Книга Приют охотника - Дейв Дункан

– Нищие не выбирают, – заявил Фриц.

– А честные люди не злорадствуют! – вскричала Фрида, подскочив к нему.

Он удивленно повернулся к ней, потом вскипел от злости. Она не дала ему сказать ни слова, погрозив пальцем. При том, что Фриду никак нельзя было назвать миниатюрной женщиной, рядом с ним она казалась маленькой.

– И вовсе тебе нечего дуться, братец! Разве не ты приказал собаке его сторожить и при этом додумался дать ему топор? Ты, наверное, считаешь, что это потому, что ты такой умный, он пришел обратно в твой дом и оказался в твоей власти? Так я скажу: это боги рассудили так! И еще скажу, что не намерена смотреть на то, как человека выставляют на всеобщее обозрение раздетым. Это приличный дом! Ты сейчас же пойдешь наверх и принесешь ему чего-нибудь из одежды!

Выходит, у меня появился союзник. Точнее, даже два, ведь старый солдат постарался отсрочить мою казнь на несколько часов.

Фриц попытался было возразить, но сестра уперлась руками в его широкую грудь и толкнула. Вряд ли она сумела бы сдвинуть его хоть на дюйм, вздумай он сопротивляться, но он безропотно позволил повернуть себя к лестнице. Сердито бурча, он поднялся наверх.

Фрида забежала за стойку, на ходу сорвала с крючка лампу и исчезла на кухне.

Со своего места на полу я окинул взглядом публику. Лицо старой дамы оставалось непроницаемым, солдат явно потешался, наблюдая происходящее, маленькая служанка испуганно таращила глаза, невзрачный нотариус недовольно хмурился. Сопливый менестрель, похоже, вообще ничего не замечал, углубившись в размышления о том, что он будет рассказывать. Актриса едва заметно подмигнула мне, а купец приподнял густые брови в циничном восхищении.

Фрида вернулась первой. Она быстрыми шагами подошла ко мне, держа в руках деревянный поднос с белым сыром, желтым маслом, круглыми луковицами и двумя толстыми ломтями ржаного хлеба ее собственноручной выпечки, который я запомнил еще по предыдущему посещению. Я вскочил. Я не принял угощения, хотя при виде его у меня чуть рот не свело.

– Боги воздадут вам за доброту, друг мой, – произнес я, – но я не могу. Я не могу вносить разлад в этот дом.

– С чего это вдруг не можете? Вот – ешьте быстрее!

Но тут тяжелые шаги на лестнице объявили о том, что Фриц спускается с чердака. Я многозначительно покосился на старую даму.

– Ее милость предложила этот поединок и приняла меры, чтобы его участник предварительно подкрепил свои силы… если она также будет так добра, что примет на себя ответственность за этот ваш благородный жест, чтобы я состязался на равных условиях, неприятностей можно будет избежать.

Старая ведьма свирепо на меня зыркнула. Ноги Фрица показались уже на верхних ступенях лестницы, она еще немного помедлила и наконец кивнула.

Увидев меня за едой, Фриц взревел как разъяренный бык, но его быстро уняли, объяснив все. Он хмуро покосился на сестру, показывая, что догадывается, чья была идея, потом отошел к стойке приписать заказанное к старухиному счету.

Я натянул вполне пристойные штаны и накинул принесенную им куртку. Конечно, и то, и другое было мне до смешного велико, зато штанины закрывали даже пальцы ног – с точки зрения тепла так гораздо лучше, а бегать в этот вечер, надеюсь, мне не придется. Длинные рукава куртки я подвернул. Теперь я был неповоротливый, как черепаха, и по уши утонул в воротнике, принявшись за еду.

Ну и что? Передо мной поставили кружку горячего пива с пряностями, и кое-кто из зрителей счел, что пора и им наполнить опустевшие кружки – это явно взбодрило нашего хозяина. Я примостился на лавке рядом с нотариусом и наслаждался едой так, как редко чем наслаждался в жизни. Фрида вернулась на свое место напротив. Фриц уселся рядом с ней. Это означало, что мы оказались неприятно близко друг к другу, почти соприкасаясь коленями, но он вроде бы совладал с желанием меня прикончить, и решил подождать. Месть сладка предвкушением.

В конце концов мы все приготовились к рассказу, и в комнате наступила тишина, нарушаемая лишь завыванием бури и, наверное, хрустом, с которым я жевал лук.

– Можешь начинать, менестрель, – милостиво разрешила старая дама. – И представься сначала, чтобы мы хоть знали, с кем имеем дело.

Вместо ответа менестрель четырежды чихнул и провел по носу мокрым рукавом.

– Меня зовут, сударыня, – просипел он, – Гвилл, сын того Гвилла, что служил придворным трубадуром правителя Лейлы. Отец мой, да упокоят боги его душу, определил меня в ученики к Рольфо, менестрелю, имя которого хорошо известно в Винлянде. Мой наставник хорошо относился ко мне и обучал своему искусству, как и обещал моему отцу. Он научил меня владеть лютней и цитрой, исполнять баллады и романсы. По его рекомендации я был принят в цех трубадуров Файмы. Устный рассказ – не мое…

– Что ты делаешь в северных болотах? – перебила его старая карга. По тому, как она пялилась на него, я сделал вывод, что она близорука. При таком освещении она не видела почти ничего.

Лицо юнца скривилось в скорбной улыбке.

– Я отправился в Фолькслянд в надежде устроиться при дворе какого-нибудь знатного господина.

– И что тебе помешало?

– Увы, сударыня, я оказался неподготовленным к тому большому миру, в который попал. В день, когда я пришел в вольный город Гильдербург, когда я еще бродил по улицам, задрав голову и любуясь на пышные здания, меня окликнула пожилая дама. Опираясь на клюку, она согнулась под тяжестью наполненной доверху корзины. Она робко спросила меня, не буду ли я так добр помочь ей поднять корзину на верхний этаж.

В Винлянде молодежь учат почтительности и услужливости по отношению к старшим. Поэтому я с радостью взял у нее корзину и понес в указанный ею темный переулок. Я успел сделать только три шага, после чего очнулся в грязи на мостовой с шишкой на затылке. Грабители забрали мою лютню, которая была особенно дорога мне, ибо принадлежала раньше отцу, все мои сбережения и даже одежду за исключением той, что я оставил в гостинице. Старухи и след простыл. Мне сказали, что ее исчезновение означает только, что она тоже одна из шайки, и что я угодил в ловушку, хотя даже сейчас мне трудно поверить в это. Все мои попытки заработать хоть немного потерпели неудачу. Вот я и бегу от северной зимы обратно, в Винлянд.

Он помолчал, но никто не откликнулся.

– Если вам интересно, я поведаю вам Историю Страны Множества Богов.

Я чуть не поперхнулся, стараясь сдержать смех. Вряд ли он мог сделать менее удачный выбор. Тогда я еще не знал ни того, что заставило его выбрать эту историю, ни того, куда это заведет меня той ночью.

3. Рассказ менестреля

Майне либе дамен унд геррен, надеюсь, мой рассказ понравится вам. Сегодня вы хотите, чтобы я был рассказчиком, а ваши пожелания – для меня закон, однако вы, сударыня, не определили, каким должен быть мой рассказ: печальным или веселым, фривольным или нравоучительным, романтическим или ужасным. Учитывая плачевное состояние моего здоровья, буйство стихии и воистину достойное сожаления положение, в котором находится один из нас, я склонен выбрать трагедию.