Книга Пираты Тагоры - Максим Хорсун

Вспыхнула лампа под старым, от прежних хозяев, абажуром. Ожила радиола и принялась вещать с середины фразы. «…Побывал в школе-интернате для сирот войны. Герой революции принял участие в открытии новой библиотеки и спортивного зала. Мак Сим показал учащимся школы-интерната, что такое спортивная подготовка в его понимании, совершив под овации присутствующих десять подъемов-переворотов подряд…»

– Во! Теперь живем! – обрадовался Птицелов.

В ярком свете и жена не выглядела бледной и болезненной, и Киту был не так странен и чужероден. Лия повернулась к Птицелову и шумно вздохнула. Сосок на ее «свободной» груди был красен, как свежая рана.

Ради этого существа он пустился когда-то в длинный и опасный путь. Из поселка мутантов – в гарнизон, из гарнизона – в южные джунгли, из джунглей – в Столицу, а потом круг замкнулся…

Птицелов прошел на кухню. Отыскал чистую разделочную доску и нож побольше.

– Лия! – крикнул, пристраивая на доске окорочок. – Ты что посуду не помыла? Опять плохо себя чувствовала?

– Тише-тише! – попросила Лия. – Нет, со мной все хорошо…

Врет, понял Птицелов, а затем застучал топориком. Бац-бац-бац, и окорочок разделен на куски.

Птицелов включил газ, налил в сковороду растительного масла, накидал мяса. Взял лопатку и стал с деловитым видом жарить.

К нему подошла Лия. Заглянула через плечо.

– Ну кто ж так делает, – вздохнула она. – Горе мое, и кто тебя только научил так с мясом обращаться?..

– А чего? Нормальные куски… – неуклюже отозвался Птицелов.

– Нормальные? – удивилась Лия. – Иди лучше с ребенком побудь, мутоша несчастный…

«Тяжело им будет без меня», – думал Птицелов, слушая дыхание спящих Лии и Киту.

Это было несколько часов спустя: после того, как они покончили с курицей и остатками каши, после нехитрого досуга, в который входили прослушивание вечерних радиопередач и занятие любовью под ночную трансляцию фортепьянной музыки. Тяжелые мысли не давали Птицелову уснуть.

В упреках Лии имелось здравое зерно. Это только на словах, что мол «мутант – не выродок ужасный, а брат твой, добрый и несчастный». В действительности, если Лия – худенькая, лысенькая, с головой неправильной формы – столкнется на улице с бандой генофобов, ей сильно не поздоровится… Да что там – генофобов! Шпаны развелось – так и шныряет по подворотням. Каждый в Столице может обидеть Лию, а ей ведь едва-едва шестнадцать исполнилось. Постоять за себя не умеет, город не знает. Где каких продуктов раздобыть, тоже не знает.

И профессора Поррумоварруи не попросишь присмотреть. Подкосила темнокожего горца смерть Рыбки Нолы. Все чаще старик об отставке поговаривает.

Остается только Оллу Фешт. Но это все равно что попросить позаботиться о жене и ребенке упыря.

А иного выхода, наверное, не существует.

Ведь завтра он, Птицелов, отправляется в дельту Голубой Змеи.

На юг, на юг! В радиоактивные джунгли, где неожиданно дала о себе знать агентура грязевиков…

Глава третья

Одноглазый Волк, выкатив единственное, налитое кровью буркало, воззрился на штатского. Потом перечитал радиограмму. Снова воззрился. К сожалению, тощий хлыщеватый субчик не был плодом расстроенного воображения, равно как и недвусмысленный приказ командования, который не подлежал обсуждению. Командиру субмарины «Тигровая Скорпена» контр-адмиралу Алу Вуулу предписывалось всячески споспешествовать сотруднику некого Отдела «М» Департамента Специальных Исследований Васку Сааду в его поисках.

Ладно, личность знакомая. Еще год назад, когда контр-адмирал командовал не субмариной боевого охранения, а штрафной «гондолой», этот Саад в компании с южным выродком и стариком-чучуни искал в полярных водах каких-то диковинных кальмаров.

«Неужто опять за ними гоняться придется? – подумал Вуул с горечью. – Проклятое невезение! Массаракш и массаракш! – Одноглазый Волк с хрустом сложил депешу и спрятал ее во внутренний карман кителя. – Что я им, чучуни-рыбак?! Сняли судимость, вернули звание… И на тебе!.. Проклятый Саад…»

– Прошу садится, господин Саад! – подавив раздражение, светски пророкотал моряк.

– Благодарю, господин контр-адмирал! – откликнулся агент Саад, опуская поджарый зад в кожаное кресло.

Прошелестела сдвижная дверь. Вошел кок с подносом, уставленным кофейным прибором и тарелками с легкими закусками.

Вуул садиться не спешил, взял со специальной подставки трубку, принялся ее вдумчиво раскуривать.

Васку Саад с рассеянным любопытством озирал командирскую каюту. Он помнил ее не слишком чистой берлогой, хозяину которой изменила флотская привычка к порядку. И вот подишь ты… Не прошло и года, а к Одноглазому Волку вернулись его контр-адмиральские замашки. Командирская каюта на борту бывшей штрафной субмарины, ныне получившей имя «Тигровой Скорпены», радовала глаз золотым блеском начищенной меди и благородством мебельной полировки. Да и не только каюта! Вся лодка была теперь вылизана до блеска. Превосходно работала вентиляция. По переборкам не сочилась вонючая слизь. Реактор – Саад хорошо это чувствовал – не фонил. Ну… почти. В пределах допустимой нормы.

Одноглазый Волк отпустил кока, уселся напротив гостя и самолично налил ему кофе.

– Как там наша Столица, господин Саад? – поинтересовался моряк.

– Растет и строится, – отозвался тот и добавил с усмешкой: – Тяжкое наследие режима Отцов успешно ликвидируется.

– Похвально, – буркнул контр-адмирал, почесав мундштуком правую бакенбарду; он-то хорошо знал, как «ликвидируется тяжкое наследие». – Вижу, вы не расположены к пустопорожнему трепу… – сказал он. – Перейдем к делу?

– Так будет лучше всего, – отозвался Саад. – Если вас интересуют новости столичной жизни, господин контр-адмирал, то я привез свежие журналы. И охотно передам.

– Будьте любезны… – пробурчал Вуул. – Итак?

Васку Саад отставил в сторону чашку, откинулся в кресле, возложил ногу на ногу. Похоже, гость чувствовал себя на борту атомного подводного корабля совершенно непринужденно, но взгляд его вдруг стал колючим, как у морского крыслана. Даже бывалый военный моряк Алу Вуул невольно поежился. Он помнил, что такой же взгляд был у следователя из прокуратуры Комитета Спасения Отечества, когда тот целился тлеющим окурком в единственный глаз контр-адмирала Вуула, обвиняемого в государственной измене.

– Все, что вы сейчас услышите, господин контр-адмирал, – веско начал агент Саад, – является государственной тайной. И не мне напоминать вам об ответственности за ее разглашение. Хочу, чтобы вы отнеслись к нашей миссии максимально серьезно!

– Поверьте, господин Саад, мне и в голову…

– Знаю я, о чем вы думаете, – перебил его Саад. – Дескать, меня, военного моряка, опять заставят ловить каких-то кальмаров, словно я чучуни-рыбак из бездарной поэмы Отула Сладкоголосого!