Книга Изгои - Дейв Дункан

– Скажи спасибо Светлой Воде, – вздохнул Распнекс, обводя дом мысленным взором. – Проклятье, да это же самый настоящий лабиринт! – Ему вспомнились подземные коридоры… – Она передала ему свою сторонницу, волшебницу Кразу…

Кразу? Ему уже доводилось слышать это имя. Распнекс нарисовал образ женщины из народа дварфов, и Рэп мгновенно вспомнил, где он ее видел. Когда смотрители в третий раз предложили ему занять место Зиниксо на Красном троне, они прислали к нему именно эту женщину.

Распнекс наконец отыскал нужную лестницу. Заметив ее ветхость, он предпочел парение в воздухе обычному подъему, ибо боялся, что ступени не выдержат его веса.

Юный дварф заулыбался и последовал примеру Распнекса. Он почти не возмущал магическое пространство, что говорило о его недюжинных способностях. Оккультный образ молодого дварфа был заметно плотнее, что тоже свидетельствовало о его магических потенциях.

Вот в чем была разгадка! Вот как Зиниксо сбежал из своего кокона…

Присутствующие выжидательно смотрели на Рэпа. Он молчал уже пару минут, уставившись остекленевшим взором в одну точку.

– Центурион, вам лучше отойти от двери, – произнес Рэп наконец. – Меч не трогайте. В данном случае он вам не поможет.

Хардграа машинально схватился за рукоять клинка, но тут же разжал кисть и отступил в сторону.

– Кузен? – воскликнул Шанди, вскакивая на ноги. – Рэп? Что случилось?

Не успел Рэп назвать вслух имя гостя, как дверь распахнулась и Чародей Распнекс ввалился в комнату.

– Ты – глупец, имп! – проревел он, глядя в глаза императору.

Шанди мгновенно напрягся, однако нашел в себе силы учтиво поклониться гостю.

– Ваш визит делает нам честь, ваше всемогущество.

– Оставь этот вздор! Ни о каком всемогуществе речь уже не идет. Все это – в прошлом… – Дварфы никогда не отличались вежливыми манерами и изяществом слога. – Теперь нет ни смотрителей, ни магов, ни ведьм. Скажи, почему ты до сих пор не покинул город, хотя у тебя была такая возможность? – Распнекс вышел на середину комнаты и мгновенно овладел ситуацией, чему его маленький рост нисколько не мешал. – Я ведь говорил тебе – беги! Так нет же… Ты решил забраться в этот лабиринт именно в ту ночь, когда тебя сможет выследить даже слепая жаба! Идиот!

Император густо покраснел.

Вслед за магом в комнату вошел второй дварф, поспешивший захлопнуть за собой дверь. От него исходило слабое сияние, говорившее о том, что на него наложены некие чары – скорее всего чары послушания. Он был очень молод, на его щеках только-только начинала пробиваться нежная поросль, похожая на серый мох. Волосы его вились, словно стальные стружки. Во всем остальном он был типичным дварфом – как и водится, его штаны и ботинки пестрели множеством заплат.

– Скажи нам, волшебник, что привело тебя сюда? – холодно спросил Шанди.

– Если б я знал! – Распнекс повернулся к Рэпу. – Я хотел воззвать к его здравому смыслу, но оказалось, что попусту тратил время. Мне казалось, он поймет меня, но я ошибался!

– Представь своего спутника, – сказал Рэп.

– Это – Гримрикс. Он – мой сторонник. И не вздумайте смеяться над его прической, а то этот наглец всех превратит в волосатую гусеницу.

Молодой дварф обвел комнату тяжелым взглядом; магическое пространство наполнилось зловещим голубоватым свечением.

«Полегче, приятель!» – мысленно – приказал старый дварф и добавил уже вслух:

– Значит, имп, ты решил меня не слушать… Кто знает о твоем теперешнем местонахождении?

– Никто кроме легата Угоато.

– Кто он?

– Глава преторианской Гвардии.

Распнекс презрительно фыркнул.

– Наверняка они уже добрались и до него. Первым делом туда они и направятся. Странно, что их нет здесь до сих пор.

– Легат – верный мне человек! – запротестовал Шанди.

– Теперь уже нет, – оскалился чародей.

– Расскажи им, в чем состоит суть проблемы, – грустно вздохнул Рэп.

– Лучше будет, если это сделаешь ты. Я уже говорил с ними, но они меня не послушались.

– Я буду краток. – Рэп внезапно понял, что времени у него в обрез. Теперь не имело значения, обрел Зиниксо полную силу или же нет. Если ему действительно удалось привлечь на свою сторону главу преторианской Гвардии, против них уже сейчас могли выступить тысячи вооруженных людей. К тому же кареты, стоявшие перед домом, не могли ехать по снегу, не оставляя за собой следа… – Проблема в Зиниксо. Ты наверняка помнишь его, Шанди, не так ли?

– Это бывший Смотритель Запада.

– Верно. Он пытался уничтожить меня, но я сумел победить… – Рэп помнил не только об этом. Он посмотрел на Распнекса. – Год тому назад Бог сказал мне, что во всем этом Хаосе повинен именно я. Я не убил Зиниксо, хотя у меня были для этого и возможность, и основания. С этого-то все и началось.

– В действительности ты поступил куда хуже, – мрачно буркнул Распнекс. – Но вернемся к делу. Ты можешь объяснить этим непосвященным, что ты сделал с моим племянником?

Рассказывая о том, как он изолировал колдуна, поместив его в непроницаемый магический пузырь, Рэп лишний раз поразился собственному легкомыслию – как можно было оставлять в живых Зиниксо, этого мстительного, распутного, жестокого колдуна?

– И что же? – спросил император, когда Рэп закончил свой рассказ.

Распнекс пожал могучими плечами.

– О, он совершенно сошел с ума… Он всегда был неуравновешенным, даже в детстве… Подозрительный и боязливый. Чем большей становилась его сила, тем боязливее был он… Ты можешь в это поверить, имп?

– Мне доводилось встречать таких людей, – ответил Шанди. – Им кажется, что весь мир существует только для того, чтобы погубить их.

Подобной точки зрения придерживались многие дварфы, – Распнекс и Гримрикс не были исключением – но в отличие от Зиниксо подобное отношение не перерастало у них в одержимость.

– Если я правильно понял, он уже не мог прибегнуть к помощи оккультных сил, – заметил император, нахмурившись. – Но почему же тогда он столь опасен?

– Во всем повинна Светлая Вода, – ответил Рэп. – Конечно, она не могла разрушить наложенных на него чар, но сжалилась над ним и отдала ему волшебницу.

– Отдала?

Распнекс вновь фыркнул и щелкнул пальцами. Юный Гримрикс послушно приблизился к своему господину. Вновь замерцало оккультное пламя.

– Господин?

– Скажи им, как ты относишься ко мне, сынок.

Юноша покраснел и потупил взор.