейв подошел ко мне с портативным приемником в руке. Мне показалось, он как–то сдулся, стал меньше ростом.

— Радио молчит, — повторил он.

— Ладно, тогда давай поднимемся на крышу и осмотримся, — решил я и махнул рукой девчонкам. Сквозь стук дождя по металлу машин было слышно, как тяжело вздохнул Дейв.

— С девчонками подъем займет много времени. Может, схожу я или ты? Посмотрим, что там, и вернемся? — предложил он.

Я повернулся к Дейву и посмотрел ему прямо в глаза:

— Дейв, друг, мы должны держаться вместе. Мы… мы вляпались по самые уши. Ты же видел мистера Лоусона, видел этих ненормальных на улицах? Поэтому других вариантов нет — пойдем все вместе.

Дейв посмотрел сначала на фонарик в одной руке, потом на радио в другой. Впервые за время нашего знакомства он напомнил мне большого, беспомощного, неуклюжего щенка.

— На каком этаже смотровая площадка? — спросил я.

— Кажется, на семидесятом. Пока мы подымемся и спустимся, начнет темнеть.

Я посмотрел по сторонам. В окнах расположенного на другой стороне Сорок девятой улицы здания информационного канала «Фокс Ньюс» свет не горел, не работало даже аварийное освещение. Мои часы показывали три. Дейв был прав: к половине пятого стемнеет, а подъем на семидесятый этаж займет много времени.

— А может, мы переночуем наверху? — предложил я. — Там будет тепло, сухо. А уже утром осмотримся как следует, поищем остальных.

Немного подумав, Дейв согласился и снова полез в автобус, стал шарить фонариком по большим пластиковым ящикам.

— Что ты ищешь?

— Думаю, что может нам пригодиться.

Дейв один за другим выдвигал ящики, доставал из них одеяла, термопокрывала, респираторы.

Я тоже залез в одну из машин, но ничего нужного, кроме огромной тяжелой куртки от спасательской униформы, не нашел. Куртку я взял — она показалась мне понадежнее моей ооновской.

Дейв вернулся с рюкзаком, из которого торчала ручка небольшого пожарного топорика. Носком кроссовка он указал на какой–то напоминающий двигатель от машины предмет размером с микроволновку.

— Это генератор, — пояснил он. На крышку генератора Дейв поставил канистру с бензином, я бросил куртку, и мы, не сговариваясь, попытались поднять его за выступающие металлические трубы. Генератор оказался таким тяжелым, что я аж закряхтел от напряжения, а Дейв только улыбнулся.

— Ну, взялись, — выдавил я, и мы потащились ко входу. Наконец–то немного утих дождь.

Мини и Анна что–то рассматривали в центре Рокфеллер Плаза. Оставив генератор у входа, мы подошли к ним. Над головами хлопали на зимнем холодном ветру флаги разных стран — настоящий разноцветный лес.

Девчонки смотрели на бывший каток. Мне снова захотелось вернуться в галерею. Захотелось, чтобы милая пожилая леди в кафе налила мне чашечку горячего чаю, чтобы отмахнулся строгий занятой полицейский… На месте катка осталась только гигантская дымящаяся воронка, будто в самый центр угодила авиабомба.

Слова Дейва прозвучали где–то далеко. Казалось, он сам не верит в то, что говорит:

— Каток на Рокфеллер Плаза… Я ходил сюда по выходным.

У Анны по щеке скатилась слеза. В день приезда нас возили сюда на экскурсию. Было невыносимо больно видеть, что от хорошо знакомого места ничего не осталось. Будто лишили чего–то очень дорогого, родного. В основании фундамента зияли бесчисленные черные выбоины. Казалось, эти ходы ведут к самому центру земли. Повсюду лежали тела людей в униформе. Можно было подумать, что злые подземные духи проснулись, чтобы сожрать весь город, а эти люди оказались единственными, у кого хватило смелости стать у них на пути.