Книга Десять тысяч стилей. Книга двенадцатая - Илья Головань

не осталось.

И когда они уже вскочили на повозку, неожиданный ветер из-за спины Деи швырнул песок в глаза дикарям.

Девушка сделала шаг вперед и ударом сабли отсекла врагу руку. Остро наточенный металл на удивление тяжело рассек кость. Дея взмахнула саблей еще раз – и ударила точно по шее второго дикаря.

Однорукий из-за шока потерял равновесие и упал с телеги. Оставался последний, который протер глаза и с яростью бросился на Дею.

– Ай! Ай! Ай!

Из-за боя никто не услышал приближения всадников. Два дагула верхом влетели в лагерь, аркан обвился вокруг дикаря на телеге – и рывком стянул его с лошади.

– Мануш! Лачо! – обрадованно прокричала Дея.

Сила дагула – в его коне. Даже два всадника перевернули весь бой. К такому дикари были не готовы: лошади топтали и кусали, а их наездники с размаху били во все стороны.

Враги стали убегать. Все произошло ночью, и дикари исчезли так же быстро, как и появились, оставив после себя двадцать тел.

Дагулы тоже сильно пострадали: кочевники не досчитались десятерых.

– Что же делается-то? За что мы богов прогневили? – заголосили старые дагулки. Глава лишь махнул рукой – успокаивать или затыкать их сейчас не было смысла.

Потери были огромными. За ранения можно было не беспокоиться – дагулы подходили к старику и исцелялись даже от внушительных ран. Увидев это, Дея шепотом произнесла: «Спасибо тебе». Старик не только исцелял ее братьев и сестер, но и помог выжить – в совпадения Дея не верила.

– Подойдите оба, – сказал глава, когда шум в лагере немного поутих.

Мануш и Лачо шагнули вперед и упали на колени. Да, они, считай, спасли дагулов, да только Лачо не пошел за остальными, его не было в момент нападения – кто знает, сколько жизней потеряли кочевники без такого умелого бойца рядом? Мануш и вовсе был изгнан. Именно из-за него дагулы сейчас ехали по чужбине, из-за него потеряли десять своих братьев. Мануш это знал. И Лачо знал, что связался с изгнанником.

– Ты нарушил мой наказ, – сказал глава Манушу.

– Да, – кивнул тот.

– Из-за тебя мы здесь. Из-за тебя все эти смерти. Шамар умер, Михэй умер. Баро тоже умер.

Дея закрыла ладонями рот. Только сейчас она поняла, что старого дяди Баро нет рядом.

– Ты виноват, Мануш. Из-за жадности твоей и хвастовства твоего.

– Да, – вновь кивнул тот.

Глава молчал. Он думал, что нужно делать. По законам дагулов глава мог казнить Мануша своими руками прямо здесь, перед людом дагульским.

– Но не будь тебя и Лачо, могло бы нас совсем не остаться.

Глава вытянул палец вперед, указав на Мануша.

– Ты возвращаешься. Если что произойдет – убью тебя, Мануш. Убью и не пожалею. А тебя, Лачо, выгоню. Вы оба – хорошие конекрады. Но слишком молодые.

Милость главы была огромна. Изгнание – почти что смерть, и Манушу позволили вернуться с того света. Второй такой шанс получить невозможно. Мануш знал: многие вдовы будут коситься на него, многим он будет немил из-за долгой дороги по чужбине. Но что такое жизнь дагула? К смерти здесь относились куда проще. Мануш мог бы не приехать. Но приехал – и спас остальных.

С Деей он не говорил. Мануш знал – смысла в этом нет. Все изменила смерть дяди Баро. Дея любила поговорить с этим пожилым дагулом, и сегодня его не стало…

Всем было не до сна, уехали быстро. Под утро костры были готовы, и дагулы подожгли их, чтобы проводить погибших в последний путь.

– Прощайте, братья. Пусть ветер дарует вам свободу, – коротко сказал глава под громкие вопли дагулок.

Ливий пришел в себя во время боя. Не слыша и не видя, Волк тем не менее понимал – вокруг льется кровь и умирают люди.

Женщина тоже была рядом. Она сражалась…и защищала его. Ливий все это понял за мгновение – информации было в несколько раз больше, чем до этого. Женщине приходилось тяжело, но Ливий не мог узнать, сколько врагов и насколько они опасны. Волк даже не мог обо всем этом подумать. Единственная мысль, проскочившая в его голове, была: «Ей надо помочь».

Мог ли Волк сделать хоть что-то? Конечно нет. Единственное, на что Ливий был способен – это попросить о помощи. Вернее, пожелать об этом.

Ветер Ливий не ощущал. Но надеялся, что он дует, гоняя пустынный песок от бархана к бархану. Волк пожелал о помощи…И ветер помог.

Но этого Ливий уже не узнал. Он вновь провалился в небытие.

Альянс Светлых Сил. Когда-то организацию, которая выполнила миссию по уничтожению «Единства», практически расформировали, но с уничтожением Сильнара стало понятно – старый враг не повержен. И Альянс Светлых Сил возродился.

Собрания проходили каждые полгода. Спустя какое-то время организация расширилась, в нее вошли школы поменьше, поэтому и собрания разделились – на Большое и Малое. В Большом участвовали только школы Большой Десятки. В Малом – все остальные.

– Мы должны что-то сделать!

Валессиана, глава Рантара, взяла слово. Великий Культ Красного Бога становился лишь сильнее, и его пагубное влияние коснулось всех крупных школ.

– Если бы не ваша школа, проблемы попросту не существовало бы, – высокомерно сказал Ауреус, глава Златоглава.

Именно Рантар «призвал» Воплощение Бога Войны и не смог сдержать его в стенах своей школы. За годы на Валессиану сыпалось столько критики, что в начале она даже не ходила на собрания Большой Десятки. Но время шло, и Альянс Светлых Сил не хотел остаться без такой сильной школы, как Рантар. Критика немного поутихла.

– Пора что-то делать. Все мы боремся с культом, но необходимо нанести совместный удар, – взял слово Сизый Камень, глава Сизого Камня.

Великий Культ Красного Бога был огромной проблемой для всего Централа. Но, когда школы Большой Десятки начали воевать с культистами, все стало только хуже.

Никто не ожидал серьезных контратак. Да и чего ждать от культистов? Любая школа Большой Десятки имела в подчинении сотни высококлассных бойцов. Знали это и культисты – именно поэтому они атаковали тех, кто слабее.

Любую школу боевых искусств обслуживают. В обитель идущих свозят еду, материалы и инструменты. Десятки тысяч простых людей фактически работают на школы боевых искусств. И, когда шахтеров, селян и ткачей начали массово убивать, оставляя у тел недвусмысленные послания, люди напряглись.

Кто-то отказался от работы, кто-то решил переехать. Школы Большой Десятки стали испытывать трудности, но