Книга Последнее желание - Евгения Бриг

детей. И, возможно, кого-то еще. Эта жизнь – искупление. – широко распахнутые глаза Яры едва заметно дрожали, будто она в самом деле видела картины прошлой жизни. – Нет ничего ужаснее, чем хоронить своих детей. Это ее наказание.

– Моя мама кого-то убила?! – удивился Леша. – Чушь полная. Моя мама – добрейшая женщина. Да она меня даже ни разу не шлепнула, хотя было за что.

Ну, вот же! Вот. Наконец-то полная ерунда, которая позволит избавиться от навязчивого ощущения, что Яра – создание потустороннего мира, и все, что она говорит, – чистая правда.

– Возможно, она была на грани отчаяния, – девушка пожала плечами. – В любом случае, она этого не помнит, и эта жизнь – последняя в череде искупления. Дальше все будет лучше.

– Как-то жестоко искуплять грехи, которые не помнишь, – Леша снова поморщился. Избавиться от ощущения не получилось. Напротив, оно нарастало с каждой минутой.

– Жестокость… Или милосердие? Кто знает? – девушка печально улыбнулась.

Они замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Через минуту или все десять (Леша потерял счет времени) Яра поднялась и кивнула:

– Хорошо. Оставайся пока. Я приду завтра.

– Завтра… похороны, – выдавил Леша.

– Я знаю, – ответила Яра едва слышно и развернулась, чтобы снова шагнуть в пустоту.

Лешин голос застиг ее почти на границе перехода:

– Я вспомнил, что пожелал перед смертью.

Девушка улыбнулась и беззаботно пожала плечами:

– Ладно, потом расскажешь.

И исчезла тем же удивительным способом, что появилась. А Леша, впервые за несколько дней, незаметно для себя погрузился в размышления, далекие от собственной печальной судьбы. Он вспомнил невольный жест Яры, маленькое, но сияющее колечко на пальце, печаль в ее глазах. Выходит, кем бы ни была эта девушка, она не понаслышке знала каково это – потерять любимого человека. И от этого понимания он вдруг ощутил незримую связь между ними. Кажется, впервые он настолько сильно ощутил поддержку и сочувствие другого человека, а не поддерживал или сочувствовал сам. Это было… приятно. Пожалуй, ему даже хотелось, чтобы Яра осталась.

* * *

Яра

Мне хотелось лечь. Больше всего на свете мне хотелось сейчас лечь и закрыть, наконец, глаза. Сжимавшее грудь постоянное беспокойство отпустило, будто расслабились смертельные ледяные тиски. Мы нашли Душу.

Когда я посреди ночи подняла сотрудников агентства – Василия Борисовича и Филиппа, оба вытаращились на меня своими желто-зелеными глазами, выдававшими в них нечеловеческую природу. Такого на нашем рабочем веку еще не было. Для исполнения желаний мы могли найти все, что угодно. Хоть черта лысого, хоть волосатого. Но еще ни разу не приходилось искать собственно саму душу, чье желание предстояло исполнить. И все же, мы справились. Точнее Василий Борисович справился, как опытный… путешественник в мире смертных. Я невольно улыбнулась. Все-таки, кто бы что ни говорил, хорошая у меня команда, пусть и своеобразная.

Оказавшись снова в своей квартирке над агентством, с наслаждением завалилась на диван, раскидывая в стороны ноги и руки. Откинула голову и закрыла глаза. Теперь мне было спокойно и еще снова грустно после разговора с Лешей. Печаль затягивала меня в привычный омут со скоростью черной дыры, не давая даже шанса зависнуть на грани.

Я скучаю. Я так сильно скучаю по тебе…

– Так и не скажешь, что я воспитывала леди, – прозвучал рядом прохладный высокомерный голос.

Я приоткрыла один глаз и застонала про себя.

– Мам, я тебя люблю, но магический замок на квартиру все-таки поставлю. Не обижайся.

– Да конечно, любит она меня, – хмыкнула мама, и я, как всегда, поразилась ее способности моментально портить мне настроение. – Да и силенок у тебя на магический замок теперь не хватит. Скажи спасибо своему…

– Мам! – оборвала ее резко. Ненавижу ее дурацкую привычку ковырять раны! Тем более мои. –Тебе напомнить, что как-то давным-давно это именно ты нас свела?! – боль от воспоминаний вспыхнула и погасла. – Ты зачем здесь?

Надеюсь, после своего вступления мама не ожидала, что я буду хорошей девочкой? Я вообще давно перестала ею быть, когда поняла, что до ее планки, как ни старайся, все равно не допрыгнуть.

Мама обиженно отвернулась, посопела демонстративно, а потом снова обернулась, блестя глазами:

– Ко мне тут на днях заходил Белозар.

Я внутренне подобралась при упоминании наследника Подводного императора, но, надеюсь, мама моей реакции не заметила. На грудь словно опять гранитную плиту положили.

– Просил тебе передать, – об стекло журнального столика что-то сердито звякнуло. – Сказал, с ним ты встречаться избегаешь.

Я со вздохом села и взглянула на маленький, не больше моего мизинца, флакончик. Пузатое стеклянное брюшко обвивала шипастая дикая роза, выполненная искусным ювелиром из черненого серебра. Можно было легко рассмотреть прожилки на листах и крошечные иголочки. Внутри, казалось, заточен жидкий свет. Сверкающий, тягучий.

– Это что? – решила уточнить я на всякий случай, хотя приблизительно догадывалась, что может быть внутри этого зачарованного сосуда.

– Забвение.

Я снова вздохнула. Да уж, какие только диковинки не были доступны блистательному принцу. Забвение? Вот так просто?

– Забавное решение. Хотите, чтобы я забыла все, вплоть до собственного имени? – спросила с сомнением и с нескрываемым сарказмом добавила – И вас обоих заодно. То-то будет радость.

– Ничего, я не гордая, напомню, – парировала мама. Я хмыкнула – с нее станется. –Думаю, Белозар просто хочет уравнять свои шансы, – пропела она. – Твой-то забыл тебя и живет замечательно! И, кстати, Белозар рассказал мне еще кое-что любопытное.

Мама сделала многозначительную паузу, ожидая моей реакции, но мне настолько не нравился этот разговор, этот пузырек с Забвением, и вообще я так устала, что не смогла выжать и капли эмоций. Поняв, что сегодня ее уловки летят в трубу, она сменила тактику. С мурлыкающей на жесткую.

– Он рассказал мне, что ты сделала, – в голосе мамы послышался звон стали. – О чувствах этого… – она снова проглотила ругательное слово под моим предупреждающим взглядом, – …позаботилась, дура добросердечная, а сама?! Занимаешься непонятно чем, непонятно с кем, живешь как попало!

– Я нормально живу, – ну все, наконец-то, разговор повернул в наше обычное русло: мама раздражается, кричит, а я защищаюсь. Захлопываю все эмоции на замок и просто жду, когда же утихнет эта незваная буря в моем доме. На ругань и споры у меня нет сил.

– Ну да. Просто прекрасно! Бегаешь днями и ночами, удовлетворяешь желания смертных. Позорище, хуже не придумаешь! Тебе что тут, медом намазано?! Я думала, ну ладно, отбудет срок и заживет нормальной жизнью! А ты вообще взяла и осталась в этой дыре! Тебе хоть зарплату-то платят?!

Мама замолчала, скрипнув зубами от невысказанного возмущения.

– Я тебя не узнаю, Ярослава, – сказала она после